Большая часть мамутов, толпившихся вокруг тела Игоря П, молчала. От других доносились глухие ругательства. Потом кто-то забубнил что-то траурное. Аугусто расслышал только отдельные слова: «поднявший руку… твой светлый взгляд… сучий потрох… с изощренным изощрением изувера… где теперь твои глаза, друг?!!!.. мы никогда… ты был для нас… им не удастся… проклятых убийц… вырвем тысячу их предательских глаз, подлых, мерзавских, вонючих глаз…»

— Кого это там на речи потянуло? — спросил Аугусто. — Не время сейчас для речей…

Убийство Игоря П. чуть было не стоило жизни всей куаферской команде. Очень уж разозлился Аугусто — даже приближенные к нему мамуты не помнили такого сумасшедшего гнева. Лицо его побагровело, глаза выпучились и как бы чуток потрескались. Гнев его был особенно силен от того, что, в общем, бессилен был его гнев; ничего серьезного не мог предпринять Аугусто против куаферов, ибо на их работе строились сегодня все его планы о будущем процветании Ямайки и всей империи.

Но не тот был человек Аугусто, который легко соглашается с самым строгим «нельзя».

— Гексхузе оцепить! — давясь собственным голосом, приказал он. — Федера немедленно приволочь ко мне! Приволочь! Вы поняли? Приволочь!!!

Федер почти сразу узнал о происшествии. К нему примчался Опанаис, мальчишка монтажник и, задыхаясь от возбуждения, сообщил ему о том, что какого-то мамута нашли убитым.

— Этого, как его, Мрачного? — уточнил Федер.

— Нет, еще кого-то нашли! Другое какое-то имя называли.

Федер очень встревожился и отправился к Антону, бросив на середине отчаянный спор с микробщиками, которые из-за своей кропотливой работы были дальше других от проблем с мамутами. Обернувшись, Федер приказал:

— Всем нашим немедленно собраться в гексхузе. Чрезвычайная тревога!

В интеллекторной царила тишина.

— Еще одного мамута прикончили! — крикнул Федер с порога.

— Это… приятно, — рассеянным тоном прокомментировал Антон, с головой ушедший в увлекательные диалоги с двумя интеллекторами первого цикла. — Что?!

— Еще одного. Так. Немедленно проверь, кто из наших сейчас где, пусть твои «стрекозы» поработают. Только быстро! Сейчас здесь черт-те что начнется.

Антон, не задавая больше вопросов, приник к интеллектору.

Тревога между тем нарастала. Мимо гексхузе (интеллекторная была пристройкой к нему) промчались десяток встрепанных мамутов с оружием наизготовку. Один из них на секунду остановился и неразборчиво заорал, грозя в сторону гексхузе громадным кулаком. Злобно покосившись на окна куаферов, два мамута подхватили своего товарища под локти и утащили прочь.

Спустя несколько минут мамуты вернулись. Их было уже десятка три. Все они теперь были в шлемах, со скварками наизготовку, в наплечниках, которыми, правда, как было известно Федеру, никто из них толком пользоваться не умел.

— Ни в коем случае не ввязываться в драку! — приказал Федер куаферам, сосредоточенно застывшим в своих комнатах. — Пока есть возможность, ни в коем случае. Я улажу. Слышите, я улажу!

— Уладит он, как же! — сказал кто-то, но Федер предпочел не услышать.

— Федер, Федер! — позвал по мемо Антон. — Это Уго. Он…

— Глаза мамуту выколол?

— Ну да. Откуда ты…

— Все понятно. Око за око. Он здесь?

— Нет. Пробирается к западному кордону.

— Хоть здесь не подвел. Ладно. С ним потом. Выключай свою технику. Сейчас у нас будут гости. Слышите, куаферы? — воскликнул Федер, отключившись от мемо. — Сейчас у нас будут гости! Встречать вежливо. Мы ничего не знаем, ничего не замышляли, мы — слышите, что я вам говорю? — мы не одобряем поведения своего коллеги, совершившего зверское убийство. Мы сожалеем, что убийца успел покинуть лагерь. Мы — скажите, если спросят — будем его искать.

Тут спросили у Федора — грубо и недоверчиво:

— А кто это сделал?

— Соленый Уго.

Мамуты тем временем успели окружить гексхузе — к удивлению Федера, весьма профессионально. Хотя они вроде и стояли в открытую, Федер знал, что при первом же выстреле из здания мамуты перегруппируются и окажутся далеко не так уязвимы.

— Вот, учитесь, куаферы. Перед вами не охотники, но бойцы, — сказал Федер и вернулся в интеллекторную, примыкавшую к гексхузе.

Кто-то что-то презрительно пробормотал.

Ожидание надолго не затянулось. Очень скоро прибыла штурмовая команда в специальных костюмах, рассчитанных на пули, уничтожающие лучи скварков и мощные взрывы. Десятка три устрашающего вида фигур рассекли оцепление, быстро подошли к гексхузе и вошли внутрь, не заметив двери. Внутри они рассредоточились для охраны и обыска, а восемь бойцов направились прямо к интеллекторной. Не говоря ни слова, они сорвали дверь, не говоря ни слова, схватили Федера за ноги и поволокли вон.

Его по пути не били, на него как бы и вообще не обращали внимания, просто волокли за ноги, как было приказано. Следом за ними шли несколько «родственниц» с оружием наготове.

Ситуация для Федера была не только болезненной, но и предельно унизительной. Он к тому же не успел, точнее, просто забыл нацепить на себя что-нибудь защитное, даже наплечники остались в кресле рядом с креслом Антона. У него с собой была только всякая мелочь, с которой куаферы не расстаются подчас просто в силу привычки — они верят, что кое-какие куаферские приспособления могут пригодиться им не только во время экспедиций.

«Позорище! — думал Федер. — На глазах у всех подчиненных! Как после этого они смогут мне доверять?»

Его проволокли по лестнице наверх, в кабинет Аугусто. Он каждую ступеньку просчитал головой. Ему пришлось сильно постараться, чтобы не разбить физиономию. «Даже в такой ситуации шеф пробора обязан сохранить лицо», — вяло и неостроумно пошутил он про себя.

Бросили его в кабинете на пол, как мешок, но он не был мешком. Они немножко рано поставили на Федере крест. Если Аугусто после убийства Игоря П. был свиреп, как никогда в жизни, то боевая озлобленность Федера, даже в микродозах не переносящего унижений, не поддавалась никаким сравнениям. Ему выть хотелось от ярости, океаны крови не смогли бы в тот момент его успокоить. Непонятно даже, как у него силы-то нашлись взять себя в руки, чтобы начать действовать.

Как только его ноги оказались свободны, он вывернулся кошкой и вскочил, одновременно резким движением раскинув руки в стороны. Откуда ни возьмись появившиеся в его руках «черные иглы», одно из специальных куаферских средств, вонзились в животы пленивших его мамутов и выпустили яд. Мамуты повалились на пол в болевом шоке.

Голосом, который даже самому Федеру знаком не был, он сказал, уставившись в переносье Благородного Аугусто:

— Я, наверное, должен поблагодарить за приглашение?

Аугусто был просто ошеломлен увиденным. Человек весьма импульсивный, он, только что мечтавший разорвать Федера на клочки, мгновенно и совершенно искренне сменил гнев на восторг.

— Я думаю, — благожелательно сказал он, — что и за транспорт тоже. — И хохотнул. Тоже благожелательно. — Хорошо вы их. Не помрут, надеюсь? А то в свете сегодняшних…

— Не помрут. Я, правда, еле сдержался, чтобы не прикончить этих подонков. Минут через пять придут в норму.

Мамуты, с искаженными лицами, в муках корчились на полу. По их виду совсем нельзя было сказать, что даже через полчаса они оклемаются.

— Чай, кофе, жербу? — почему-то с лукавым видом спросил Аугусто.

— Какого черта.

Федер сказал это таким тоном, будто имел в виду четвертый напиток, самим Аугусто не перечисленный. Он чуть не добавил в конце «пожалуйста».

Они немного поиграли в гляделки, и Аугусто посерьезнел.

— Дорогой мой, но зверски убили моего близкого помощника. Мои подчиненные крайне возмущены. Они на грани непослушания. И я имею все основания полагать, что здесь не обошлось без…

— Это Уго, — перебил его Федер. — Соленый Уго, вы знаете. Которому вышибли глаза. Он теперь в бегах.