Выйдя из лифта, Лера огляделась. Справа и слева виднелись многочисленные двери, большинство из которых было открыто. Над дверями на притолоках красовались кремовые эмалированные овалы, на которых жирно чернели номера. Судя во всему, нужная ей палата должна была находиться где-то слева, в конце коридора. Туда Валерия и направилась, думая о том, что в во всех больницах, независимо от их профиля, этажности, подчинения и даже от того, в каком они находятся городе, стоит один и тот же сладковатый запах. Она попыталась сообразить, что же он ей напоминает. В «букете» четко идентифицировалось что-то вроде карболки, немытого человеческого тела, подгнившего мяса, слабого запаха фикалий, квашеной капусты и чего-то еще, что почему-то ассоциировалось у неё с ярким и ровным светом операционной. Палата номер триста три оказалась предпоследней. Практически напротив неё располагался пост дежурной медсестры. Рядом с его стойкой стоял столик-каталка, забитый грязной посудой. По всей видимости, тут кончался ужин. Дверь палаты оказалась закрытой. Тихонько постучав, Лера подождала немного, а затем осторожно приоткрыла дверь. Палата оказалась двухместной. Она напоминала длинный пинал, где в торце напротив двери располагалось большое окно с фрамугой, а вдоль стен стояли высокие металлические кровати с какими-то блестящими ручками снизу. Слева в углу виднелась раковина с краном, на котором удобно расположился жирный таракан. Адалат лежал на кровати справа. Судя по отброшенному к стене одеялу и мятому постельному белью, его сосед на время вышел.

— К тебе можно? — спросила Лера, переступая порог. Лежавший на спине с закрытыми глазами Адалат встрепенулся и поднял голову.

— Кого я вижу! — стараясь придать своему голосу бодрость, удивился он, — Наконец-то бедного израненного джигита пришли навестить! А то уж он, потерявший всяческую надежду на человеческое милосердие и на участие к новоиспеченному инвалиду, решил по излечении оставить свет и завершить свой жизненный путь в каком-нибудь ските…

— Может быть, новоиспеченный инвалид предложит даме сесть? — глядя на осунувшееся лицо молодого человека, спросила Лера.

— Извини. Бери стул и садись… Это у меня от избытка чувств. Никак не ожидал увидеть тебя здесь сегодня.

— Надеюсь, ты не очень разочарован, а?

— Разве по моей небритой физиономии не заметно, что я просто счастлив? — вопросом на вопрос ответил Адалат.

— Послушай, Алик, а что говорят врачи по поводу твоей раны? непроизвольно продолжая оглядывать покрытые какими-то пятнами и потеками стены, спросила Лера.

— Говорят, что не собираются надолго задерживать в этом чудо-дворце. Плечо у меня слегка задето, а вот с ногой дело по-серьезнее. Ну да ничего, пробъемся… Кстати, как ты меня нашла?

— Ты неплохо выглядишь. — искренне уверила его Лера. Адалат скорчил недовольную гримасу.

— Как здесь меня нашла?

— А… Ну естественно, с помощью справочной. Местной справочной. ответила Валерия, — Они ведь там и сидят для этого.

— Я не это имею в виду. Когда вам сообщили о… о происшествии?

— Альберту позвонили сегодня после обеда.

Утром Адалат не приехал, как обещал, на работу. Встревоженный Альберт — его зам — уже с девяти начал названивать ему домой. Увы, трубку никто не брал. А около двух кто-то позвонил. Альберт некоторое время молча слушал. Внезапно он изменился в лице и спросил: «А его состояние?», и затем, выслушав ответ, полувопросительно заметил: «И, конечно, никого не арестовали…». Спрятав трубку телефона сотовой связи, он объявил: «Вчера вечером в Адалата стреляли.»

— Он жив? — хором спросили Лера и находившийся тут же Равшан, работавший у Адалата шофером и экспедитором.

— Жив. В больнице. — лицо Альберта снова стало холодным и бесстрастным.

— Он сам звонил? — спросила Валерия.

— Нет. Сосед по палате… Говорит, ничего страшного.

— А кто стрелял, когда? — вырвалось у Леры. Альберт пожал плечами.

— Не знаю.

— Послушай, ему охрану в больницу надо! — воскликнул, экспансивно возздев вверх руки, Равшан, — Его снова там стрелять могут. Не понимаешь, да?

