— Что я думаю? Да ничего… Ясно одно, убивать меня не собирались. Да и ранить, я думаю, тоже.

— Хорошо, а кому же тогда и для чего все это могло понадобиться?

— Не представляю. — коротко ответил Адалат. Лера про себя отметила, что ответ на последний вопрос прозвучал не особенно уверенно. Скорее всего, у Адалата были по этому поводу свои соображения. Но делиться ими с нею он явно не собирался. Немного помолчав, Валерия заметила:

— А знаешь, Равшан опасается, как бы с тобой тут чего не случилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Сам понимаешь — что… Выяснить, в какую больницу тебя доставили, проще простого. И если ты действительно кому-то мешаешь, то эти люди легко могут тут до тебя добраться.

— Я уже сказал, что не верю, чтобы кто-то хотел меня убрать. возразил Адалат.

— Ну хорошо. Пусть так. Пусть тебя просто запугивали. Но ведь теперь, когда ты показал им, на что способен, когда сам преподал этим людям хороший урок, они могут попытаться довести все до логического завершения. Им теперь ясно, что ты не из тех, кого легко запугать… Ведь, сверх всего прочего, ты видел в лицо этих Виля и «Вовчика». Ты можешь дать их описания, можешь, в конце концов, и опознать их при случайной встрече.

— Ой, милая Тома, не нужно таких предположений. Это, возможно, и щекочет приятно нервы, но абсолютно нереально. Вот скажи-ка мне, за всю свою жизнь так ли часто ты случайно сталкивалась в Москве со своими знакомыми, проживающими в других районах города? Или со знакомыми из других городов?… Вот то-то же. Уверен — нечасто. Так какую же опасность я могу в этом плане представлять для этих мужиков? Стоит ли им или их друзьям рисковать, проникая в больницу, только ради того, чтобы ликвидировать практически ничего не ведующего и никому особенно ничем не мешающего Адалата?… Нет, Тамар, единственная опасность, что мне грозит тут — это умереть со скуки.

— И все-таки, может, принести тебе сюда на всякий случай чего-нибудь? — не успокаивалась Лера.

— Ну хорошо. Предположим, ты принесешь мне оружие. — терпеливо объяснял ей Адалат, — Как ты представляешь себе, смогу ли я им воспользоваться, если меня решат тут прикончить? Это только в кино так потенциальная жертва случайно узнает о приближении своих убийц и своевременно обезоруживает или убивает их. А в жизни… Да любой при желании может сейчас, проходя по кориору, вытащить из кармана или спортивной сумки пистолет, автомат или даже помповое ружье, и без труда и суеты расстрелять нас с тобою. Или, что ещё проще, просто швырнуть в палату гранату и спокойненько удалиться.

— Так что же, по-твоему, нужно спокойно ждать, когда это случится?

— Зачем — ждать? — усмехнулся Адалат, — Как раз, ждать не нужно. Подумай сама, что в этой ситуации мне может дать оружие? Спокойствие? Или боязнь, что его случайно кто-нибудь обнаружит? И, соответственно, возможность попасть в камеру за его незаконное хранение?… Нет уж, увольте, мне совсем не хочется все время пребывания тут чувствовать себя как на вулкане. Не могу же я в конце концов постоянно держать его наготове в ожидании нападения! Это как с нашей естественной смертью. Все мы смертны, все знаем, что умрем. Но представь себе, во что бы превра тилась наша жизнь, если бы мы были вынуждены ежедневно с утра до ночи думать только о постоянном приближении смерти! Это напоминало бы последние часы в камере смертника. Бр-р-р… Такого никакому врагу не пожелаешь…

— Да, Алик, совсем ты раскритиковал нас с Равшаном.

— Да ты не обижайся, Том. — улыбнулся Адалат, — Просто, появись у кого желание ликвидировать меня тут, мне ни за что не поможет никакое оружие.

— Но ведь как-то от подобных вещей подстраховаться можно!

— Естественно, можно. Достаточно перебраться в какую-нибудь частную клинику и выставить повсюду хорошую охрану. Да и после выздоровления не высовывать никуда носа, оставаясь за крепкими стенами родового замка… Вот только беда — не оставили мне этого самого замка в наследство родители. Да и приобрести себе несколько гектаров с окруженными крепким забором особняками, как это делал «крестный отец» дон Корлеоне, мне тоже — увы! не по карману. Так что, давай лучше подумаем о чем-нибудь более реальном и приятном. О'кей?

— Давай. — согласилась Лера, — О твоем выздоровлении. Ты как полагаешь, Алик, когда тебя отсюда отпустят?

— Обещают дней через пять. Если все пойдет нормально. Я со своей стороны пообещал врачам делать все от меня зависящее, чтобы быстрее выписаться. Ну а как там получится — посмотрим… Мне сейчас важно, чтобы у вас там все шло гладко и без сбоев. Чтобы вы не потеряли без меня темпа.

— Постараемся. — пообещала Лера, — Завтра я принесу тебе телефон, так что будем, что называется, «работать в тесном контакте». Постараюсь пробиться к тебе пораньше.

