12 июня 2001 г.

Дорогой Филип,

Не знаю, помнишь ли ты меня, но в 1970-х мы вместе учились в школе «Кинг-Уильямс». Как же это было давно!

Решил тебе написать, потому что иногда я заглядываю в «Бирмингем пост» и мне нравятся твои статьи.

Живу я в Телфорде вот уже девять с лишним лет, с женой Кейт и дочерьми Элисон и Дианой, а работаю в отделе разработок, и исследований одной местной фирмы, специализирующейся на пластмассе. (С физикой у меня не заладилось после провала на экзамене. В итоге я выучился в Манчестере на химика. И теперь я — дока в полимерах если, конечно, это тебе о чем-нибудь говорит. Скорее всего, нет.) И все у нас хорошо.

А Телфорд недавно прославился. Уверен, ты знаешь о деле Эррола Макгована, о нем писали все газеты. Эррол работал охранником в пабе при гостинице «Чарлтон Армз». Однажды он поскандалил с белым парнем, которого не пустили в паб, после чего на него посыпались угрозы и оскорбления на расовой почве — письма, телефонные звонки. И все анонимные. Конца этому не было, Эррол уже не сомневался, гто «Комбэт 18»[15] внесла его в список, на уничтожение. Он совсем пал духом, и года через два его нашли мертвым в чьем-то доме, повешенным на дверной ручке. Ему было тридцать четыре года.

Полиция с ходу заявила о самоубийстве и в принципе не желала рассматривать другие версии. Даже когда полгода спустя племянника Эррола, Джейсона, нашли повешенным на перилах другого паба! Люди возмутились, и полиция была вынуждена начать расследование. Все это происходило в прошлом месяце, и ты, наверное, в курсе событий. Коронер опять назвал случившееся самоубийством. Полицейские же сознались, что Эррол сообщал им об угрозах расправы, но они ничего не предприняли.

Пишу тебе, потому что недавно я получил кое-что по почте. Два письма и диск, с записью — откровенно мерзкой записью. (Я вклюгил ее секунд на десять, дольше слушать не стал, и включал не дома, а в машине, потому что предполагал, что будет на этом диске, и не хотел беспокоить семью.)

Я ничего не боюсь. Просто мне кажется, гто речь идет о важных вещах, которые в прессе замалчивают. Разумеется, мы живем в хорошо устроенном мультикулътурном обществе. Расово-терпимом обществе. (Хотя что я такого сделал, чтобы меня надо было терпеть?) Но эти люди до сих пор не унялись. Знаю, они составляют меньшинство. Знаю, что в основном это шуты гороховые и жалкие придурки. Но посмотри, что творится в последнее время в Брэдфорде и Олдхэме. Расовые бунты — настоящие расовые бунты. Черных и азиатов опять делают козлами отпущения за то, что в жизни белых случились кое-какие неприятности. Вот я и думаю: может, «терпимость» — это только маска, за которой таится нечто уродливое и гнилое, готовое в любой момент вылезти наружу.

На этом заканчиваю. Подозреваю, журналисты не любят, когда им указывают, про что писать. Мне лишь кажется, что если людям вроде меня мешают спокойно жить, то это о чем-то говорит. И такое происходит сейчас — в двадцать первом веке! В «прекрасной, новой» Британии Блэра.

Ладно. Свяжись со мной, если сможешь. Вспомним хотя бы школьные годы.

Всего доброго,

Стив (Ричардс) (отделение «Астелл» школы «Кинг-Уильямс», 1971-79 гг.)

