— Добрый вечер, — словно автомат повторил он.

— С-сегодня прохладно, не так ли? — робко произнесла мисс Крофт.

Ах да, невинная беседа! Набор избитых фраз. Смертельно скучно, зато весьма кстати.

— И неудивительно? — подхватил он. — Ведь лето еще не наступило.

— Господь послал нам теплую зиму.

Случайно подняв глаза, Люсьен прочел по губам Розы, что она сделала точно такое же сообщение своему соседу по столу. Встретив взгляд Александры, он иронически прищурился. Уголки ее губ приподнялись в улыбке, и он спросил себя, что она обо всем этом думает. Похоже, она тоже находила светскую беседу невыносимо бессмысленной и глупой. В женщине, которая зарабатывает на жизнь, обучая подобной бессмыслице, такое отношение казалось весьма интригующим.

Люсьен повернулся к мисс Крофт, чувствуя прилив энтузиазма.

— Что привело вас в Лондон так рано?

— У отца дела в городе. А что привело вас, милорд?

— Фамильный долг.

— Фамильный долг, вот как? — прокаркала Фиона, о которой Люсьен к этому времени успел подзабыть, — Да ты понятия не имеешь, что это такое!

— Вы что-то сказали, дорогая тетушка?

— Нет, ничего, — испугалась Фиона и тут же занялась своей мадерой.

К той части ужина, когда дамам и джентльменам предстояло разойтись по разным помещениям, у Люсьена разболелась голова. Правда, Джорджина Крофт уже не вздрагивала перед каждым ответом на его вопрос, но зато заметно отупела от умственных усилий и выпитого вина.

Как только Фиона встала, намереваясь присоединиться к дамам за кофе и ликерами, граф тоже вскочил. Александра возникла рядом, казалось, ниоткуда, еще до того, как он заговорил. Прочтя в ее глазах нечто сродни приказу, Люсьен остановил Фиону на полпути.

— Мисс Галлант, боюсь, моей дорогой тетушке нездоровится, — сообщил он насколько мог громко.

— Что-что? — изумилась Фиона.

— В самом деле, она еще с утра жаловалась на головную боль. — Александра быстро взяла почтенную матрону под другую руку.

— Как вы сме…

Люсьен не дал ей договорить.

— Идемте же, тетушка! — скомандовал он. — Вам нужно поскорее прилечь. Я уверен, хозяева дома извинят нас.

— Ах, миссис Делакруа! — Леди Говард молитвенно сложила руки. — Мисс Делакруа, какая жалость!

Они ретировались со всей возможной поспешностью, на бегу раздавая прощальные реплики и извинения, и через минуту карета уже уносила их в Балфур-Хаус.

— Все вышло на славу, мисс Галлант. — Люсьен незаметно подмигнул Александре.

— Благодарю, милорд.

— Что все это значит? — Возмущению Фионы не было предела. — Похоже на похищение!

— Помечтайте, помечтайте, — хмыкнул Люсьен.

— А вот я рада, что все кончилось, — пропищала Роза, обмахиваясь веером. — Столько народу, и все смотрят только на меня! Ужас, просто ужас!

Люсьен вздохнул. Был ли он когда-нибудь таким зеленым юнцом, неоперившимся птенчиком? Вряд ли. С таким отцом…

— Все правильно, ты же дебютантка. Они перестанут таращиться на тебя, как только найдут новую жертву.

Александра кашлянула, намекая на то, что пора пресечь его бестактность.

— Отчасти лорд Килкерн прав.

— Да? — удивилась Роза.

— …хотя я облекла бы это в иные слова.

— Разумеется, из малодушия. — Люсьен ухмыльнулся.

— Существует прелесть новизны, и ее нужно уметь обращать себе на пользу. Через месяц от вашего дебюта останется лишь смутное воспоминание, а его результатом станет готовность или нежелание приглашать вас впредь.

Александра задумчиво улыбнулась, и Люсьен ощутил незнакомое стеснение в груди.

— Ну как впечатление? — спросил он.

— По-моему, вечер удался. Еще один такой — и каждый будет рад пообщаться с мисс Делакруа.

— Как чудесно! — воскликнула девушка.

— Что-то я не видела этого твоего друга… как бишь его? Лорда Белтона! — проворчала Фиона.

— Очевидно, у него нашлись дела поинтереснее, — рассеянно ответил Люсьен.

