– Я не могу рассказать вам, как именно вывезу Гарри из Франции, а уж тем более – о том, как именно собираюсь освободить его из Битша, – ответил он. – Даже если бы я и знал, как это сделать, – а в данный момент я и понятия об этом не имею, – все равно говорить о моих планах сейчас едва ли было бы разумно. Однако мне не хочется, чтобы в ближайшие несколько недель вы не находили бы себе места, представляя меня в роли кого угодно – от французского шпиона до вымогателя, готового запросить непомерно большой выкуп. Можете считать все, что только что услышали от меня… – как это вы там выразились сегодня утром? – ах, да, залогом доброй воли с моей стороны.

– Что-то не припомню, чтобы я называла вас французским шпионом! – с возмущением воскликнула Анжелика.

– Если судить по тому, что сэр Уильям наговорил мне сегодня утром, и добавить к этому живость вашего воображения… Знаете, миледи, я был бы сильно удивлен, если бы узнал, что в мыслях вы еще не зачислили меня в изменники, – парировал он.

Ах так, он снова ее поддразнивает! Анжелике было нелегко разобраться в своих чувствах к Бенуа Фолкнеру, однако то, что он всегда говорил с ней с каким-то мягким лукавством, больше не раздражало ее. Видимо, такой уж у него характер!

– Если бы вы не вывели сэра Уильяма из себя, мне бы такое и в голову не пришло!

– Бедный сэр Уильям! – почти нежно сказал Бенуа. – Требуется совсем немного, чтобы привести его в ярость. Знаете, он ведь потратил больше двадцати лет, стараясь поймать Тоби, однако же никогда не позволял никакому другому кузнецу подковывать своих лошадей! Он очень сильно горевал, когда Тоби умер.

– Вы хотите сказать, сэр Уильям уважал Тоби? – недоуменно спросила Анжелика.

– Это может показаться довольно странным, однако на свой лад они были почти друзьями, – проговорил Бенуа. – Тоби был непростым человеком, да и характер у него был не сахар. Для всех, кто работал на него, он установил железную дисциплину. В течение двадцати пяти лет, или даже более того, пока он контролировал всю контрабандную торговлю на этой части побережья, здесь не было случая проявления зверства или жестокости вроде тех, что творились в других районах страны. Сейчас, когда Тоби умер, все сильно запуталось и стало намного более опасным. Теперь тут враждуют несколько банд… – Бенуа замолчал и пожал плечами. – Но все это вам неинтересно, – коротко закончил он.

– Кто знает… – задумчиво протянула Анжелика.

Бенуа в ответ улыбнулся.

– Нет, миледи, все это никак не может повлиять на спасение Гарри.

– Да, но если вы больше не… – начала было Анжелика.

Бенуа расхохотался.

– Миледи, пересечь Ла-Манш оказалось непосильной задачей для Гарри, но меня это меньше всего беспокоит. Мне сейчас куда важнее решить, каким образом я смогу связаться с ним, а уж потом можно будет задумываться над тем, как вызволить его из Битша.

– Один раз ему уже удалось оттуда выбраться, – напомнила она.

– Что означает лишь одно: сделать это во второй раз будет в тысячу раз сложнее, – резко сказал Бенуа. – Но не беспокойтесь, миледи, – мягко добавил он, заметив, как нахмурилась Анжелика, – мы что-нибудь придумаем.

Пока Марта одевала Анжелику к ужину, девушка почти не разговаривала со своей горничной. С тех пор как она прибыла в усадьбу «Остролист», у нее почти не было времени как следует обо всем подумать – а за последние сутки столько всего произошло! Казалось, все вокруг изменилось – настолько разительны были перемены в устоявшихся взглядах Анжелики. Даже Марта, которую она, похоже, знала насквозь, предстала перед ней в новом свете. Анжелика начала впервые о многом задумываться, и все благодаря Бенуа.

На мгновение она поднесла руку к губам, вспоминая, как он целовал ее. При мысли о том, как он обнимал ее, что-то дрогнуло, словно проснулось, в самой глубине ее существа, и ей вспомнилось охватившее ее в тот миг возбуждение. Тогда Бенуа спросил ее, неужели никто из мужчин не сумел зажечь в ней хоть искру любви, и она отказалась отвечать ему – но теперь Анжелика поняла, что до сегодняшнего дня это не удавалось никому.

