Сильным взмахом он очертил круг у себя над головой. И тут же в незаметной до того люстре под потолком вспыхнули яркие разноцветные лампочки, вырвались из патронов и начали вращаться в воздухе, повторяя линию очерченного рукой Мастера круга.

Кто-то осторожно потянул Инге за рукав. Она обернулась – в полумраке у нее за спиной маячило лицо Зильке.

– Нам кажется, что ваше присутствие нарушает ход церемонии, – прошептала она. – Надеюсь, вы не откажетесь покинуть зал на несколько минут, пока не откроется заветная дверь.

Инге нерешительно поглядела на Карла, Зильке перехватила ее взгляд:

– И ваш супруг, конечно, тоже. Не беспокойтесь, это займет всего несколько минут, после чего вы сможете спокойно вернуться.

Беспокойство кольнуло где-то на задворках сознания, но головы уже начали поворачиваться в их сторону – одна, другая, третья. В обращенных на них глазах можно было прочесть обиду и упрек. Раздался ропот: «Чужие? Зачем тут чужие?» и кто-то взвизгнул: «Вон отсюда!» Инге почувствовала неловкость за то, что она портит этим людям самую, может быть, важную для них минуту их жизни. Она взяла Карла под руку и сделала шаг назад:

– Давай выйдем, чтобы им не мешать.

Он пожал плечами, но все же последовал за ней:

– Ладно, идем, если ты настаиваешь. Ты это затеяла, ты и расхлебывай.

Как только они стронулись с места, рокот волн смолк, а лампочки вернулись обратно в люстру и погасли. Зильке быстро вывела их из зала, но не через ту дверь, в которую они вошли, а через незаметную дверцу в дальнем углу, такую низкую, что Карлу пришлось наклонить голову, чтобы пройти. За дверцей оказался хорошо освещенный коридорчик, упирающийся в крепкую дубовую дверь. Зильке – сама любезность, распахнула ее с улыбкой:

– Спасибо за сотрудничество. Это кабинет нашего Мастера, тут вы можете довольно удобно устроиться.

Комната как-то странно не соответствовала оставшейся за дверью мистической атмосфере, она выглядела вполне деловито и комфортабельно, – полированный письменный стол, пара кресел и журнальный столик. Это слегка успокоило Инге, и она опустилась в мягкое кресло, с удовольствием ощущая, как расслабляются мышцы живота, затекшие от долгого неподвижного стояния.

– Вот и отлично! – кивнула на прощание Зильке и вышла.

Дверь за ней закрылась с громким металлическим лязгом. Карл торопливо подошел к двери и попытался ее открыть, но она не поддалась.

– Она нас заперла, – с деланным спокойствием произнес он. – Ну, теперь твоя душенька довольна?

Хельку била сильная дрожь, хоть холода она не чувствовала. Она сама не знала, зачем она, преодолевая мучительную боль в калечной ноге, продолжала упорно брести вверх по крутой дороге в замок. Ведь она своими глазами видела Клауса в уносящейся прочь машине – он пытался что-то открыть, то ли окно, то ли дверь, но Марта ему не дала. Значит, в замке его точно нет, и надеяться ей не на что… И все-таки она не пошла домой после стремительного бегства голубого «Пассата» – что бы она делала там без Клауса и без надежды увидеть его вновь?

Ущелье, по которому вилась вверх узкая лента шоссе, с одной стороны было ограждено мерно колышущейся стеной густого леса, с другой – безмолвной стеной набегающих друг на друга утесов. Хоть Хелька знала, что утесы эти красные и веселые, в темноте они казались зловещими и чернильно-черными. И вдруг один из них на миг заискрился малиновым, розовым и алым и тут же погас. Сердце Хельки рванулось куда-то под горло – только фары подъезжающей снизу машины могли осветить скалу такой мгновенной вспышкой. Она даже знала зазубренную расщелину между утесами, через которую световой луч мог проникнуть на такую высоту.

Еще секунда и нарастающий рокот мотора подтвердил правильность ее предположения – снизу от моста к замку поднимался автомобиль. Значит, страхи ее были напрасны, и фрау Инге возвращается в замок? А вдруг она возвращается одна, без Клауса – оставила его в Карштале с Мартой и с Ними, а сама поспешила домой, в теплую постель?