Два дня спустя, около семи вечера, Филип выехал в Телфорд. Движение в северном направлении, как всегда, было отвратительным — на шоссе М6 не обходилось без того, чтобы по крайней мере одну полосу не перекрывали для каких-то таинственных дорожных работ, — и у дома Стива Филип припарковался лишь в девятом часу. Все вокруг было еще новее, чем собственно Телфорд, «город будущего», великий эксперимент 1960-х. Район, где жил Стив, отстроили года три назад, — дома в неогеоргианском стиле, просторные и, судя по всему, удобные. У тротуаров стояли «фиаты», «роверы», изредка «БМВ». Не то чтобы город выглядел скучным, всего лишь невыразительным, каким-то неамбициозным и очень, очень тихим. Филип догадывался, что это не самое плохое место для жизни. Но его немного коробил (с давних пор — с детства, когда он наведывался в эти края в гости к бабушке с дедушкой) сам факт появления этого воинственно нового, безликого города. Появления нежданного-негаданного, в обход традиции, в обход истории, — город просто свалился с неба на территорию стариннейшего, мало изученного, нашпигованного загадками графства Англии. Здесь ему было не место, этому городу-выскочке, рассаднику безродности и отчуждения.

Стив, однако, вовсе не выглядел безродным чужаком — дверь он открыл, широко улыбаясь и жестом приглашая Филипа войти. Виски у него поседели, и теперь он носил очки, но улыбка не изменилась; с мальчишеским задором он потащил Филипа в гостиную, чтобы познакомить с дочерьми. Девочки с готовностью выключили телевизор: они были явно заинтригованы визитом призрака, пусть и смирного на вид, из прошлого их отца.

— Девочки уже поели, — сообщил Стив, — так что накрывать на стол у них уже нет стимула. А теперь, вы двое, марш наверх. И никакого телевизора, пока не сделаете уроки. Потом можете спуститься и выпить с нами чего-нибудь.

— Вина? — спросила старшая из сестер, четырнадцатилетняя Элисон.

— Кто знает, — ответил Стив. — Все зависит от вашего поведения.

— Классно.

Обе побежали наверх, а Стив повел гостя на кухню, где их поджидала жена Стива, Кейт, с готовым ужином.

Кейт испекла две пиццы — ароматные, с говяжьим фаршем и перцем чили, — и нарезала салат из водяного кресса и листьев вечерницы. С винной полки, стоявшей под лестницей, Стив извлек густое, бархатистое чилийское мерло; впрочем, Филип после пары глотков с сожалением переключился на минеральную воду.

— Сейчас Кейт заскучает, — Стив бросил на жену извиняющийся взгляд, — но меня любопытство разбирает: ты еще общаешься с ребятами из школы?

— Кое с кем, — ответил Филип. — Например, с Клэр Ньюман. Помнишь такую?

— Да-а, конечно. Милая девушка. Вы вместе делали школьный журнал.

— Точно. Ну так я на ней женился через несколько лет после окончания школы.

— Правда? Фантастика! Поздравляю!

— Не очень-то радуйся. Мы развелись.

— Ох.

— И не огорчайся. В итоге все сложилось как надо. Просто наш брак был… не самой лучшей идеей. У нас есть сын Патрик. По разным и довольно сложным причинам он живет со мной и Кэрол, моей второй женой. Клэр несколько лет провела в Италии, но недавно вернулась, поселилась в Малверне, так что теперь мы, наверное, будем видеться чаще. Вот собираемся свозить Патрика в Лондон.

— По мне, все это звучит очень по-взрослому и по-современному, — сказал Стив. — Вряд ли бы я управился с такой ситуацией.

— Ближе к старости Стив превращается в консерватора, — поддразнила мужа Кейт. — Уж сколько лет я уговариваю его сделать наш брак открытым, но он и слушать не желает.

Стив рассмеялся: мол, ну и шутница у меня жена, — и продолжил расспросы:

— А как поживает Бенжамен? Ты что-нибудь слыхал о нем? Знаю, это глупо, но каждый раз, когда я захожу в книжный магазин, сразу ищу полку с авторами на букву «Т», потому что до сих пор жду, что он вот-вот выпустит свою книгу. Мы ведь все этого ждали, верно? По нашим прикидкам, он должен был уже получить Нобелевку.

— О, с Беном я поддерживаю отношения. Встречаемся раза два в месяц. Он по-прежнему в Бирмингеме. Работает в компании «Морли Джексон Грей».

Стив наколол на вилку салатный лист:

— Это что, бухгалтерская фирма?