Проблемам идейных и нравственных исканий народнической интеллигенции посвящена повесть «Золотые сердца» (1877–1878). Писатель с горячим сочувствием относится к своим героям, к их поискам жизненного призвания, стремлению помочь бедствующему народу. В произведении сказалась и явная идеализация благотворительной деятельности интеллигенции в деревне, а также смирения, терпения, религиозного отрешения от земных благ ряда персонажей из народной среды.
Центральным произведением Златовратского о народной жизни, как и его творчества в целом, является роман «Устои. История одной деревни» (1878–1883). Одновременно с романом, перекликаясь с ним, создаются писателем и другие произведения на крестьянскую тему (рассказы «Авраам», «Деревенский король Лир», «Горе старого Кабана», циклы «Деревенские будни», «Очерки деревенского настроения» и др.). Все они — результат внимательного изучения деревенской действительности на материале преимущественно родной писателю Владимирской губернии. Весь этот широкий круг произведений Златовратский создает в те же годы, когда появляются и главнейшие крестьянские циклы очерков Гл. Успенского, включая «Из деревенского дневника», «Крестьянин и крестьянский труд» и др. Современники не без оснований воспринимали произведения обоих писателей как противоположные по своему характеру (Златовратский идеализировал крестьянскую действительность, Успенский же рисовал суровую правду). Однако в этих произведениях немало и общего, восходящего к самой русской действительности.
Обширная панорама крестьянской жизни того времени создается в «Устоях» обилием персонажей, разнообразными картинами повседневного деревенского быта, подробностями судеб главных героев. Эпическую окраску произведению придают и нередкие обращения писателя к народному творчеству («Сказка о двух голых и рубахе», «Слово о двух мужиках» и др.), экскурсы в прошлое деревни, выходы за ее пределы в эпизодах, посвященных городу. Значительна сама проблематика романа.
Писатель с чрезвычайной симпатией повествует об «устоях» деревенской жизни, каковыми являются, по мысли автора, общинные порядки и соответствующие взаимоотношения крестьян. Романист не жалеет самых радужных красок для изображения общинных сходок с обсуждением мирских дел, картин общего труда, взаимной помощи крестьян. С чувством авторской симпатии рисуются в романе поборники общинных порядков — Мосей Волк, Ульяна, Мин Афанасьевич, Филаретушка и др. В русской литературе нет другого произведения, где столь же искренне и безоговорочно поэтизировалась бы крестьянская община, на которую столь много надежд возлагали идеологи народничества. Все же и Златовратский при всем его фанатическом преклонении перед общиной не мог не видеть, что процессы пореформенной действительности безжалостно разрушают «устои» общины. Внук Мосея Волка Петр выступает как бы персонифицированным выражением новых буржуазных принципов хозяйствования, от которых нет спасения старому, патриархальному царству. Роман «Устои» — это апофеоз крестьянской общины и вместе с тем печальное признание иллюзорности веры в нее.
Разноречивость произведения сказалась и на художественных особенностях романа. Идеализация одного ряда картин и образов стоит в прямом противоречии с правдивым изображением той же деревни, которую хорошо знает писатель.
Вместе с тем сама попытка создания романа, в котором в центр повествования поставлены общественные процессы народной жизни, во многом плодотворна и перспективна. Роман «Устои» — наиболее значительное явление в ряду народнических романов, посвященных крестьянской жизни.
В период разгрома народничества и его дальнейшей эволюции творчество Златовратского, как и ряда других писателей-народников, все более теряет свое значение. С этим связано и некоторое его увлечение непротивленческой проповедью Л. Толстого (рассказы «Искра божия», «Божий старичок»). О душевном смятении писателя, глубоком пессимизме свидетельствуют повести об эпигонах народничества («Скиталец», «Барская дочь», «Безумец» и др.). Из реалистических зарисовок последнего периода в творчестве писателя представляют интерес очерк «Город рабочих», рассказ «Мечтатели», а также автобиографические произведения.
