— Согласен. Можете продолжать.

— Ваша тетушка недавно овдовела, а кузина осталась без отца. Таким образом, вы их ближайший родственник мужского пола, тот, на кого они могли бы положиться, кто мог бы стать их покровителем. И что же они получили от вас? Ничего!

— Как это — ничего? — прорычал Люсьен, забыв, что пару минут назад искренне забавлялся разговором. — Они здесь, под моей крышей!

— По чужой воле! От себя лично вы даже не потрудились выразить им свои соболезнования, хотя бы в письменной форме!

Люсьен стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. Эта женщина умела раздразнить собеседника.

— Я оплатил погребение!

— Этого мало!

Внезапно Люсьена осенило, что речь идет не только о защите прав обездоленных леди Делакруа. За яростной обличительной речью Александры скрывалось нечто личное.

— А кого похоронили вы? — спросил он уже тише.

— Какое вам дело! Вы не способны оплакивать даже своих близких!

Она бросилась прочь. Люсьен, вскочив, догнал ее и повернул к себе. Лицо девушки пылало, грудь вздымалась, глаза сверкали. В этом не ощущалось ничего благопристойного, ничего предписанного правилами хорошего тона, а была лишь дикая краса, от которой все приготовленные слова вылетели у него из головы.

— Я не оплакиваю своих близких… на людях — сказал он тихо.

Гнев Александры, казалось, сразу остыл, и она довольно долго смотрела ему в лицо.

— Вы оплакиваете своего брата Джеймса?

Она никак не могла прочесть это по выражению его лица — он никогда не был открытой книгой для чужих глаз, видимо, эта женщина сумела заглянуть в его мысли.

— Почему вы позволили вас поцеловать?

— Не пытайтесь сменить тему!

— Эта мне больше по душе.

— А мне нет!

Люсьен привлек Александру ближе и легонько поцеловал в губы.

— Послушайте…

— Мы уже довольно говорили.

Голова ее запрокинулась, глаза полузакрылись. Люсьен поцеловал ее еще крепче.

— Согласитесь, это гораздо интереснее.

— Вы можете уйти от разговора, но проблему мы не решим. — Александра поглядела на него из-под полуопущенных ресниц, и Люсьену показалось, что в ее голосе прозвучала призывная нотка.

— Что же я могу с собой поделать? — заметил он с вернувшейся иронией. — Во мне явно недостает качеств джентльмена, зато многовато от повесы. Желаете исправить дело? Учтите, джентльмен никогда не позволит себе вас целовать.

— Но как же насчет вашей тетушки и кузины? — воскликнула Александра, пытаясь высвободиться.

— Сейчас мне и вовсе нет до них дела, меня интересуют только ваши губы.

— Забудьте о них!

— В таком случае доброй ночи, мисс Галлант. — Он отвернулся, скрывая усмешку, и тут Александра схватила его за рукав.

— Мы недоговорили, милорд! Прошу ответить, что вы намерены делать дальше!

— Разумеется, залучите вас в постель. Хотите знать мой план?

— Н-нет… — прошептала она и сделала шаг назад.

— Вы уверены? Поцелуи приятны, но есть вещи намного приятнее.

— Доброй ночи, милорд. — Пробормотав эти слова, Александра обратилась в бегство.

Люсьен снова потребовал к себе мистера Маллинса, однако мысли его были далеки и от списка, и от женитьбы. Она так и не сказала «нет» на его последнюю фразу.

Лорд Килкерн, похоже, счел, что Роза выдержала испытание: еще до конца недели он принял приглашения на два званных вечера, в оперу, на фейерверк в Воксхолл-Гарденз и на первый большой бал сезона. После этого приглашения посыпались градом, возможно, потому, что всем и каждому хотелось лично лицезреть возвращение Люсьена Балфура в высшие круги, которые он когда-то так бесцеремонно покинул. Одна Александра знала, что граф об этом и не помышляет, а лишь дает Розе шанс утвердиться в свете. Само по себе это было неплохо, вот только он и не подумал посоветоваться, принимая приглашения, чем раздосадовал ее сверх всякой меры. В свет можно ворваться кометой, но куда разумнее делать в нем шаг за шагом, подниматься со ступени на ступень — только это обеспечивало прочный успех. Очевидно, ему хотелось поскорее сбыть с рук кузину.

