Вот почему Ян пришел вчера в такое возбуждение, – ведь он наверно впервые в жизни получил возможность представить свое творение на суд взыскательной публики. С кем он до этого мог поделиться своими измышлениями – с соратниками по освободительной борьбе в Ливане или с лейтенантами службы безопасности в ДДР? Как горели его глаза, когда он сплетал перед слушателями свой вариант биографии Вагнера! Так не вдохновляются, рассказывая чужую теорию, даже самую увлекательную. Так говорят только о своем, заветном, выношенном, выпестованном с любовью.

Но если Ян действительно Карл, тогда чей пустоглазый череп Ури замуровал в стене сокровищницы? И почему на полу рядом с ним валялись ключи Карла? Однако, если предположить, что череп не Карла – не Карла, о Боже, а чей же? – то объяснение ключам найти несложно. Чтобы замести следы, Карл, убегая из замка, бросил их вниз, в ловушку, куда успел отправить раньше кого-то другого, – того, чей череп. Карл наверняка был способен сбросить человека в ловушку. Но кто был этот человек? В деревне, насколько Ури известно, никто не исчезал, в замке тем более, – никто, кроме Карла. Вот они с Отто и решили, не проверяя, чьи именно останки нашел Ури в сокровищнице. А ключи, валяющиеся рядом, это подтверждали.

А ведь у старого негодяя Отто были сомнения, что кости, которые Ури нашел в сокровищнице – это кости Карла. Он все спрашивал и спрашивал, почему Ури так в этом уверен. А действительно, почему? Во-первых, ему очень хотелось в это верить, а во-вторых, брошенный паспорт и просроченный билет на самолет как бы свидетельствовали, что их хозяина нет в живых.

Возможно это был самообман, обман самого себя, слепое легкомыслие, за которое теперь придется дорого заплатить. Что ж, он виноват и готов платить, но только не вовлекая Инге и мать. А значит, ни во что не посвящая Меира. То есть, придется бороться с Карлом в одиночку.

Прежде всего важно оценить степень опасности. Для этого нужно проанализировать возможные цели Карла и доступные ему способы их достижения. По всей вероятности, первой задачей Карла было выяснить, где состоится встреча принца с израильскими представителями. С болью в сердце Ури был вынужден признать, что в этом Карлу почти наверняка помогла мать. Конечно, он может ошибаться, но у него еще вчера вечером возникло подозрение, что роман их начался не в библиотеке и они встретились здесь не случайно, а заранее сговорившись.

Значит, мать сообщила Карлу, куда она едет, – как иначе она могла назначить это свидание? Однако Ури был уверен, что она скрыла от него цель своей поездки. Но это было не важно – ему эта цель была откуда-то известна, так же как и роль матери в подготовке переговоров, иначе бы он не затеял с ней роман. Тогда какая цель у него? Скорей всего, скомпрометировать принца, а значит, и его царственного родственника, разоблачив их участие в тайных шурах-мурах с сионистскими агрессорами. Для этого недостаточно оповестить владык арабского мира, что принц всего лишь гостил в библиотеке. Для этого нужны реальные доказательства, что здесь, в библиотеке проходили тайные переговоры, в которых тот участвовал.

Следующий этап очевиден. Выяснив, что заседания проходят в хранилище редких рукописей, Карл решил проникнуть туда любой ценой. Что и проделал при помощью доверчивого Брайана.

А зачем? Что ему было там нужно?

Ури стиснул виски пальцами и явственно услышал голоса Яна и Брайана во время их ночной экскурсии по хранилищу. Ян не всегда сопровождал Брйана, он часто отделялся от него и откликался из противоположного угла, так что ему приходилось повышать голос, чтобы быть услышанным. Никаких документов, выдающих характер совещания, в хранилище не было, Ури лично убедился в этом перед самым приходом Яна. Что же он там искал?

А может, не искал, а прятал? Конечно, прятал, – фото– или кинокамеру с магнитной присоской, вот и все, что нужно было спрятать, чтобы засветить принца. А там уж его судьба попадала в надежные руки врагов династии. Камера, вероятно, из новейших, – Ури слышал о таких способных на разные чудеса малютках размером с рисовое зернышко.

