– Если бы вы были джентльменом…
– Но мы ведь уже выяснили: я не джентльмен.
– …вы бы ни за что не стали спорить с леди, – безмятежно закончила Анжелика.
Легким движением пальцев она заставила глобус вращаться. Океаны и континенты закружились под ее рукой, сливаясь друг с другом, – казалось, весь мир, повинуясь, вертится перед ней.
И Анжелику охватило странное чувство: сегодня она дала толчок силам, которые пришли в движение, и справиться с ними она едва ли сумеет. А стоит ли? До сих пор ей и в голову не приходило, насколько опостылела ей замкнутая жизнь, которую она вынуждена была вести последние полтора года.
Бенуа протянул руку и ловко остановил глобус.
– Мне всегда хотелось совершить кругосветное путешествие, однако все же не с такой головокружительной быстротой, – сухо заметил он.
– Уж не хотите ли вы сказать, что еще не обогнули весь земной шар?! – в притворном изумлении воскликнула Анжелика, искренне благодарная ему за возможность изменить тему разговора.
– Пока нет. Если не ошибаюсь, в беседе с вами я уже несколько раз упоминал, что был занят тем, что зарабатывал себе на жизнь. Но в один прекрасный день я все-таки проплыву по пути, пройденному Васко да Гамой. – Медленно повернув глобус, Бенуа нежно провел пальцем по полированному дереву, показывая Анжелике маршрут предполагаемого плавания.
Она заметила, что на несколько секунд черты его лица приобрели почти безмятежное выражение – в его взгляде не было больше ни вызова, ни намерения скрыть какие-либо мысли. Глаза Бенуа были устремлены на глобус, словно мир казался ему чудесной игрушкой, а жизнь – бесконечным приключением.
Анжелика еще раз взглянула на картину, что висела над камином, и ей стало немного грустно при мысли о том, что ей самой вряд ли когда доведется своими глазами увидеть сияющую красоту этого неведомого мира. А вот Гарри видел все это… Девушка знала, что и отец побывал когда-то в тех краях, однако эрлу и в голову никогда не приходило рассказать дочери о дальних странах – к тому же теперь он был слеп…
Бенуа взял со стола письмо и протянул его Анжелике.
– Это для вашего отца, – объяснил он ей, так как девушка не спешила принять письмо.
– Что там написано? – спросила Анжелика, увидев, что конверт уже запечатан.
– Миледи! – воскликнул Бенуа. – Неужели у вас есть привычка интересоваться перепиской вашего отца?
– Папа попросит прочитать ему письмо, так что мне совсем нелишне будет знать, о чем там говорится, – бесцветным голосом ответила Анжелика.
Ей казалось, что краски дня в один миг померкли – ее ожидало утомительное путешествие обратно в Лондон, неприятный разговор с отцом, попытки объяснить ему, что и почему она сделала, а затем бесконечно долгое ожидание и неизвестность: кто знает, будет ли Гарри спасен и когда…
– Это его право, – спокойно согласился с ней Бенуа. – Однако ваш отец написал лично мне, и я также отвечаю только ему, и никому другому. Это мое право. Возможно, он почувствует себя не столь униженным из-за своего состояния, если сам сломает печать на конверте.
– Да, может быть, – чуть слышно проговорила Анжелика. Она сомневалась, что отец сумеет должным образом оценить тактичность Бенуа. Зависимость от других была настолько ненавистна эрлу, что едва ли такой благородный жест мог утешить его.
Анжелика взвесила письмо в руке. Что там может быть? Какой план по спасению Гарри предлагает Бенуа? Почему он не хочет рассказать ей подробности своего плана?
Она посмотрела на него – Бенуа ей улыбнулся, и в его улыбке таился какой-то вопрос.
– Вы были совершенно правы, сэр, – медленно произнесла Анжелика. – Вчерашнее путешествие к вам сильно утомило меня. Нам еще повезло, что буря не разыгралась, когда мы были в пути. По дороге сюда полно болотистых мест, да и рытвин тоже… – Она прошла к окну, бросив взгляд на дорогу, ведущую к дому. На ней виднелось две-три лужи, в которых отражалось ясное голубое небо. – По правде говоря, меня охватывает ужас при одной мысли о том, что скоро нам пора выезжать обратно. – Анжелика зябко поежилась.
