Эта часть среди наших дарвинистов не имеет никакого понятия об экономических законах, господствующих в буржуазном обществе; это слепое господство поднимает на общественную высоту не лучшего и не наиболее искусного, но часто наиболее пронырливого и испорченного и дает ему возможность создавать наиболее приятные условия существования и развития своему потомству, которому не приходится для этого шевельнуть и пальцем. Ни при одной экономической системе лица с человечески хорошими и благородными свойствами не имеют в общем так мало надежды подняться на высшие общественные ступени, как при капиталистическом строе. Можно без преувеличения сказать, что надежды на это повышение падают вместе с тем, как эта экономическая система достигает своего высшего развития. Безграничная беззастенчивость в выборе и применении средств — неизмеримо более действительное и успешное оружие, чем все человеческие добродетели, взятые вместе. Считать общество, построенное на подобной основе, обществом «способнейших и лучших» может только тот, чьи знания о сущности и природе этого общества равны нулю, или тот, кто под господством буржуазных предрассудков отучился думать и делать выводы. Борьба за существование имеет место у всех организмов независимо от обстоятельств, которые их к этому принуждают, она происходит бессознательно. Эта борьба за существование происходит и среди людей, среди членов каждого общества, в котором исчезла или еще не восторжествовала солидарность. Эта борьба за существование изменяется в зависимости от форм, которые принимают социальные отношения людей в ходе развития; она принимает характер классовой борьбы, которая ведется все в более широких размерах. Но эта борьба ведет ко все большему проникновению в сущность общества и в конце концов к пониманию законов, которые господствуют в обществе и обусловливают его развитие, — и этим люди отличаются от других существ. В конце концов людям нужно только применить это познание к их политическим и социальным учреждениям и соответственно их видоизменить. Итак, разница между человеком и животным в том, что человек может быть назван мыслящим животным, животное же не может быть названо мыслящим человеком. Этого не понимает в своей односторонности большинство наших дарвинистов, поэтому они и делают фальшивое заключение.[223]
Профессор Геккель и его сторонники отрицают также, что дарвинизм ведет к атеизму, и, устранив «творца» с помощью всех своих научных доводов и доказательств, они делают судорожные попытки, чтобы дать ему возможность прошмыгнуть через заднюю дверь. С этою целью они образуют свой собственный род «религии», которую они называют «высшею нравственностью», «нравственными принципами» и т. д. Профессор Геккель в 1882 году на собрании естествоиспытателей в Эйзенахе сделал в присутствии великогерцогской веймарской семьи попытку спасти не только религию, но и выставить своего учителя Дарвина, как религиозного человека. Эта попытка потерпела неудачу, как подтвердит каждый, кто читал реферат Геккеля и цитированное им письмо Дарвина.[224] Письмо Дарвина говорит, правда в осторожных выражениях, как раз противоположное тому, что оно должно было говорить по профессору Геккелю. Дарвин должен был считаться, с «благочестием» своих соотечественников-англичан, поэтому он никогда не решался публично высказать свое настоящее мнение о религии. Но в частной беседе он это сделал, как это стало известно вскоре после веймарского собрания: именно в беседе с доктором Л. Бюхнером, которому он сообщил, что с сорокового года своей жизни, следовательно, с 1849 года, он ни во что более не верит, так как не мог добиться никаких доказательств для веры. В последние годы своей жизни Дарвин поддерживал атеистическую газету, выходившую в Нью-Йорке.
