…Сашенька встала покачиваясь. Разомлевший Слава лежал на диване. На секунду он отвернулся к стене. Девушка вытащила из кармашка еще один пакетик с порошком и сыпанула его в бокал. Потом откупорила шампанское, пена стекла к ее ногам. Налила полный до краев бокал, протянула.

– Ну, за победу!

Она стояла перед ним растрепанная, в растерзанной одежде, дышала тяжело. Он взял фужер.

– А ты?

– А я так, – и жадно стала пить шампанское прямо из горлышка. – До дна, – сказала она Славе, увидав, что он только отпил глоток.

Он хитро посмотрел на нее.

– А повторим?

– До дна, я сказала. Повторим.

Потом она двинулась к окну и не заметила, как Слава ловко выплеснул содержимое бокала на ковер.

…Тима и Витя тяжело дышали после схватки.

– Эх ты, она же сына ждет, – вздохнул Тима.

– Какого сына? – не понял Витя.

– Обыкновенного! Маленького! Который потом научится говорить! – Тима встал отряхиваясь. – Твоего!

– Врешь! – Витя вскочил.

– Зачем врать? Сам спросишь.

– Стой! Смотри, свет потух.

И действительно, свет на втором этаже погас. Это было сигналом.

…Сашенька открыла им дверь офиса.

– Все в порядке? Ну, веди! – Витя даже не посмотрел на нее, но Тима увидел Сашенькино лицо, полуразорванное платье…

– Саша, Саша, что такое?

– Прекрати, не до этого, – грубо оборвала она. – Прямо по коридору, на второй этаж.

Они взбежали по лестнице, быстро миновали длинный коридор. Сашенька шла впереди, замыкал шествие Тима с огромным чемоданом.

Она отворила дверь кабинета.

Первым вошел Витя. Он увидел… стену, увешанную старинным оружием. Великолепные шпаги, ружья, кинжалы…

Витя присвистнул:

– Молодец, старик! Губа не дура. Ну что, конкистадоры, вперед!

Они грузили оружие в чемодан и в две дорожные сумки, извлеченные из чрева чемодана. Одну из шпаг Сашенька задержала в руках.

– Смотри, – тихо сказала она Тиму.

Вытащила шпагу из ножен и показала рисунок на клинке.

Это было поле, усеянное трупами. И одинокая фигура. Французский солдат, опустившийся на землю, в немом отчаянии закрывал лицо руками.

– Мастер из Златоуста Иван Бушуев сделал. Наш, не немец какой-то.

– Вы что, офанарели? – рявкнул Витя. – А ну быстрее!

– Донесете? – спросила Сашенька, когда сумки и чемодан были наполнены оружием. – Я проверю спящих красавцев.

Парни взвалили на себя ношу и двинулись к выходу. Бушуевскую шпагу Тима почему-то нес в руках.

Сашенька бежала по коридору.

Охранники спали у телевизора.

Она заглянула в маленькую комнату, где лежал Слава. Но Славы не было. Сашенька в ужасе метнулась из комнаты. Слава выскочил из-за угла внезапно, зажал ей рот ладонью, прижал к себе. В другой руке у него был заряженный пистолет.

– Что, сучка, клофелин мальчикам добавила? Теперь я вспомнил, в каком сне тебя видел. Ты баба нашего шефа, приезжала сюда с ним, а как он тебя кинул, так грабануть решила?

Сашенька мычала, вырывалась.

– Погоди, – Слава поволок ее за собой обратно в комнату. Потянулся к телефонной трубке. – Сейчас позвоним куда надо.

Она укусила его ладонь, вывернулась, успела закричать.

Крик услышал Тима.

– Витя, там Сашенька!

– Да брось ты, неси!

Но Тима со шпагой уже несся по офису на ее крик. Его нельзя было остановить.

В комнату он ворвался неожиданно, словно черт из табакерки.

– Саша!

Охранник выстрелил.

Тима упал. Шпагу он выпустил не сразу. Сашенька видела, как медленно разжались пальцы, держащие золоченный эфес. От неожиданности Слава застыл на мгновение, и девушка успела изо всех сил ударить его по голове бутылкой шампанского.

В комнату вошел Витя. Сашенька не слышала, что он говорил. Все было как в тумане.

Красное пятно возле груди Тимы расползалось по полу.

Витя просил о чем-то, умолял, тащил ее за собой, но она ничего не видела.