Вопрос сбил его с мыслей об Александре. До сих пор ему казалось, что его неприязнь к тетке давно уже достигла апогея, но, похоже, он ошибся. Какое счастье, что Александра придумала эту историю с головной болью — страшно представить, что могла наговорить старая гарпия за кофе и ликерами!

После его отповеди леди Делакруа словно воды в рот набрали, за что граф был им безмерно благодарен, и без того лепет Джорджины Крофт почти свел его с ума.

— Уимбл, коньяку! — приказал он, как только дамы исчезли наверху.

Едва Люсьен распустил шейный платок и развалился в кресле перед камином, явился дворецкий с подносом. Глоток янтарной жидкости явился подлинным благословением после всех передряг этого вечера.

— Маллинса ко мне!

Очевидно, нотариус уже ждал поблизости, потому что дверь почти сразу скрипнула. Люсьен не повернулся, не в силах оторвать взгляд от языков пламени.

— Вычеркните Джорджину Крофт, — сказал он вяло. — Я спросил, кто ее любимый автор, и она ответила: «Тот, который написал Библию». На вопрос, что ей больше всего нравится в Библии, она ответила: «Картинки!». Правда, к тому времени у нее уже заплетался язык…

— Возможно, девушка пыталась пошутить. Если так, вышло неплохо.

Прозвучавший голос заставил его вздрогнуть, вялости как не бывало. Оказывается, за его спиной находился не Маллинс, а Александра. Но вместо того чтобы броситься и заключить ее в объятия, как ему того хотелось, Люсьен скрестил руки на груди и остался сидеть неподвижно.

— Все это было сказано вполне серьезно. Следовательно, она просто глупа.

— Вас, значит, занимают только умные женщины? А может быть, подобная деталь придает любовной связи особую остроту?

— Это простое любопытство или личный интерес?

Александра приблизилась. Ему хотелось верить, что она явилась искушать его, но если учесть ее характер, скорее ей пришло в голову высказать все, что она о нем думает. Что ж, он не станет слушать выговор с кротко склоненной головой.

— Я впервые слышу, милорд, чтобы кандидаток на роль жены вычеркивали из списка за недостаток начитанности.

— А по-моему, это хороший тон.

— Вы как будто предпочитаете зрелых женщин, а мисс Крофт всего восемнадцать.

— Нет правил без исключений. — Люсьен чувствовал, что назойливая головная боль отступает.

— Итак, у вас уже есть список. Кто его составил? Мистер Маллинс?

— Какая разница! — Он намеренно задержал взгляд на губах Александры и улыбнулся. — Зачем вы пришли? Если, конечно, не считать сцены ревности.

— Что?!

— Милорд, — сказала Уимбл, заглянув в дверь, — вы хотели видеть мистера…

— Позже!

— Как вам будет угодно.

— Итак, на чем мы остановились? Ах да, на сцене ревности.

— Чтобы устроить подобную сцену, нужно ревновать. Ко мне это не относится. — Александра принялась ходить по кабинету. Дрожащие огоньки свечей бросали отсвет на блестящий шелк платья, и казалось, что вся ее фигура трепещет и мерцает.

— Зачем же вы здесь? — настаивал Люсьен.

— Чтобы спросить: как вам не стыдно порицать своих близких за каждую мелочь, когда вы сами в сотню раз хуже?

— В сотню? Странно, что меня до сих пор не вываляли в дегте и перьях.

— В самом деле, очень странно!

— И что во мне плохого? — осведомился он, тщетно стараясь справиться с улыбкой, которая становилась все шире. — Скажите!

— И не подумаю!

— Отчего же?

— Вам нравится раздражать и дразнить людей. Вы и теперь ищете повод предаться этой привычке, но я не стану ей потакать.

— Да я, кажется, сам Люцифер!

— Не совсем, но вы человек безусловно низкий!

Люсьен промолчал. Головная боль стала возвращаться. Судя по всему, всю дорогу от Говардов, пока он предавался сладким мечтаниям, Александра подбирала аргументы для спора с ним.

— Чем же я низок? — наконец спросил он, отставив коньяк.

— Во-первых, тем, что непрестанно унижаете и оскорбляете своих близких.

— Во-первых! Значит, будет и во-вторых?

— Будет, милорд! — Александра устремила на него сердитый взгляд. — Прошу заметить — я высказываю все это лишь потому, что вы пожелали улучшить свои манеры.