— Приказа не было. — сухо ответил Альберт, — Наоборот, Адалат распорядился, чтобы мы продолжали работать как всегда. Как будто ничего не сучилось. Если нужно, на время можем взять кого-нибудь себе в помощь. Но Адалат подчеркнул — работать в обычном режиме. Так что, распорядок дня у всех остается прежним… Хотя, может быть, сейчас мы уже и можем позволить себе отправить к Алику в больницу Валерию… Ты как, не против?

— Не против? Конечно же, я съезжу к нему. Где он?

И вот теперь она смотрела на выглядевшее несколько непривычно худое, небритое и, как ни странно, ставшее благодаря этому ей более близким лицо Адалата.

— Так как ты? — стараясь не выдать переполнявшую её жа лость, спросила Лера.

— Все в норме. Как говорят врачи, придется мне смириться с непродолжительным непредвиденным отдыхом… Ты телефон привезла?

— Нет. — ответила Валерия, — А должна была?

— Да. Я просил звонившего вам соседа по палате, чтобы мне принесли телефон. Не могу же в конце концов я оставаться тут без связи… Ну а теперь придется эксплуатировать тебя. Сможешь заехать ко мне домой и захватить их завтра с собою?

— Конечно. Но Альберт ничего не говорил о телефоне. Твой сосед по всей видимости запамятовал передать эту просьбу… Если хочешь, я могу съездить за телефоном и сейчас.

— Да не стоит. — возразил Адалат, — Сейчас не стоит. Не горит. Если сможешь по дороге домой заехать ко мне и забрать телефон и записную книжку, будет отлично.

— Ну о чем ты говоришь? Конечно же, подъеду. Не забудь мне только сказать, что тебе привезти еще. Пока же помимо фруктов я больше ничего не захватила.

— Спасибо. Мне пока ничего больше и не нужно. Вот почитать бы только ещё чего.

— Каких-нибудь детективов? Или тебе привезти что-нибудь определенное? — на всякий случай решила уточнить Лера.

— Да любого легкого чтива. Буду пока тут разлагаться.

— Так что же все-таки с тобой стряслось? — после короткой паузы поинтересовалась молодая женщина.

— Честно говоря, я и сам до сих пор не совсем понимаю, как это все произошло.

Когда Адалат, оставив машину на стоянке рядом с домом, направился к своему подъезду, вблизи притормозил микроавтобус «Фольксваген». Справа открылась дверца и оттуда неспеша вышли двое. Подождав, когда Адалат приблизится, они окликнули его:

— Эй, парень, какой тут у вас подъезд считается вторым?

— Который второй слева по счету. — коротко ответил Адалат, Соответственно — третий справа.

— Слушай, Виль, — обратился к своему спутнику тот, который выглядел постарше, — А тебе не кажется, что парень над нами потешается? Тут Адалат впервые обратил внимание на то, что его собеседники или несколько пьяны, или хотят казаться пьяными.

— Похоже на то. — согласился второй, — Он очевидно полагает, что мы не умеем считать до четырех. Видно, считает себя очень умным. А мы ему представляемся лохами из глубинки… Слышь, парень, ты, может, не только умный, но ещё и очень смелый? Нет?

— Ехали бы вы, мужики, своей дорогой. — покачав головой, посоветовал Адалат.

— В ведь он, блин, нас отсюда прогоняет. Более того — ещё и посылает недвусмысленно. — задумчиво склонив к правому плечу голову, решил тот, что постарше, — Представляешь, ведет себя как хозяин… Как мент какой-нибудь… Ты не из мусоров, па рень?

— Я не мент, мужики. У меня нет закурить и нет жлания ссориться с вами. — заверил их Адалат, направляясь к своему подъезду.

— А ведь он нас снова оскорбил… — после короткого раздумья объявил все тот же словоохотливый мужик, — Он сказал, что у него нет закурить… Этот кент думает, что мы щипачи какие-нибудь, готовые привязаться к нему с сигаретами… Намеренно обимжает, блин…

— Нет! — с аффектацией воскликнул второй мужик, — Оскорблять себя мы никому никогда не позволим!… Что другое — пожалуйста. А вот оскорбления — шалишь! Не на того напал. Верно я говорю, Вовчик?… Эй, ты, не уходи! это уже адресовалось Адалату, — Мы с тобой ещё разговор не кончили.