Александра рассердилась настолько, что три дня демонстративно избегала Люсьена. Она твердила себе, что причина именно в этом, и ее нежелание встречаться с ним никак не связано со сценой у него в кабинете. Он вбил себе в голову сделать ее своей любовницей, но это же нелепо! Как личность Люсьен Балфур ей глубоко несимпатичен! Он выразил желание учиться манерам, а сам пытается дать ей уроки бесстыдства!

С Шекспиром на поводке Александра отправилась на раннюю утреннюю прогулку. На лестнице ее взгляд наткнулся на портрет Джеймса Балфура. Между ним и Люсьеном было заметное сходство, но этот молодой человек был таким приятным и улыбчивым, что так и хотелось улыбнуться ему в ответ. Лицо у него было открытое, взгляд спокойный — ни следа мрачной тайны, составлявшей своеобразный шарм нынешнего лорда Килкерна.

— Что вы пытаетесь там высмотреть?

— Боже! — Александра вздрогнула от неожиданности и схватилась за сердце. — Милорд, вы меня напугали до смерти!

— Сами виноваты. Я топал как слон.

Она решительно не могла вообразить этого человека топающим — ни при каких обстоятельствах.

— Вы не собираетесь извиниться, милорд?

— За вашу рассеянность?

— Вы что-то рано поднялись.

— Беру пример с вас.

— Мы идем на прогулку.

— Кто — мы? Не вижу ни Салли, ни Мэри. — Граф подошел ближе.

— Салли появится с минуты на минуту.

— Жаль.

Он протянул руку, явно намереваясь погладить ее по щеке, но Александра успела отступить.

— Лорд Килкерн, я хочу прояснить одну важную вещь.

— Сперва проясню я. Я хочу вас, Александра, желаю безумно. Однако я не животное, чтобы на вас набрасываться. Какое-то время я буду просить — по крайней мере еще несколько раз, потом просить придется вам.

Люсьен улыбнулся одной из своих непонятных улыбок, которые так отличали его от добродушного Джеймса.

— Ваши поцелуи… — начала Александра, не зная точно, что собирается сказать.

— Что же?

— Вы слишком много о себе возомнили?

— И не без оснований.

Он приласкал Шекспира, который пришел от этого в полный восторг, и начал спускаться по лестнице.

Какое-то время Александра стояла, словно приклеенная к месту, стараясь выровнять дыхание. Люсьен думал, что шокировал ее до глубины души. Вовсе нет, но он ее взволновал. Уроки хорошего тона не шли ни в какое сравнение с уроками бесстыдства.

Наконец она двинулась следом за ним, и в этот момент в холле появился Уимбл, держа наготове плащ графа.

— Отправляетесь по делам, милорд? — спросила Александра, надеясь перейти на более официальный тон. — Для верховой прогулки рановато.

— Я приглашен на пикник. — Люсьен внимательно оглядел ее и усмехнулся. — А вы, похоже, снова ревнуете.

Она вспыхнула, бросила вороватый взгляд на дворецкого, сохранявшего непроницаемое выражение на лице, словно он был глухим, и попыталась шуткой разрядить атмосферу.

— Вот, значит, на что вы променяли обязанности по отношению к своим близким?

— И променяю еще не раз! — отрезал Люсьен, мрачнея. Уимбл отворил дверь, и граф вышел, не сказав больше ни слова.

— Пикник… — задумчиво повторила Александра. — В шесть утра? Что за шутки!

— Я сам видел, как кухарка укладывала корзину, — неожиданно произнес Уимбл. — Бартлет отнес ее в фаэтон. Пойду узнаю, где задержалась Салли.

— Не затрудняйтесь! — запротестовала Александра, несколько смутившись, и, не в силах справиться с любопытством, заметила: — Мне все-таки кажется, что для пикника это слишком ранний час.

— Граф выехал на весь день и вернется только к ужину.

Очевидно, пикник затевается где-то в отдалении… или у его милости дела в городе и не будет времени заехать за корзиной. Лорд Килкерн не ставит слуг в известность о своих планах.

Наконец подошла Салли, и они отправились на прогулку по аллеям Гайд-парка, которая, однако, не помогла Александре развеяться. К счастью, по возвращении ей удалось спокойно переодеться, но тут же в дверь влетела расстроенная Роза.