Только клинок шпаги, лежащий в лужице крови.

Автомобиль несся по шоссе. Витя гнал. Она ничего не могла произнести. И пошевелиться не могла. Говорил он – длинно, путано, бессвязно. Пытаясь заглушить рев мотора и свистящий ветер, врывающийся в окна.

– Саша, миленькая, он сам виноват. Додумался дать им просто снотворное. Я это понял. Потерпи же, родная, все будет хорошо. Мы ему памятник поставим. И дом свой все равно построим. Я все сделаю, чтоб ты не ушла от меня. Я сумел, понимаешь, сумел доказать твоему Кащею, что я тоже на что-то способен! И я еще докажу – всем, всем! Я знаю про сына, он, Тима, мне сказал. Саша, теперь я буду жить для него и для тебя… Честно!

– Нет, – покачала она головой.

– Почему – нет?

– Останови! Купи мне поесть. И воды. Только сюда принеси.

На дороге кафе, где торгуют шашлыками и напитками. Оно всегда открыто – днем и ночью.

– Я сейчас, – обрадовался Витя и выскочил из машины.

Он подбежал к шашлычнику, колдующему над углями мангала.

– Шашлыка две порции. Пепси. И если есть – сладкое.

– Почему нет? Все будет.

Мясо аппетитно жарилось на углях. Витя рассчитывался с шашлычником.

– Сдачи не надо, оставь себе.

Груженный едой и бутылками, он понесся обратно к машине.

Но там Сашеньки не было.

– Саша! – закричал он, поняв все сразу. – Саша!

Нигде не было Сашеньки – ни в машине, ни на дороге. Нигде. Он остался один. Внезапно его осенило. Он бросил на дорогу еду, кинулся в машину, открыл чемодан, быстрым движением дернул «молнию» сумки.

Оружие лежало на месте.

Клинки холодно и зловеще светились в темноте салона автомобиля.

– Саша!!!

Оружие лежало на полу в квартире Виктора Борисовича.

– Две любви у меня в жизни было. Она и эти клинки. Тебе этого не понять.

Они сидели за кухонным столом – Виктор Борисович и Витя. Напротив друг друга.

И старались не смотреть друг другу в глаза.

– А пари ты выиграл, – сказал Виктор-старший. – Держи, победитель!

Он положил на стол деньги. Много денег.

– Я всегда плачу свои долги. Такое вот воспитание. Хватит, надеюсь?

Витя отвернулся.

– Все будет нормально, – понизил голос хозяин дома. – Друг твой убит при попытке ограбления – официальная версия. Он был один. Не нервничай, милиция уже дело свернула. А Саша… Глупо, но я ведь даже адреса ее не знаю.

Витя поднял глаза. Они впервые поглядели друг на друга. Ненавидя, понимая, сочувствуя.

– Ее больше не будет, – сказал Витя.

– Я знаю. Ни для тебя, ни для меня…

Витя медленно вошел в свою комнату, осмотрелся.

На диване лежали свитер и джинсы Сашеньки, из-под вещей выглядывало неоконченное вязание. В углу валялись рукописи Тимы. Титульный лист сценария «Победителей не судят».

В коридоре раздался шорох. Витя резко обернулся.

– Робертино!

Тот появился в проеме двери, посмотрел на Витю, как на чужого.

– Робертино!

Витя вынул из карманов пальто пачки денег и протянул ему. Но сосед быстро скрылся.

– Робертино! – умоляюще прокричал Витя. – Робертино! – отчаянно звал Витя. – Робертино! – он кинулся к стене и колотил в нее кулаками. – Открой мне, пожалуйста! Поговори со мной! Пусти меня!

Но сосед не открывал. Точно знал о нем всю правду.

Витя швырнул деньги на пол и топтал их ногами, а потом снова колотил в стену. Но тщетно.

Он метался по комнате, бил и крушил все, что попадалось под руку – стулья, посуду, рвал вещи, беснуясь…

И наконец сел на пол, закрыл лицо руками. Точно тот нарисованный на клинке солдат…

Сашенька ехала в рейсовом автобусе. Без вещей, налегке. Было раннее утро. На шоссе пусто. Сашенька сидела рядом с водителем. взрослая, мудрая женщина. Она закрыла глаза, потому что на дороге должен был появиться знак «МОСКВА». Открыла их, когда они выехали за черту города.