Я не знала, как долго будет продолжаться наша эйфория. Мне казалось, что страсть продлится до самой смерти. Все же я подозревала, что такой экстаз, как сегодня, останется чем-то неповторимым. Михаэль скоро пресытится мной, как ребенок своими игрушками, и тогда найдутся женщины более опытные, чем я.

– Я счастлива, но боюсь, что счастье сменится, сотрется, сносится как старый плащ…

– И не будет постоянно с нами, но мы живем в мире фантазии, так пусть же как в кино или романах счастье длится вечно. Но этого, к сожалению, не бывает. Так давай упиваться мгновениями, наслаждайся вместе со мной.

– Но я не хочу бояться, я хочу, чтобы кинолента ожила.

– Да будет так, – объявил Михаэль и хлопнул в ладоши, – да будет так, заклинаю всей магией, вверенной мне. Ничто не может стать между нами, ничто не может причинить вред нам.

– О, Михаэль, это правда? Это сбудется?

– Конечно, – ответил он. – Мы же дали присягу перед магическим зеркалом.

Михаэль поцеловал меня и откинулся на спину, закинув руки за голову. Я поднялась, чтобы пойти в ванную. Когда я осмотрела себя в зеркале, то заметила, что мое лицо все еще пунцовое. Тихонько войдя, Михаэль подошел ко мне и положил на плечи руки. Он очень и очень долго целовал меня мягкими губами в шею, потом в плечи и погладил мои груди. Я наблюдала за всем этим в зеркало как на экране.

Когда я вернулась в общежитие, Триша сразу выключила музыку.

– У тебя на шее следы поцелуев, – сказала она, когда я начала переодеваться, – что случилось сегодня вечером? И не говори мне, что вы просто сидели, пили вино и разговаривали.

– О, Триша, у нас была любовь, и это было так замечательно, так замечательно, даже лучше, чем я представляла.

– Я знала это, – холодно проговорила Триша, – я знала, что человек в тридцать лет не удовлетворится касанием рук и болтовней.

– Но, Триша, – возразила я, – мы действительно любим друг друга, больше, чем… И мы дали друг другу обещание, мы присягнули…

– Присягнули? Что еще за присяга?

– Чтобы любить, охранять и верить друг другу, как в браке, – сказала я, но в глазах Триши отразилось недоверие, она покачала головой.

– Мама мне говорила: мужики, чтобы добиться меня, будут обещать все, что хочу я, а делать все, что хотят они.

– Нет, – возразила я, – этого не будет с нами. Мы всегда будем вместе, он нуждается во мне даже больше, чем я в нем. Он был везде, он видел много красивых женщин, но хочет меня, меня! Пожалуйста, Триша, пожалуйста… Я буду счастлива.

– Я рада за тебя, но не волноваться – не могу, – ответила она.

Слова Триши задели меня, они тронули мое чувство. Они задели светлый улыбающийся образ Михаэля, хранившийся в моем сердце. Но мы с Тришей легли на одну кровать и долго, долго разговаривали. Я говорила, а она слушала. Я передала ей свое удивление и радость. Я рассказала, как все дивно спланировал Аллан. Как мы проведем длинный медовый месяц на роскошном лайнере, а затем вернемся в Нью-Йорк и будем жить в причудливой квартире, как я вся отдамся музыке. Я была так увлечена своим рассказом, что несколько раз чуть было не сказала вместо Аллан – Михаэль. Но вспомнив о своей тайне в последний момент ловила готовое спорхнуть с языка слово.

– Звучит довольно приятно, – сказала Триша, когда я закончила. – Только будь осторожней, – предупредила она.

Поздним вечером я лежала в постели и думала о разыгранной Михаэлем свадебной церемонии, ведь мы только обманывали самих себя.

Я ездила к Михаэлю домой, по крайней мере, раз в неделю. После любовных игр мы пили вино, слушали музыку и разговаривали о нашей карьере. У Михаэля было множество предложений, как мне достичь вершин успеха, он обещал, что скоро начнет договариваться о моем прослушивании, чтобы я могла присоединиться к нему на сцене.

– Конечно, – говорил он, – я не буду выпускать тебя, пока не поверю полностью в твою подготовленность. Поэтому мы должны работать все интенсивнее, чтобы приблизить желанное.