Умудрившись подвесить камеру, Ян практически решил свою проблему и мог теперь спокойно гулять по парку в обществе очаровательной Клары, влюбленной в него по уши. Ему, в отличие от Ури, даже в читальном зале сидеть было не обязательно, – ведь ему было все равно, каким образом принц попадает в хранилище. Главное, что он туда попадает и сидит там за одним столом с израильскими дипломатами, которых легко опознать по фотографиям. А Карлу остается только дождаться конца совещания, получить обещанный Брайаном пропуск в хранилище, сунуть свою камеру в карман и смыться. Что он с успехом и сделает, если Ури ему не помешает.

Только теперь Ури осознал, какую глупость он спорол, не сообщив Меиру о ночной экскурсии Яна в хранилище. Как это получилось? Черт его знает, то ли он сам тогда не придал этому значения, то ли плохо соображал после бессонной ночи. Нужно бы срочно добиться нового свидания с Меиром и попросить обратно хитрое оборудование для проверки хранилища на невинность, вяло подумал Ури, но жутко неохота. Противно думать о ехидной усмешке Меира который вбил себе в голову, что Ури возводит на Яна напраслину просто из ревности.

Понять его можно – он, небось, этой усмешкой подсознательно защищается от собственной ревности. Но если даже его понять, то как к нему прорваться? Пост покинуть нельзя, а Лу и Джерри, как назло, куда-то исчезли и ни разу за весь вечер не заглянули в читальный зал.

Значит, нужно перестать рассчитывать на Меира и самому придумать, что сделать, чтобы сорвать расчеты Карла на комфортабельное обратное путешествие с камерой в кармане. Мысли Ури затрепыхались в мутном потоке несуразных идей, среди которых не нашлось ни одной путной. Он прикрыл глаза и стиснул виски ладонями, чтобы лучше сосредоточиться.

– У вас зубы болят, что ли? – сквозь тупую боль в висках прорвался насмешливый голос Лу.

Ури попытался улыбнуться:

– Нет, я просто медленно умираю с голоду. Это уже стало системой – ни завтрака, ни обеда, ни ужина!

– Бедняжка, – притворно посочувствовала ему Лу, но все же, смилостивившись, добавила:

– Хотите, я попрошу Джерри посидеть вместо вас во время ужина? Ему это будет только на пользу, а то он сильно поправился на здешней монастырской жратве.

Пока она говорила, Ури успел взять себя в руки настолько, чтобы восхищенно воскликнуть:

– Вы ведете себя, как настоящая заботливая жена!

Кажется, Лу оценила его остроумие:

– Я такая и есть, разве вы до сих пор не заметили?

Он бы тоже выразил восхищение ее остроумием, но зазвонили к ужину и она тут же изготовилась ускакать. Однако Ури в последнюю секунду успел схватить ее за руку, притянуть к себе и прошептать:

– Мне необходимо срочно поговорить с Меиром. Вы можете это устроить?

Лу воспользовалась случаем и припала губами к его уху:

– Насчет Меира не ручаюсь, но ужином постараюсь вас обеспечить.

И с этим умчалась. В зале воцарилась долгая тишина, иногда нарушаемая лишь шелестом страниц где-то на верхних галереях, где затаился неведомый напарник Ури. Когда Ури почти смирился с мыслью о том, что обещание Лу было всего лишь коварной шуткой, в дверях, дожевывая что-то на ходу, появился хмурый Джерри и направился к своему столу. Значит, от ужина он все-таки не отказался. Проходя мимо Ури, он процедил сквозь зубы:

– Даю вам ровно час и ни минуты больше.

Целый час свободы – это же целая вечность! Можно было бы, конечно, помчаться на поле битвы в поисках Меира, но тот скорей всего уже завершил свой трудовой день. Ури попытался подсесть к Лу, но она, отправляя Джерри в читальню, не позаботилась о том, чтобы сохранить для Ури место рядом с собой за американским столом. Там было весело и шумно, как обычно, и Лу, ноль внимания на призывные знаки Ури, продолжала вместе с другими хохотать над дурацкими шутками типично американского пожилого юнца в коротких шортах и мятой ковбойке.