Павлик тяжело переживал два последних события. Самовольный поход звездочки в лес и находку берлоги. До сих пор он чувствовал себя виноватым в том, что позволил уговорить себя пойти в лес без компаса и не предупредив взрослых. Со вторым было сложнее. С одной стороны, хорошо, что нашли блиндаж, но с другой — обидно. Он был уверен, что нашли бы его и без Кости. Все шло к тому. Сделали разведку. Уточнили нарисованную Валеркиным дедушкой карту. Два дня подряд всей звездочкой ходили в лес и обследовали правые квадраты. На очереди были левые, и десять дней в запасе. И надо же было подвернуться Косте. Теперь доказывай, что звездочка сама могла найти блиндаж.

Павлик сидит на качелях и думает, что завтра надо уезжать домой. Расставаться с ребятами, со знакомыми взрослыми, с дядей Мишей. И начинает понимать, что все не так просто.

— Ты дома? — услышал он чей-то голос. Поднял голову и увидел Вовку. — Никуда не уходи. Сейчас он придет.

Через десять минут подошел Валера.

— Уезжаешь? — спросил.

— Завтра.

— А еще два дня побыть не можешь? У Вовки послезавтра день рождения.

— Не могу. Мама записку прислала. Я бы очень хотел…

— Тогда бери Олю и приходите пораньше на поляну. Последний раз вместе посидим у костра. У нас там все готово: и сушняк и шишки.

Уложив в рюкзак вещи, Павлик бродил по саду, смотрел на яблони, прикидывал, с какой из них завтра лучше нарвать яблок для мамы. Белый налив уже отошел. Правда, на деревьях еще висело много яблок. Крупные, восковато-желтые, они то и дело срывались с веток и падали в траву. Некоторые даже потрескались. Такие Павлик особенно любил. Но их нельзя было долго хранить. А вот осенние полосатые сейчас самые красивые. Крепко держатся на ветках, но вкус пока еще не тот. Валерка говорил, что через месяц или полтора они тоже будут вкусные, но срывать их можно и сейчас. Антоновка еще совсем зеленая.

«Ничего, завтра ребята помогут набрать. Они в этом деле мастера». Пора было идти за Олей, и он направился к дому. Но она уже сама бежала навстречу. В новом платьице, на шее голубая косынка, какую она надевает только на концерты.

На поляне их уже ждали: Таня, Валерик и Вовка. На черном, выгоревшем под кострами круге уже стоял аккуратно сложенный шалашик из веток сушняка. Внутри, смятая в комок, старая газета и сухая трава. Осторожно, чтоб не свалить шалашик, Вовка обкладывал его еловыми и сосновыми шишками и сухими ветками.

— Не торопись, делай как надо, — крикнул Валерка.

— Учи ученого, — неохотно отозвался тот. — Ты лучше за Угольком посматривай, а то удерет в лес за птицами. Потом ищи ветра в поле.

— Работай, работай, никуда твой хищник не денется, — отозвался Валера и, опустившись на колени, начал помогать брату.

Возле них, как всегда, играли Уголек и Тузик.

Если Тузик остался таким же щенком, каким его увидел Павлик в день своего приезда, то Уголек выглядел совсем взрослым котом. Хотя сам себя продолжал считать маленьким.

— На спички, зажигай, — сказал Валера, подавая Павлику коробок.

— Подождите! — крикнула Таня. — Вон дядя Миша идет.

Карасев подошел к костру.

— Все в сборе?

Павлик поднялся, собираясь ответить, но его опередил Валера.

— Так точно, товарищ капитан! — весело и громко отрапортовал он. — По случаю отъезда домой командира звездочка собралась на его проводы, — и, повернувшись к Павлику, скомандовал: — А теперь зажигай!

Павлик чиркнул спичкой, поднес к газете. Появился сизый дымок, потом уголок газеты начал чернеть и вдруг, когда казалось, что надо зажигать вторую спичку, побежало бледно-голубое пламя. Костер начал разгораться. И уже втроем мальчишки торопливо стали обкладывать костер сухими ветками.

— Шишки, шишки не забывайте. Кладите их побольше, — напомнил дядя Миша.

Костер удался. Короткие оранжевые языки пламени освещали лица ребят на фоне сразу потемневшего леса. Тузик примостился у ног Оли, а Уголек по привычке забрался к Вовке на руки.

— Валера! А картошка? — напомнил Вовка.

— Я мигом, — ответил старший брат, вскакивая на ноги.

— Может, не надо, ребята, — начал Карасев, но его перебил Валерик:

— А я ее мыл, мыл…

— В другой раз, в сентябре, — продолжал Карасев, — а на сегодня дел и так хватает…

— А я и соль приготовил, — проворчал Вовка, доставая из кармана аккуратно перевязанный пакетик.

К костру подошел сосед, что живет через дорогу от Оли, Леонид Васильевич. В руках у него была гармошка.

— Не опоздал? — спросил он, присаживаясь на пенек у костра.

— Как будто в самый раз. Я уже хотел посылать за вами, — ответил Карасев. — Ну, что вы приготовили, Валерик?

— Мало. Только Оля и Вовка. Дядя Леня, можете играть.

Леонид Васильевич, усевшись удобней на своем пеньке, растянув меха, прошелся пальцами по белевшим кнопкам-пуговицам. Из вихря звуков постепенно начала вырисовываться плавная мелодия «барыни». Растянув над головой косынку, Оля плавно пошла по поляне вокруг костра. Ребята хлопали. Вовка в азарте даже подпрыгивал, а ноги непроизвольно дергались сами собой.

Когда гармошка умолкла и Оля остановилась, аплодировали не только члены звездочки вместе с Карасевым, но и чужие ребята, и взрослые, сидевшие до этого у других костров и подошедшие ближе.

Оля подошла к гармонисту и что-то шепнула ему на ухо. Тот кивнул головой, и его пальцы снова забегали по кнопкам. Он играл матросский танец «Яблочко». На этот раз Вовка не выдержал, вскочил на ноги и завертелся возле Оли волчком: сучил ногами, топал, прыгал козленком, и все не в такт. Глядя до этого на Олю, он думал, что танец — дело пустяковое, каждый сможет. А сейчас, как он ни старался, не получалось. И чтобы спасти положение, решил пойти вприсядку. Как это делается, он не раз видел по телевизору. Но не тут-то было. Не удержался на ногах и, падая, нечаянно ухватился за проплывавшую Олю, повалил ее наземь.

Тузик с самого начала с неодобрением отнесся к затее Вовки и настороженно следил за ним, подозревая какой-то подвох. Тут он вскочил и накинулся на барахтающегося Вовку с таким сердитым лаем, что, казалось, сию минуту разорвет его на части. Оля, не поняв, что произошло, вступила в отчаянную схватку с партнером. Вовка тоже, стараясь быстрее вскочить на ноги, не понимал, почему Оля его держит. Так они барахтались около минуты, пока к ним подбежали Павлик с Валеркой и помогли подняться.

— Ты что, драться? — чуть не плача спросил Вовка.

Оля, оглушенная произошедшим, в недоумении раздраженно переспросила:

— Драться?? Я?? Ну знаешь. — Развела руками и пошла к костру.

Леонид Васильевич, положив гармошку, хохотал. Визжала, как будто ее щекотали, Таня. Смеялся Карасев. На поляне, вокруг их костра, шумела публика. Собравшиеся аплодировали, настойчиво вызывали танцоров.

— Идите кланяться, артисты, — предложил Валерик.

— Братец твой пусть кланяется, — сердито ответила Оля.

А Вовка, как будто конфуз случился с кем-то другим, вышел к костру, раскланялся и вернулся на место.

Когда все успокоились и костер разгорелся с новой силой, Леонид Васильевич спросил Олю:

— Будете еще танцевать? А нет, так я домой.

— Идите. Мы уже натанцевались. — Она с усмешкой посмотрела на Вовку.

— А ты почему такой кислый сегодня? — спросил Павлика Карасев.

— На Костю за блиндаж злится, — ответил за Павлика Валерик.

— Это правда? — еще раз спросил Павлика Карасев.

— Дядя Миша! — с жаром начал Павлик. — Мы бы сами его нашли. Он же у самой дороги…

— Так вот оно что. Тогда твоя обида не по адресу. Меня вини. Несколько недель подряд искал я случая встретиться с Костей, а когда встреча произошла, велел вести к Славику, так как уже знал, что в лес он бегает именно к Славику и ни к кому другому. Чего я тогда не знал, так это то, что блиндаж, где были спрятаны ротные документы, и берлога Славика одно и то же. Дело, парень, не в том, кто первый нашел Славика, я или вы. Главное, что нашли. Подумать страшно, что было бы с ребятами, куда бы их еще занесло, не найди вы окопа и всего, что в нем было. Так что радоваться надо, а не хныкать. На следующий год снова приедешь к нам? — спросил Карасев.