Михаэль не забыл своего обещания помочь мне разыскать отца. Он говорил, что друзья его агента все еще разыскивают исполнителя, посетившего гостиницу на побережье Катлеров. Он говорил, что пройдет долгое время прежде, чем мы получим полный список имен, и даже потом пройдет еще немало времени прежде, чем мы сможем найти среди них отца.

– Что мы скажем остальным претендентам на роль моего отца? – поинтересовалась я.

– Возможно, мы сможем сами сузить список, а потом показать твоей матери, и она расколется. Давай подождем, не суетись.

Конечно, я была нетерпелива. Мне хотелось побыстрее найти своего настоящего отца. Я думала, что он не окажется хуже чем мать. Я уверена, он был жертвой в этой игре. Недели летели так, что я не заметила, как подошел день Благодарения. Все разъехались, чтобы отметить его со своими семьями. Михаэль попросил остаться меня после занятия и как только ушел Ричард Тейлор, он спросил меня:

– Что ты собираешься делать на праздники? Ты поедешь в гостиницу?

– Нет, я не хочу, да и никто меня там не ждет. За всю неделю мать мне ни разу не позвонила.

– Хорошо. Я тоже никуда не еду, и у меня есть идея. Если ничто не помешает, то все получится.

– Какая идея?

– Я хочу вместе с тобой провести у меня дома весь уикэнд. У нас будет собственный праздник. Ты не откажешься?

– Конечно, Михаэль, – ответила я, – мне нравится это. Я приготовлю обед ко дню Благодарения. Я прекрасно готовлю.

– Я не сомневаюсь в этом, – рассмеялся он, – но никто не должен знать, никто, что мы будем вместе. Люди растерзают меня, если заметят…

– Я что-нибудь придумаю, Михаэль, – пообещала я и потратила остаток дня на обдумывание плана.

Я могла, конечно, сказать Агнессе, что еду на побережье. Но ведь она могла созвониться с бабушкой Катлер, и все бы открылось. Я была в отчаянии, до тех пор пока Триша мне случайно не подала идею, спросив, не хочу ли я провести у нее праздники.

– О, Триша, – ответила я, – я была бы рада, действительно, но в другое время. Аллан просил меня провести праздник с ним, только я до сих пор не знаю, как это проделать. Только если ты поможешь мне…

– Что это означает? – спросила Триша.

– Я скажу Агнессе, что еду с тобой на день Благодарения.

Триша пристально посмотрела на меня, я уже думала, что она откажет. Выдержав долгую паузу, подруга сказала:

– Ты хочешь вовлечь меня. Ты уверена, что это необходимо?

– Я никогда не смогу быть так счастлива с любимым, как теперь, в тот день, когда смогу поздравить его с миром. Мне не нужно будет ждать весь день, чтобы увидеть его. О, Триша! Я знаю, нехорошо тебя просить, ты не обязана… Если все обнаружится, я возьму вину на себя. Я скажу, что пообещала поехать с тобой, но в последний момент отказалась, и ты уже ничего не могла сделать.

– Я беспокоюсь не о себе, – пояснила Триша, – я волнуюсь за тебя.

– Не беспокойся, там я буду счастлива и больше чем где-либо в безопасности.

– Ну тогда все в порядке, – согласилась Триша, – если ты сама так хочешь этого, то…

– Спасибо, Триша, спасибо, – закричала я и обняла ее. Триша улыбалась, но в глазах ее стояла тревога.

Я не могла, конечно, ничем ее по-настоящему успокоить. Но Михаэль…

Я всюду видела его, я всюду воображала его. Он проходил вслед за мной по школе, он пересекал улицу, он вместо меня отражался в зеркале. Я везде слышала его голос, его шепот, его слова любви. Когда я закрывала глаза, то видела его, когда я засыпала, чувствовала его!

Я сказала Агнессе, что еду с Тришей на день Благодарения.

– Ваша бабушка знает? – строго спросила Агнесса.

Я ответила, что моя мать давно не звонила, теперь я не лгала. Я ненавидела ложь, потому что одна история тянет за собой новый обман, но я не могла говорить всегда лишь одну правду. Люди, которых я обманываю, быстро утомляют меня, но я не хотела, чтобы семья выяснила правду, я не хотела доставлять неприятности Михаэлю. Поэтому в полдень мы с Тришей взяли такси, чтобы окружающие подумали, что мы едем до автобусной станции, но мы собирались пожелать друг другу счастливого отдыха и расстаться.