Пять лет назад, когда она впервые была представлена свету и начала выезжать, она искренне надеялась, что рано или поздно встретит избранника своего сердца, однако мужчины, которые знакомились с ней, казались ей лишь бледной тенью того человека, что виделся ей в мечтах. Сначала Анжелика была разочарована, но потом смирилась – а позже, когда с эрлом случилось несчастье, собственное положение перестало волновать и беспокоить ее. Отец нуждался в ней, зависел от нее, и она была готова сделать все на свете, лишь бы только помочь ему, – но хотелось бы ей знать, что именно вырвет отца из круга отчаяния…

Теперь в ее жизни появился Бенуа, и все переменилось. Анжелика начала задумываться, сможет ли она вернуться домой и по-прежнему читать отцу старые, пахнущие пылью книги, делить с ним скуку замкнутого мирка, зная о том, что за стенами дома течет другая, такая интересная, яркая жизнь. Пройдет ночь, и она, наверное, уже никогда больше не увидит Бенуа!

Сегодня вечером она поужинает в его компании, а завтра утром вежливо попрощается с ним – и наступит конец этого мимолетного приключения!

Девушка уставилась на свое отражение в зеркале, чувствуя досаду и непонятное раздражение от пустоты, внезапно захватившей ее душу. Казалось, она не замечала, что из зеркала с бледного, встревоженного лица на нее смотрят большие печальные голубые глаза. Сейчас ей виделись глаза Бенуа, слышался его голос – вот он поддразнивает, упрекает, успокаивает ее, говорит с ней о вещах, которые так много значат в его жизни, уверенный в том, что она сможет понять и разделить его мысли.

Интересно, а ему так же, как и ей, жаль, что это краткое знакомство почти окончено? Вряд ли. Бенуа успел повидать почти весь мир – должно быть, ему встречалось немало женщин, способных заинтересовать его и возбудить желание. Неожиданно Анжелика испытала резкую боль, словно кто-то с размаху ударил ее ножом в самое сердце. Что это, если не ревность? Девушка изо всей силы сжала руки на коленях.

– Встаньте, миледи, я застегну вам платье, – прервала Марта ее размышления.

Анжелика автоматически поднялась, позволяя Марте застегнуть на ней платье из атласа цвета слоновой кости.

Длинная, мягко поблескивающая юбка спадала от завышенной линии талии едва заметными складками, подчеркивая соблазнительные изгибы бедер. У платья был глубокий квадратный вырез, открывавший гладкую, цвета сливок, кожу шеи и плеч, а сзади за ним тянулся длинный шлейф.

Горничная тщательно уложила локоны девушки, закрепив прическу роскошным гребнем, на котором переливались сапфиры и бриллианты. В ушах Анжелики подрагивали столь же дорогие серьги.

– Нет! – громко возразила она, поднимая руку и отступая назад, когда увидела колье, которое протягивала ей Марта. – Я не могу идти вниз в таком виде! Ведь это всего лишь тихий ужин в загородном доме, а не бал в «Карлтоне»!

– Может быть, и так, – спокойно ответила Марта, – только мне кажется, пришло время показать ему, с кем он имеет дело. Думаю, и вам неплохо бы об этом вспомнить, миледи!

Горничная несколько секунд молча смотрела на свою хозяйку. Глядя на Анжелику, сейчас любой почувствовал бы в ней кипение тщательно скрываемой энергии и жажду жизни. От блестевших золотом локонов, казалось, исходило сияние, щеки девушки раскраснелись, губы порозовели, а широко раскрытые глаза сияли так, что сапфиры на гребне и серьгах лишь усиливали, но не могли превзойти их ослепительный блеск.

– Это все, что ты хотела сказать? – сухо поинтересовалась Анжелика, она не стала уточнять у Марты, кто такой этот «он».

– Да, миледи.

– Понятно…

Вспомнив, что она только что размышляла о Бенуа, Анжелика снова почувствовала укол ревности, едва лишь мысли ее вернулись к другим женщинам, с которыми он мог быть знаком, и она внимательно посмотрела на колье с сапфирами в руках горничной.