– В самом деле? – весело подхватил Бенуа. – Право же, это совсем не похоже на дочь лорда Эллевуда. Не вы ли говорили мне, что «ясно сознаете свои обязанности»? Уверен: небольшое неудобство едва ли может помешать вам исполнить свой долг. Кроме того, в карете эрла превосходные рессоры, да и обивка самого высшего качества.
Анжелика закусила губу. Что бы ей такое придумать, дабы ясно дать понять, что она хочет задержаться в усадьбе «Остролист» еще на одну ночь?
– Конечно же, путешествие в Лондон – это сущая безделица для мужчины, который объездил полмира, – едко заметила она, – однако для меня все совсем не так. Поверьте, не очень-то приятно признаваться в изнеженности, тем более совершенно постороннему человеку, но от одной мысли о том, что сегодня придется снова усаживаться в эту противную карету, у меня мурашки по спине бегают.
– Вот в это я вполне могу поверить, – одобрительно откликнулся Бенуа. – Когда выдумываешь сказки, всегда лучше всего придерживаться правды.
Голубые глаза Анжелики вспыхнули гневным огнем.
– Вы собираетесь бросить мне вызов? – мягко поинтересовался Бенуа раньше, чем она успела что-либо сказать. – Предупреждаю вас, миледи, я подниму вашу перчатку без малейшего колебания.
Бенуа стоял около письменного стола в позе, которая, как Анжелика успела заметить, была характерна для него: олицетворение спокойствия, за которым скрывалась готовность немедленно начать действовать. В карих глазах поблескивали все те же веселые огоньки.
– Нет, я собираюсь попросить у вас разрешения погостить в вашем доме еще один день, – проговорила она самым невинным тоном. – Если не будет дождя, дороги немного подсохнут к завтрашнему дню. Да и лошадям нужен отдых…
– Ну, разумеется, надо подумать и о лошадях!.. – с готовностью подхватил Бенуа, и глаза его блеснули. – Но вот вопрос: долго ли эрл будет мириться с отсутствием своей дочери? Мне бы вовсе не хотелось, чтобы сэр Уильям ворвался сюда, обвиняя меня в том, что я похитил вас. Он вполне может заподозрить, что я удерживаю вас тут силой, рассчитывая вытянуть у эрла выкуп за ваше благополучное возвращение.
Анжелика просто ахнула: ни разу с того момента, как она решила отвезти Фолкнеру письмо от отца, возможность оказаться заложницей не приходила ей в голову.
– Вы не сделаете этого! – с пафосом воскликнула она.
– А мог бы. Особенно, если учесть все обстоятельства, – задумчиво ответил Бенуа, еще больше напугав девушку. Однако, заметив выражение ее лица, он широко улыбнулся. – Нет, миледи, не бойтесь, со мной вам ничто не грозит, – заверил он ее. – И все же, мне кажется, будет разумно послать вашему отцу весточку, уведомляя его, что вы еще здесь. Ведь он, как никто другой, сознает всю опасность путешествия по нашим дорогам…
Анжелика кивнула, не собираясь спорить с Бенуа. Отец наверняка очень волнуется за нее. Он и не догадывается, какое наслаждение испытывает его дочь, вырвавшись из дома, где вот уже полтора года царят полумрак и горькое озлобление. Если она задержится еще на один день, там, дома, ничего не случится.
– Я передам матушке, что вы переночуете у нас еще одну ночь, а вы тем временем можете написать записку эрлу, – лаконично распорядился Бенуа. – Чувствуйте себя свободно, вот стол и бумага. Мы отправим наши письма одновременно.
– Да, но…
– Придется вам, миледи, на некоторое время обуздать свое любопытство, – сухо заметил Бенуа, беря свое письмо из рук Анжелики. – Прошу меня извинить.
Он вышел из комнаты, оставив девушку одну. Она осмотрелась по сторонам, и взгляд ее снова задержался на картине над камином. От красоты изображенного на ней пейзажа просто захватывало дух!
Она осталась в этом доме ради Гарри, убеждала себя Анжелика. Вокруг Бенуа Фолкнера слишком много тайн, и она еще не готова доверить ему жизнь горячо любимого брата. А может, не только ради Гарри? Девушка легонько повернула глобус и лишь сейчас заметила на отдельном столике превосходно выполненную модель парусника, с корпусом из отполированного дерева, тоненькими мачтами и реями и паутиной снастей. Анжелика подошла поближе, не смея прикоснуться к кораблику. Он стоял на деревянной подставочке, и паруса его выгибались, словно парусник скользил по волнам бурного моря, свободный и непокорный стихиям.