Особую линию в развитии народнической прозы представляет творчество Сергея Михайловича Степняка-Кравчинского (1851–1895). Если не считать пропагандистских сказок, созданных с чисто практическими целями революционной борьбы, его основная литературная деятельность относится к 80-м и 90-м гг., однако проблематика, герои, даже художественное своеобразие произведений писателя-революционера продиктованы особенностями и драматическими перипетиями революционно-народнической борьбы 70-х гг., одним из выдающихся участников которой был сам писатель. В эту эпоху определились его склонность к литературе, понимание ее огромной роли в идейной жизни общества. Степняк-Кравчинский был одним из активнейших членов кружка «чайковцев», занимавшихся налаживанием «книжного дела». В период вынужденной эмиграции, в которой революционер-народник навсегда оказался после совершения убийства шефа жандармов Мезенцева в 1878 г., главным революционным делом и стала для него литература.
Первым значительным произведением революционера-эмигранта явилась книга «Подпольная Россия» (1881) с подзаголовком «Очерки и профили революционеров». Она была написана и опубликована на итальянском языке, но вскоре переведена и на другие европейские языки (на русском языке она появилась в 1893 г.). В этой книге Степняк-Кравчинский ставил своей целью рассказать европейскому читателю правду о русском революционном движении 70-х гг., о героическом облике русских революционеров, их самоотверженной любви к своему народу. Можно сказать, что писатель достиг поставленной цели.
Центральным для художественного творчества Степняка-Кравчинского является роман «Андрей Кожухов» (1889), написанный на английском языке и, так же как «Подпольная Россия», предназначавшийся для европейского читателя. В предисловии к роману о своих героях автор писал: «Я желал представить в романическом освещении сердечную и душевную сущность этих восторженных друзей человечества…».[515] Своеобразие романа вытекает из его замысла. В произведении ярко запечатлены особенности революционной борьбы народников конца 70-х гг., духовный и нравственный облик революционеров, их самоотверженность, товарищество, особенности избранной тактики в борьбе с самодержавием. Писатель не ставил целью воссоздания идейных споров народников, переживавших тогда фазу серьезных разногласий, поисков новых путей в революционной деятельности. Сам Степняк-Кравчинский не был безусловным сторонником тактики террора и считал ее вынужденной условиями борьбы с царизмом.
Степняк-Кравчинский в своем творчестве опирался на опыт передовой русской литературы. Недаром он как литературный критик и публицист многое сделал, будучи в эмиграции, для пропаганды творчества Чернышевского, Тургенева, Л. Толстого, Гл. Успенского, Гаршина и других русских писателей.
Написанные в эмиграции повесть «Домик на Волге» (1889), роман «Штундист Павел Руденко» (1892–1893) также связаны своим содержанием с революционным движением в России. Произведения Степняка-Кравчинского — важный вклад в литературу о «новых людях», в разработку темы русской революции. То, что эти произведения написаны без оглядок на царскую цензуру, придает им особую ценность.[516]
Своеобразное явление русской литературы представляет собою творчество Андрея Осиповича Осиповича-Новодворского (1853–1882). Наше литературоведение разноречиво решает вопрос о принадлежности его к какому-либо литературному течению. Все же, думается, есть достаточные основания рассматривать это творчество в связи с литературным народничеством. Короткая деятельность писателя приходится на конец 70-х гг., когда кризис народнического движения стал уже фактически очевидным. Это было ясно в целом и Осиповичу-Новодворскому, что не исключало его глубоко сочувственного и даже восторженного отношения к людям революционного дела. Несомненны и его практические связи с деятельностью народников, судя по ряду мотивов его творчества и биографии — весьма, впрочем, скудной фактическими данными. Основное содержание произведений Осиповича-Новодворского связано с идейными исканиями и деятельностью (о которой можно было говорить лишь намеками) участников революционного народнического движения. В его рассказах и в повести «Эпизод из жизни ни павы, ни вороны» есть несомненная перекличка с мотивами и Златовратского («Золотые сердца»), и Глеба Успенского («Три письма», «Без определенных занятий»), и с более поздними произведениями Каронина-Петропавловского о народнической интеллигенции. В то же время Осиповичу-Новодворскому близки традиции Чернышевского, Салтыкова-Щедрина. Для него очевидно огромное значение творчества Тургенева, хотя он часто и полемизирует с ним.
