— Так чем же ты недоволен? Если дети любят животных, ухаживают за ними, жалеют, это же хорошо. От этого они сами становятся добрее и лучше. Вот пусть уход за щенком и котенком и будет для них постоянной обязанностью. Живеднце, брат, хорошо понимают ласку и людскую доброту. Ни одна порядочная собака, даже самая большая и злая, никогда не укусит маленького.

За разговорами незаметно кончился лес, прошли поляну с водоемом, и вот их улица, а навстречу уже бегут ребята.

Через несколько дней после рыбалки Павлик с Вовкой сидели с удочками у большого котлована, наполненного водой. Возле них были Вовкин Уголек и большой трехцветный кот Тани Царевой по имени Катька. Почему Катька, никто не знал, но кот признавал только эту кличку.

Хорошей рыбы в котловане не было. За день можно было поймать с десяток мелких окушков, которые свободно помещались в пол-литровую банку. Зато серебрянки — хоть отбавляй. Она то и дело хватала наживку. Поплавки ныряли в воду — и ребята лихорадочно дергали вверх пустые крючки. Поймать серебрянку тоже наука. Здесь должна быть и снасть особая: тоненькая леска, самый маленький крючок и такая же насадка — мелкий-мелкий червячок. Кроме этого нужна и сноровка. В этом деле Вовке больше светила удача. Он уже второе лето рыбачил здесь и наловчился. А у Павлика пока не получалось.

И Уголек, сидевший рядом с Вовкой, и кот Катька, примостившийся у ног Павлика, завороженно глядели на поплавки и при их погружении вздрагивали. А когда в воздухе сверкала серебром рыбка — это чаще случалось на удочке Вовки, — Уголек становился на задние лапки и с нетерпением ждал, когда Вовка кинет ему добычу. А Катька, когда Уголек расправлялся с серебрянкой, отворачивался и с грустью смотрел на неудачливого Павлика. Отнимать добычу у маленького он не решался. А Павлик хоть и редко, но тоже выуживал и отдавал ему пойманную рыбку. Бывали случаи, когда и Вовка кидал ему свою серебрянку.

Олин Васька, постоянно лежавший на оттоманке, ходить на рыбалку ленился.

Поплавок на удочке Павлика задрожал, и он лихорадочно ждал момента подсечки. Уже и Катька поднялся на ноги и посматривал то на поплавок, то на Павлика, как бы говоря ему: «Ну дергай-дергай, чего же ты!», как вдруг Павлик вздрогнул от крепкого шлепка по спине. От неожиданности дернул удочку, к его удивлению высоко вверх взлетел красноперый окушок и, сорвавшись с крючка, шлепнулся в траву за спину. Павлик поднял глаза кверху и увидел стоявшего над ним Костю.

— Это ты? — спросил растерянно Костя. Павлику показалось, что крупных коричневых веснушек у Рыжего гораздо больше, чем он заметил во время их первой встречи. — А я, — продолжал Костя, — думал, что это Валерка.

Павлик поднялся поглядеть, куда упал его окушок, но над ним уже блаженствовал Катька.

— Ну ладно, шкеты, я пошел, — сказал Костя и направился на улицу, которая вела к лесу.

Павлик пошел за ним. Это озадачило Костю. Когда они дошли до последнего дома, после которого уже начиналась поляна с водоемом и лес, Костя остановился и уставился на Павлика.

— Ты чего?

— Ничего, — ответил Павлик. — Опять к нему?

— К кому? К кому? — испуганно забормотал Костя. — К кому я иду? А ну скажи.

— К тому высокому, с кем позавчера шел из леса. Я вас хорошо видел возле озера.

— Выдумываешь ты. Позавчера я в город ездил и в лесу не был.

— Врешь! — настаивал на своем Павлик. — Позавчера мы с дядей Мишей рыбачили и я вас обоих видел.

— А этот, твой дядя Миша, тоже видел?

— Нет, не видел. Он в это время спал.

— А-а-а-а, — протянул Костя и начал что-то вспоминать. — Так ты говоришь, позавчера? Верно. Было такое. Я ходил на болото за моховиками, заблудился, и меня из лесу вывел какой-то мужик. Он там сено косит. Дал трешку и велел принести хлеба, сигарет и лимонада.

— Заблудился? А говорят, что ты даже ночуешь в лесу, — неуверенно сказал Павлик.

