Идя по улице, Нэнси вдруг поняла, что голодна. Она купила хот-дог в палатке на углу и перекусила им по дороге к гостинице Ким. Как бы ей хотелось прыгнуть в океан и купаться, купаться, дабы оправиться от потрясения. Но сейчас отдыхать было некогда. Слишком многое предстояло выяснить. В какую опасную передрягу оказалась втянута Ким? Почему замок на ее двери был сломан? И кто такие Рикардо и Розита?

Нэнси знала, что в номере Ким могут оказаться ответы на эти вопросы, поэтому изо всех сил пыталась не обращать внимание на великолепный пляж всего в нескольких ярдах от нее.

По пути молодые люди то и дело приглашали ее на свидание. Нэнси не уступала их ухаживаниям, но даже не взирая на то, что она переживала за Ким, она не могла сдержать улыбку. «Для Бесс здесь просто рай», — подумала она. Она взглянула на забитый пляж и поняла, что Бесс и Джорджи до сих пор даже не подозревают о том, что случилось с Ким. «Расскажу им потом, — подумала она. — Сначала я должна взглянуть на номер Ким». Помня, что замок сломан, она решила, что это не составит большого труда.

Нэнси снова пошла по лестнице, не став ждать лифт. Она бесшумно распахнула дверь на третий этаж и шагнула в коридор. Порядок. Никого нет.

Нэнси скрестила пальцы, чтобы никто не появился. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее увидели рядом с номером Ким. Она до сих пор не имела понятия, с кем имеет дело, и пока она это не выяснит, она никому не может доверять.

Оказавшись у номера 307, она снова осмотрелась по сторонам и взялась за ручку, рассчитывая, что она свободно повернется.

Ручка не двинулась с места. Дверь была заперта.

— Ну вот, — подумала Нэнси, — когда надо, мастера не дождешься, а тут и пол дня не прошло, как все починили.

Кредиток у нее с собой не было, поэтому с их помощью открыть замок она не могла. Она порылась у себя в сумке в надежде найти что-нибудь тонкое и металлическое.

Увы! Единственной металлической вещицей была маленькая застежка на запасном купальнике.

«Почему бы и нет?» — подумала она. Через пять минут Нэнси наконец сняла застежку. Еще минута ушла на то, чтобы выпрямить ее, и вот она держала тонкую металлическую отмычку длиной почти с ее мизинец. «Если все получится, — сказала она себе, — нужно будет дать мне премию за изобретательность».

Улыбнувшись, Нэнси осторожно просунула отмычку в замочную скважину.

Вдруг ручка повернулась, и дверь стала открываться. Нэнси уже хотела поздравить себя с победой, но тут поняла, что она здесь не причем. Кто-то, кто скорее всего не был постояльцем этого номера, находился внутри. И Нэнси должна была вот-вот оказаться с ним лицом к лицу.

Нэнси поспешно спрятала отмычку в сумку, отошла от двери и сделала недоумевающее лицо, как будто не могла найти свой номер.

Дверь открылась сильнее, и голову высунул молодой мужчина. В левой руке у него была отвертка с очень длинным наконечником. При виде Нэнси он стиснул зубы, а его голубые глаза стали ледяными. Нэнси размышляла, стоит ли спрашивать его, что он делает в номере, но его вид остановил ее. Возможно, он имеет отношение к «несчастному» случаю с Ким, а если это так, ей не стоит навлекать на себя подозрения.

— Здравствуйте! — бросила она небрежно. — Вы не подскажете, где тут номер четыреста двенадцать?

Открыв дверь ровно настолько, чтобы можно было выйти, мужчина шагнул в коридор и смерил Нэнси долгим холодным взглядом, затем наконец поднял голову, устремив свой взор на потолок.

Нэнси тоже устремила взор вверх, притворяясь, что не понимает, что он имеет в виду. Она обратила внимание, что на нем темно-зеленая форма, какую носит технический персонал. «Должно быть, он здесь работает, — подумала Нэнси, — вот почему он был в номере Ким. Видимо, он только что закончил чинить замок».

— А! — воскликнула она, как будто на нее наконец снизошло озарение. — Я ошиблась этажом, да?

Кивнув, мужчина толкнул дверь назад, чтобы она захлопнулась, и застыл, явно ожидая, когда она уйдет.

Нэнси слышала, что замок защелкнулся, и порадовалась, что отмычка уже готова. Весело улыбаясь, она сказала:

— Неудивительно, что я не могла найти четыреста двенадцатый! Спасибо!

Мистер Само Дружелюбие вновь свирепо посмотрел на нее и в конце концов направился к лестнице, а Нэнси пошла к лифту и сделала вид, что вызвала его. Услышав последние отзвуки его шагов, она помчалась обратно к номеру 307, достала отмычку и приступила к делу.

Уже через несколько минут Нэнси была в номере Ким.

Там царил хаос. Одежда свисала из ящиков, валялась на полу и даже торчала из корзины для бумаг. Открытки и книги были разорваны, косметика раскидана, лосьон для кожи перевернут. Простыни валялись на полу, а матрац был наполовину сдвинут с кровати.

Здесь явно был не тот случай, когда кто-то был слишком увлечен весельем, чтобы следить за порядком. И неряшливостью хозяина это тоже не объяснишь. Здесь был тот случай, когда кто-то что-то искал.

Нэнси, конечно, сразу поняла, кто обыскал номер. По всей видимости это было дело рук любезнейшего мистера Само Дружелюбие, враждебно настроенного мастера. Неудивительно, что он так злобно посмотрел, обнаружив ее за дверью. Он явно не был работником гостиницы, но кто же тогда его послал? Рикардо? Розита?

На миг Нэнси захотелось последовать за ним, но потом она решила, что лишь потеряет время. Человек, разгромивший гостиничный номер, не стал бы задерживаться поблизости. Мистер Само Дружелюбие уже был далеко. Так она надеялась.

Для начала надо было выяснить, что он искал.

Боясь, что за номером могут следить, Нэнси опустила шторы и погасила свет. Лампы дневного света в ванной было достаточно. Не зная, с чего начать, она стала ходить между грудами одежды и книг на полу. Ей в босоножку попал обрывок газеты, и подняв его, она увидела заголовок статьи о нелегальных иммигрантах.

Заметка была обведена красным маркером, и Нэнси предположила, что это сделала Ким. Это в ее духе — беспокоиться об обездоленных. «Если я внимательно присмотрюсь, — подумала Нэнси с улыбкой, — то обязательно найду письмо, которое она написала редактору об ужасном положении, в котором находятся нелегалы».

Но поиски письма успехом не увенчались. Она метнула газету в корзину и направилась в ванную. Шкафчики для предметов гигиены как нельзя лучше годились на роль тайников, и возможно, мистер Само Дружелюбие не потрудился заглянуть туда.

Увы! Мастер вытряхнул каждую баночку и флакончик и бросил их в раковине. Даже зубные щетки валялись на туалетном столике, словно здесь пронесся ураган.

Нэнси уже уходила из ванной, когда ее осенило: зубных щеток было две. Она вернулась и посмотрела снова. Все верно, щеток две: синяя, изрядно потрепанная, и красная, без единого согнутого волоска.

«Ким снимала номер одна, — напомнила она себе. — Или не одна?» Нэнси внимательнее посмотрела на туалетный столик. Один шампунь и один бальзам-ополаскиватель. Одна зубная паста и один дезодорант. Две расчески, на одной много светло-коричневых волос, на другой несколько длинных черных.

«Хорошо, — подумала Нэнси. — Ким могла купить еще одну зубную щетку, но пользоваться этой расческой с черными волосами она никак не могла. А раз с собой в поездку она никого не брала, то значит уже оказавшись здесь предложила какой-то девушке остановиться у нее».

Нэнси вернулась в комнату в поисках других свидетельств присутствия в номере второго жильца. И нашла их в корзине для бумаг. Юбку и блузку любительского покроя, без ярлычков, запачканные и измятые. Даже если когда-то они и выглядели прилично, Нэнси знала, что это были не вещи Ким. Прежде всего, это был не ее стиль. Ким никогда бы их не надела. Кроме того, Ким ненавидела шить. Пока с ее блузки не отваливалась последняя пуговица, она не брала в руки иголку с ниткой.

Нэнси разглядывала юбку и блузку, как вдруг услышала шаги в коридоре. Когда они остановились у двери, она как можно тише присела за кроватью и прислушалась. Это Мастер? Он что-то заподозрил и вернулся? Шаги покрутились на месте, затем растаяли вдали.