5. Женщина и свободные профессии
Женщины должны вступить в конкуренцию с мужчинами и в сфере духовной жизни; они не могут ждать, пока мужчинам заблагорассудится развить их мозговые функции и расчистить им свободный путь. Это движение в полном ходу. Женщины уже устранили многие препятствия и вступили на духовную арену с особенным успехом в целом ряде стран. Все более усиливающееся среди них движение за допущение к занятиям в университетах и высших школах и к соответствующему этим занятиям кругу деятельности по природе наших условий ограничивается женщинами буржуазных слоев. Женщины из рядов пролетариата в этом пока непосредственно не заинтересованы, так как им в настоящее время недоступны эти занятия и соответствующее положение. Тем не менее это движение и его успех представляют общий интерес. Прежде всего это относится к принципиальному требованию о положении женщины вообще по отношению к мужчине. Далее, необходимо доказать, чего женщины могут достигнуть уже в настоящее время при условиях, в общем крайне неблагоприятных для их развития. Женщины заинтересованы, например, в случае болезни иметь возможность лечиться у врачей своего пола, к которым они могут обращаться с меньшим стеснением, чем к мужчинам. Для большей части наших женщин женщины-врачи — благодеяние, ибо то обстоятельство, что они должны в случае болезни и при разнообразных недомоганиях, связанных с их половой жизнью, доверяться мужчинам, часто мешает им заблаговременно или вообще прибегать к врачебной помощи. Из этого вытекает масса неприятных вещей и тяжелых последствий не только для женщин, но и для их мужей. Едва ли существует хоть один врач, которому бы не приходилось жаловаться на эту иногда преступную скрытность женщин и нежелание сознаться в своей болезни. Это понятно, но неразумно, что мужчины и в особенности многие врачи не хотят осознать, как необходимо и законно поэтому изучение медицины женщинами.
Женщины-врачи — отнюдь не новое явление. У большинства древних народов, особенно у древних германцев, врачеванием занимались женщины. В IX и X веках в арабском государстве, в особенности во время господства арабов (мавров) в Испании, большою славою пользовались женщины-врачи, в том числе и хирурги, учившиеся в Кордовском университете. Под влиянием мавров женщины допускались в разные итальянские университеты, как, например, в Болонский и Палермский. После исчезновения «языческого» влияния в Италии последовало запрещение этих занятий. Так, университетская коллегия в Болонье издала в 1377 году следующий декрет: «И так как женщина- глава греха, орудие дьявола, причина изгнания из рая и гибели ветхого завета и так как вследствие этого надо старательно избегать всяких сношений с нею, то мы не дозволяем и решительно запрещаем, чтобы кто-нибудь допустил ввести в названную коллегию женщину, как бы она ни была уважаема. И если все же кто-нибудь сделает подобное, то он должен быть строго наказан ректором».
Допущение женщин к университетским занятиям имеет прежде всего уже то значение, что женская конкуренция очень благотворно влияет на прилежание нашей мужской молодежи, которое оставляет желать очень многого, как это утверждается с самых различных сторон. Уже одно это — большой выигрыш. Благодаря этому должны существенно улучшиться и нравы нашей университетской молодежи. Стремление к выпивкам и вздорным ссорам, трактирная жизнь нашей студенческой молодежи получает жестокий удар; в местах, откуда главным образом выходят наши государственные люди, судьи, прокуроры, высшие полицейские чиновники, священники, народные представители и т. д., устанавливается тон, более соответствующий задачам, для которых они устроены и поддерживаются. А по единогласному суждению беспристрастных сведущих людей, улучшение этого тона крайне необходимо.
Число государств, допускающих женщин к занятиям в университетах и высших учебных заведениях, за последнее десятилетие быстро растет. Ни одно из государств, считающее себя культурным, не может долго противиться этому требованию. Впереди всех идут Соединенные Штаты, за ними следует Россия — два государства, во всех отношениях представляющие самый резкий контраст. В Североамериканском союзе женщины допущены к высшему образованию во всех штатах: в Уте с 1850 года, в Иове с 1860, в Канзасе с 1866, в Висконсине с 1868, в Миннесоте с 1869, в Калифорнии и Миссури с 1870, в Огайо, Иллинойсе и Небраске с 1871 года, а затем последовали все остальные штаты. Соответственно этому распространению женского университетского образования женщины завоевали себе в Соединенных Штатах прочное положение в различных профессиях. По данным на 1900 год, в Соединенных Штатах было 7399 женщин — врачей и хирургов, 5989 писательниц, 1041 женщин-архитекторов, 3405 женщин-священников, 1010 женщин-адвокатов, 327 905 учительниц