— Да, вот ещё что. — вспомнил Адалат, — Не забудь ключи от моей квартиры. Они тут, в ящике тумбочки… А вот и мой товарищ по несчастью, вот и мой сосед. Лера обернулась. В палату входил, опираясь на костыль, мужчина лет срока-сорока пяти.

— Знакомьтесь. — приподнявшись на локтях, предложил Адалат и представил, — Юрий — Тамара.

— Очень приятно. — согласным хором сказали представляемые.

— Надеюсь, не помешаю. Я всего на секунду. — извиняющимся тоном заверил сосед, — Хотел посмотреть в газете телепрограмму.

— Ну, а мне пора. — объявила Лера, — Не буду вас более утомлять. Отдыхайте. До завтра. Когда она выходила, предварительно чмокнув на прощание Адалата в щеку, настроение у молодой женщины было неважным. Снова пробудилось странное щемящее чувство приближающейся опасности. И это чувство странным образом было связано с появлением в палате соседа Адалата, Юрия. Лере казалось, что она когда-то уже встречалась с этим человеком. Она видела его в другой одежде и в обстоятельствах далеко не столь мирных, как сейчас. Но вот только — когда и где это могло быть? Вот только, к сожалению, вспомнить этого она не могла, как ни старалась.

.

Собираясь в командировку, Сергей намеревался взять с собою и Леху. Увы, после того, как старший лейтенант Алексей Ветров доставил в Управление на Петровку пытавшихся избить и похитить его офицеров милиции, ни о каком отъезде Лехи из Москвы нечего было и думать. Полковник хорошо понимал это. Происшествие никак не укладывалось в рамки заурядного. Это было ЧП, которое буквально встряхнуло замкнутый «милицейский мир», в котором, казалось бы, давно уже должны были успеть привыкнуть ко всякому. Прошла всего пара остававшихся до отъезда в Курск дней. Сергей предпринимал все от него зависящее, чтобы Лехе не особенно мотали нервы. Но несмотря на это молодого человека буквально затаскали по различным инстанциям. И хотя, казалось бы, его роль жертвы неспровоцированного нападения была очевидна, он в любой момент мог вновь потребоваться следствию. Сергею совсем не нравилась вся эта история с нападением на его сотрудника и с убийством профессора-историка. За ней усматривалось нечто большее, нежели простая накладка или игра случайностей. И в этой ситуации Леха мог оказаться не столько героем дня, сколько неугодным свидетелем, могущим представлять кое для кого известную опасность. Ведь капитан Фаронов с Джалиевым продолжали утверждать, что пригласили Ветрова в машину исключительно с целью ознакомиться с его документами. А тот, вроде бы, оказавшись между офицерами на заднем сидении, сразу же затеял драку. Конечно, сама вероятность подобного немотивированного нападения на офицеров милиции вызывала серьезные сомнения. Будь у Ветрова желание поскандалить и подраться, он мог реализовать свою потребность существенно проще и с меньшим риском, не нападая на милиционеров в милицейской машине. Да и зачем бы ему после «отключения» Фаронова и Джалиева везьти их в Управление? Проще было бы «вырубить» ещё сержанта-водителя и потом спокойно удалиться. Так что, если принять версию доставленных в Управление офицеров, то поведение Ветрова представлялось по крайней мере весьма странным. Ну а если учесть противоречия в первых показаниях Фаронова, Джалиева и их водителя, то предлагаемая ими история и вообще выглядела чуть ли не детским лепетом, если ни элементарным бредом. И ко всему этому добавлялось ещё и опьянение легкое у Джалиева и изрядное у Фаронова. Но — странным образом вдруг всплыли подробности задержания в свое время аспиранта кафедры философии Ветрова, при котором тот сломал челюсть одному из оперативников. Параллельно выяснилось, что, будучи в заключении, Ветров отнюдь не демонстрировал достойного всяческого подражания христианского смирения… И кое-кого это также настораживало. Если бы не авторитет, которым пользовался Сергей Вешнев среди коллег-силовиков, не его принципиальность и не добрые отношения с руководителями самого высокого ранга, процедура выяснения истины могла бы протекать для Лехи в существенно менее комфортных условиях. И дело тут было не только в чьем-то нежелании принять очевидные факты или в желании использовать ситуацию для того, чтобы «свалить» слишком независимого и своевольного полковника Вешнева… В любом случае, направляясь в командировку, Сергей просил Леху быть предельно осторожным. На всякий случай полковник оставил ему ключи от своей квартиры. «Перебирайся ко мне, как только заметишь слишком пристальное внимание к своей особе. — посоветовал он, — Все-таки благодаря именитым соседям мой дом и подъезд охраняются, как тебе известно. Так что его жильцов по идее не должны поджидать особые сюрпризы в подъезде. Я хочу сказать, тебе у меня будет надежнее. Хотя, что я говорю? В наше время расслабляться нельзя даже в собственном туалете… Короче, заметишь что подозрительное — перебирайся ко мне и немедленно дай об этом знать Володе Коренкову.» В течение двух дней после отъезда Сергея в командировку все в жизни Лехи оставалось по-прежнему. Но — всего лишь двух дней.