— Брехня все это. Брехня, — оправдывался Костя. — За грибами я в лес хожу, за белыми. Их здесь знаешь сколько? Давай вместе.

— Где они? Покажи.

— Да вот же, совсем рядом. На той стороне, за водоемом.

— Пошли, — согласился Павлик.

— А собирать во что будешь? Беги домой и бери самую большую корзину. А я тебя подожду.

Павлик побежал к Вовке и закричал:

— Кидай удочку! Беги за корзиной. Пойдем собирать белые. Их там навалом.

— Мне в лес одному нельзя. Дедушка не велел.

— Так здесь же рядом. На поляне. По ту сторону водоема. Костя сказал, что их там видимо-невидимо.

— За большим водоемом? — вскочил как ошпаренный Вовка. — За большим водоемом? — еще раз переспросил он. — Да там до самой тропинки, что идет к Царской дороге, — вода и болото. В резиновых сапогах не пройдешь.

— Но Костя же сказал, — растерянно бормотал Павлик.

Вовка положил свою удочку и решительно сказал: «Пошли». Пробежав по улице, перескочили канаву, через которую все собирались поставить мостик, и подбежали к водоему, в который стекала из леса паводковая вода.

— За этим водоемом, говоришь? — еще раз с издевкой спросил он.

— Так это же Костя сказал, — уныло бубнил свое Павлик, чувствуя, что его обманули…

— Пойдем, — предложил Вовка и повел по сухому краю водоема со стороны поляны. Но как только он кончился и началось мелколесье, Павлик увидел редкие высокие кочки, как бы плавающие по озеру, из которого росли одинокие высокие березы, березы группами, но поменьше и обыкновенный кустарник.

— Здесь растут твои грибы? — с иронией спросил Вовка. Повернулся и с видом победителя зашагал к оставленным удочкам, где их терпеливо дожидались Уголек и Катька.

Павлик плелся сзади и недоумевал. Сам он никогда никого не обманывал, а вот его в течение каких-то пяти минут Рыжий обманул дважды. Во-первых, сказал, что подождет, а сам удрал. Во-вторых, показал на место, где никаких грибов быть не может, да еще к тому же заявил, будто позавчера в лес вовсе не ходил.

Значит, Косте зачем-то нужно было отделаться от них, значит, он что-то скрывает. Но что?

Вечером Павлик решил пойти поговорить к Валерке. Может быть, он что-нибудь знает о Косте и его тайнах.

Валеру дома он не застал. Спросил у Вовки:

— Не знаешь, где Валерка?

— Дома он, дома. Запрятался от меня и читает какую-то книжку. Давай вместе поищем.

Минут сорок они искали в комнатах, на чердаке, в сарае. Валеры нигде не было.

«Куда все-таки он мог запрятаться?» — думал Павлик. Подошла Оля с Тузиком.

— Вы чего такие растерянные? — спросила она.

— Валерик нужен. Вовка говорит, он специально спрятался.

— Пошли домой, он скоро сам придет, — убежденно сказала Оля. — Он всегда так. Пока книжку не дочитает — не вылезет.

И они пошли по меже, чтобы у парника свернуть на свою тропинку. Около дровяника Павлик вдруг увидел, что Тузик насторожился, скосил голову набок и к чему-то прислушивается. Потом из дровяника донеслось какое-то ворчание, похожее то ли на всхлипывание, то ли на хрюканье, и неожиданно раздалось громкое «Апчхи!».

Тузик сантиметров на сорок подпрыгнул и с визгом пустился наутек. У колодца опомнился, остановился, от стыда юлой завертелся на месте, потом вернулся назад, нырнул в какую-то дыру и зашелся лаем уже внутри дровяника, откуда послышался недовольный голос Валеры.

Через минуту он в пыли и паутине выбрался наружу.

Следом шествовал Тузик. Весь его вид как бы говорил: «Ну и что из того, что испугался, зато первый учуял его, вернулся и нашел. А вы бы на моем месте?»

— Ты зачем это… — не сразу нашелся Павлик.

— Занимался делом, — ответил Валера, незаметно показывая глазами на Олю, как бы говоря, чтобы Павлик воздержался от дальнейших вопросов, так как при ней он все равно ничего не скажет.

Как только Оля ушла, Валерка огляделся по сторонам, достал из-за пазухи книжку в мягком зеленом переплете, похлопал по ней ладонью и сказал: