Хотя мое. понимание тогда было отчетливым, оно еще не пришло до точки полной зрелости. У меня вся еще были легкие, скрытые, слабые и незаметные привязывающие мысли, которые не были полностью изжиты. Придя на гору в Кун Чжоу, я медитировал там шесть лет, еще шесть лет на горе Лу Хань и еще три года в Гуаньчжоу.

Лишь после этого я обрел свое Освобождение.

Время не ждет людей. Быстро к вам придет следующее воплощение. Поэтому вы не пытаетесь понять Дзэн и смиренно изучить его всерьез, чтобы сделать его прозрачно ясным. Какое счастье для вас жить здесь, окруженными знаменитыми городами и озерами! Как повезло вам, что вы должны найти себя в мире, полном Дхармы и великих Мастеров! Ваш монастырь чистый и опрятный, еда хорошая и питательная. Воды и топлива много. Если вы не используете эту возможность, чтобы ясно и хорошо понять Дзэн, вы промотаете свою жизнь. Если вы чувствуете себя не сведущим в этом учении, то почему, вы не спрашиваете обо всем старших, и не размышляете над тем, что они говорят, чтобы постичь смысл?

Я принял постриг в 5 лет. Когда я послушал, как мой учитель обсуждает эту тему с гостями и посетителями, то я узнал, что есть такая вещь, как Дзэн и немедленно уверовал в нее. Вскоре я начал медитировать. В 16 лет я был посвящен в сан, а в 17 начал путешествовать в поисках учителей. В обители Мастера Юаня из Шуан Линя я присоединился к собранию медитирующих. С рассвета до заката я не выходил из комнаты. Даже в спальне я скрещивал- руки под своими большими рукавами и пристально смотрел вперед, — не видя ничего ни справа, ни слева. Я фиксировал глаза на точке, примерно на три фута выше меня. Вначале я произносил слово «У». Однажды я вдруг повернул свой ум внутрь, пытаясь обнаружить, где и как впервые возникает мысль. Мгновенно я почувствовал, что мой ум как бы застыл. Он стал ясным, безмятежным и прозрачным, не движущимся и не колеблющимся. Весь день казался преходящей секундой. Я даже не слышал звук барабанов и колоколов, которые периодически раздавались в монастыре.

Когда мне было 19 лет я жил в гостях в монастыре Линь Инь. Между тем я получил письмо из Чжу Чжоу, гласившее: «Уважаемый Цин, твой Дзэн, — мертвый Дзэн, Дзэн над которым — ты работаешь, как мертвая вода бесполезен. Ты разделяешь деятельность и бездеятельность. Важная вещь в работе над Дзэн — пробудить чувство «сомнения». Маленькое сомнение в вопросах вызовет маленькое просветление, большие сомнения вызовут большие просветления». Слова Чжу Чжоу попали в цель. Тогда я переменил свое Хуа Toy с «У» на «сухой навоз» и продолжал наблюдение. Наблюдая Хуа Toy под разными углами, я постоянно сомневался в том и в сем. В результате меня одолевали сонливость и блуждающие мысли.

Я не мог сдержать спокойствия в моем уме ни на один момент.

Тогда я пошел в монастырь Цин Цзы и там присоединился к семи братьям Дхармы. Мы дали обет медитировать самым строгим образом. Мы отложили в сторону свои дела и отказались ложиться на кровать. Главный монах, брат Сю остался вне нашей комнаты. Каждый день, когда он садился для медитации, он казался устойчивым и неподвижным, как железный шест, воткнутый в землю. Когда он шагал то открывал глаза и опускал руки так, что казался таким же железным шестом. Никто не мог приблизиться и поговорить с ним. Два года я не ложился. Однажды я так устал, что сдался и лег и как следует выспался. Прошло два месяца, прежде чем я собрался и снова был готов к работе. Расслабление этих двух месяцев освежило меня. Я почувствовал себя энергичным и бодрым. Стало ясно, что если кто-то хочет постичь истину, он не может обходиться совсем без сна. Здоровый сон в полночь необходим для освежения.

Однажды я заменил у балюстрады главного монаха Сю. Впервые у меня появилась возможность поговорить с ним.

— В течении всего прошлого года я хотел поговорить с вами. Почему вы всегда меня избегаете? — спросил я.

— Тот, кто действительно занимается Дао, не имеет времени даже постричь ногти. У кого есть досуг, чтобы говорить с тобой?

Тогда я спросил его, что делать с сонливостью и блуждающими мыслями, которые беспокоили меня.

— Эти вещи происходят, потому что ты недостаточно серьезен. Ты должен сидеть с выпрямленным позвоночник ком; заставь весь свой ум и тело стать одним Хуа Toy и не обращать внимание на сонливость или мешающие мысли. Работая в соответствии с его наставлениями, я не ведая того, забыл даже о самом существовании тела и ума. Три дня и три ночи мой ум оставался таким безмятежным и ясным, что я ни на миг не смыкал глаз. В полдень третьего дня я прошел через трое ворот монастыря,[42] как будто сидел. Снова я наткнулся на Сю.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Работаю над Дао, — ответил я.

— Что же ты называешь Дао?

Не в состоянии ответить ему, я смутился. Намереваясь медитировать дальше я повернул в зал медитации. Но Сю остановил меня.

— Просто открой глаза и узри, что это, — сказал он. После этого наставления я еще больше захотел

вернуться в зал для медитации. Едва я собрался сесть, что-то внезапно сломалось у меня перед лицом, будто провалилась земля. Я хотел рассказать об этом чувстве, но никак не мог выразить. Ничто на свете не может с этим сравниться. Я немедленно, пошел искать Сю. Как только он меня увидел, то сказал:

— Поздравляю, поздравляю!

Держа за руку он повел меня из монастыря. Мы шли вдоль дамбы реки, поросшей ивами. Я посмотрел на небо и на землю. Я почувствовал, что все явления и проявления, все, что я видел своими глазами и слышал своими ушами, все, что внушало мне отвращение, включая страстные желания и разные виды ослепления, все вытекало из моего ясного, истинного и чудесного ума. В следующие две недели никакие движущиеся явления не появлялись в моем уме.

К несчастью, в то время у меня не было достаточно опытного наставника. Поэтому я на долгие годы задержался в этом состоянии. Это такое состояние, где «взгляд неглубок, и поэтому мешает истинному пониманию». Я не. мог удерживать внимание во время сна. На этой стадии я мог понять коаны, которые были разборчивыми, но когда я встречался с каким-нибудь непроницаемым коаном, «подобным серебряной горе» и «подобным железной стене», вообще не мог к нему подступиться. Хотя я занимался долгие годы под руководством своего покойного учителя У Чжуня, ни один из его частных обсуждений или публичных рассказов не затронул моего сердца. Ни одна книга или Сутра Дзэн не представлялась мне значительной в течении 10 лет. Но однажды, прохаживаясь в зале монастыря Тянь My, я поднял голову и увидел перед собой кипарис. Вдруг в мгновение ока я понял тяготившее доселе меня ощущение. Переживание, подобно ощущению яркого солнца, неожиданно засиявшего в темной комнате. С тех пор у меня не было сомнений относительно рождения и смерти, вопросов о Будде и Патриархах. Потом, когда я увидел старика Цинь Шан, я нанес ему 30 ударов.