Не в силах выдержать эту пугающую неопределенность, Хелька почти бегом начала спускаться навстречу приближающейся машине. Не успела она пробежать и десятка шагов, как больная нога ее подвернулась, руки напрасно схватились за воздух, и она покатилась под гору, прямо под стремительно накатывающиеся на нее колеса. Последнее, что она успела увидеть перед тем, как сознание покинуло ее, был сине-красный вращающийся световой узор, скользящий откуда-то сверху на черный асфальт.

Когда какое-то взъерошенное, но явно человеческое существо вывернулось из темноты и бросилось под колеса автомобиля, Ури затормозил так резко, что его самого вместе с автомобилем чуть не вынесло далеко за пределы шоссе. Но он все же ухитрился сохранить равновесие, пусть не душевное, но физическое, поставить машину на ручной тормоз и выбраться наружу.

Существо неподвижно распласталось на асфальте в трех сантиметрах от бампера, уронив голову на простертые вперед руки. Оно несомненно было женского пола – руки были голые, ноги тоже, беззастенчиво обнаженные вздернувшейся при падении юбкой. По открытой взгляду Ури руке, изуродованной сплетением грубых шрамов, он с удивлением узнал Хельку – какая нелегкая занесла ее на горную дорогу в такой поздний час? Куда она шла – вниз или вверх? И зачем? Ведь она и среди дня никогда не приходила в замок, утверждая, что не может добраться в такую высь из-за увечной ноги.

Ури растерянно смотрел на лежащую поперек дороги девчонку, не зная толком, как ему с ней следует поступить. Он не мог оставить ее валяться без сознания на ночном пустынном шоссе, но не мог позволить себе задержаться из-за нее ни на секунду – ведь все его попытки связаться с Инге оказались безуспешными. За эти два часа он трижды останавливал машину возле телефонных будок и тратил драгоценные минуты на то, чтобы нетерпеливо вслушиваться в бесконечные безответные гудки. Он перебрал в уме все возможные сценарии, которые способно было изобрести его воображение, – она задержалась при проведении экскурсии, она устала и заснула так крепко, что не слышала телефонных звонков. И, наконец, самый невероятный – ей почему-то не захотелось проводить эту ночь в одиночестве в замке, и она отправилась ночевать к Вильме.

После чего он немедленно позвонил Вильме. Та ответила ему сразу, после первого же гудка, – нет, Инге у нее нет, что за глупости, она всегда отказывалась покинуть замок на ночь, боялась его обидеть, да, она оставила Инге в полном здравии час тому назад под надзором верного Ральфа, она наверняка очень устала и свалилась, как убитая, но все же хорошо, что Ури уже близко к дому, пусть поспешит, на всякий случай, береженного Бог бережет.

Ури поспешно попрощался с Вильмой, поклявшись позвонить ей немедленно по приезде в замок, чтобы она могла уснуть спокойно, и помчался по темному шоссе. Пока он, злоупотребляя своим самозванным статусом полицейского, на запредельной скорости обходил то справа, то слева все попутные машины, в нем грозно росла уверенность, что единственным объяснением странного молчания Инге может быть ночной визит Карла.

И вот теперь, в самом конце пути, эта нелепая задержка! Не найдя другого выхода, Ури подхватил на руки легкое тело Хельки и попытался уложить его на заднее сиденье. Это оказалось не так просто: то руки, то голова девчонки застревали в узком пространстве между дверцей и корпусом. Можно было подумать, что она нарочно сопротивляется усилиям Ури затолкать ее внутрь, – если он держал ее обеими руками, то ее плечи застревали в дверном проеме, однако стоило ему освободить одну руку, чтобы направить эти хрупкие плечики в нужную плоскость, как нижняя часть ее тела провисала и цеплялась за раму машины.

Наконец, доведенный до полного отчаяния, он попробовал упереться в ее спину коленом, как вдруг заметил, что она смотрит на него широко открытыми глазами, пытаясь понять, кто он и что происходит.