— Иди к машине! Я сейчас! — подтолкнул я Машу.

— Что ты хочешь сделать?

В ответ я молча расстегнул сумочку и вытащил из нее фотоаппарат.

— Я с тобой!

Это было сказано таким решительным тоном, что спорить я не стал. Да и не успел бы! Наши преследователи как раз выходили из тени на залитый солнцем двор перед Зеркальным дворцом.

Я поймал их в мониторчик в задней стенке аппарата, наехал покрупнее и нажал на кнопку затвора. В вашем фотоаппарате, если вы не знаете, тоже наверняка есть такой режим: вы держите кнопку затвора нажатой, и он делает один снимок за другим, пока вся память не окажется заполненной. Я не стал дожидаться этого момента. Вот наши преследователи оба повернули голову в нашу сторону, и их лица оказались заснятыми вполне грамотно для дальнейшей идентификации: крупно, выделенными из толпы, в профиль, а потом в фас.

Хотя теперь мы были среди людей, снова повстречаться с нашими преследователями лицом к лицу нам с Машей все же не хотелось. Мы быстро спустились по лестнице, потом по мощеной дороге к стоянке, где нас ждала белая Tata Барат Сыркара. Мы разбудили его и попросили немедленно отвезти нас в гостиницу.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Ничего страшного, — отмахнулся я. Я уже продумал, что ему сказать. — Нас просто попытались ограбить.

— Кто это был? — угрожающе расправил плечи бывший борец.

— Они убежали.

— Надо сообщить в полицию!

— И что, их сразу найдут?

Барат Сыркар покачал головой — сомнительно!

— И мы так думаем.

— Я хочу уехать отсюда, — заявила Маша. — Мы можем отправиться в Агру прямо сейчас?

Барат Сыркар посмотрел на часы — мы уже выворачивали на дорогу в город. Я тоже взглянул на свои: начало третьего.

— Засветло мы уже не доедем, но по этой дороге ехать не так опасно.

— Опасно, в каком смысле?

— В смысле бандитизма. Где-нибудь в штате Бихар я бы ни за какие деньги не поехал ночью.

— Мы можем найти какой-нибудь отель по пути в Агру и там переночевать? — спросила Маша. — Тем более, что мы хотели заехать в заповедник. Как там он называется? Кеоладео.

— Как скажете, — согласился Барат Сыркар. — Хотите ехать — поедем, захотите остановиться — остановимся. Я в вашем распоряжении!

— Спасибо, — сказала Маша.

Но это она так думала. Я был другого мнения.

— Я думал, что мы договорились, — возразил я по-русски. — Ты возвращаешься в Дели. Тем более, учитывая последние события.

— Нет, теперь как раз это невозможно, — отрезала моя напарница.

Я больше не был человеком, который единолично принимал решения и отдавал приказы.

— Это почему же?

— Потому что все может зависеть от одного слова. Которое ты не поймешь, а я — пойму!

— Но эти же говорили не на хинди!

— Эти — нет! А других, может быть, я пойму.

— Хм.

Во-первых, я уже говорил, я ненавижу, когда решают за меня. Во-вторых, дальше туристическая прогулка превращалась в экстрим. Мое агентство занимается экстремальным туризмом, но клиенты приходят к нам не по долгу службы, а из-за недостатка адреналина в крови. В-третьих, теперь я хотел отправить Машу совсем не из-за того, что она действовала мне на нервы. Дело действительно принимало опасный оборот.

— Ничего, Маша, я уже взрослый.

— Я, представь себе, тоже!

Я на это ничего не ответил. Начальники не препираются с подчиненными. И Маша тоже замолчала.

Кем же были эти двое? Простыми грабителями? Точно нет! Не потому что в Индии национальная идея — это ахимса, которая означает не только ненанесение зла, но даже непротивление ему. Конечно, преступники есть и здесь, но они вряд ли угрожают своим жертвам не ножом, а пистолетом, да еще с глушителем.

Индийская контрразведка? Утром в Городском дворце за нами слежки точно не было, хотя вчерашний разговор в ресторане мог быть неслучайным. Странные люди появились лишь после нашего визита к ювелиру. Дальше возможны два варианта. Первый — сикх работает на контрразведку и после нашего ухода поспешил доложить, что в паутину залетела еще одна муха. Второй — его лавка под наблюдением, и нас начали пасти, как только мы оттуда вышли. Я, конечно, постоянно проверяюсь, но организовать наружное наблюдение в городе, кишащем людьми, совсем не сложно.

Ну, и главный вопрос: зачем нашим преследователям понадобилось стрелять? Да еще в непосредственной близости от скопления народа. Если те двое усачей были из контрразведки, они, скорее всего, стреляли с одной целью: хорошенько нас припугнуть. Тогда тот парень не случайно в меня не попал — он целился в стену!

Да, версию преследования, чтобы побудить нас поскорее вернуться домой, отметать было нельзя. Хотя зачем тогда тот парень бежал с пистолетом наготове там, в каменном мешке, из которого мы с Машей едва ускользнули?

На кого еще могли работать те двое ребят? Да на кого угодно! Мы же не знаем, кто убил Ромку?

Кстати, было бы интересно рассмотреть этот вопрос именно под таким углом зрения. Параллельно: кто убрал Ляхова и кто только что стрелял в нас с Машей?

Вряд ли это были наши. Ну, Ромку-то у них могли быть причины убрать, но в этом случае, зачем было посылать нас? А уж, тем более, сначала послать, а потом организовать на нас покушение. Конечно, комбинации бывают самые сложные, но Контору практически можно было исключить. По крайней мере, пока там служит Эсквайр, я не жду, что мне выстрелят в спину.

Индийцы, индийская контрразведка? Могли они убрать Ляхова? Могли, запросто! Он у них что-то украл — не сам, через других людей, через того же ювелира, — и у них не было другого способа вернуть эту вещь себе. А потом по Ромкиным следам появились мы. Нет, в конечном счете, если Ляхова убрали индийцы, нас тоже могли не просто попугать, а попытаться устранить. Возможно, и до сих пор хотят.

Могли ли это быть израильтяне? Тоже нельзя исключать. Ляхов работал на них, что-то не так сделал — или изменились обстоятельства, или он уже сделал свое дело и дальше становился нежелательным свидетелем, или еще сто других причин — и его убрали.

Кто еще? Дальше список разведок, которые могли убить Ромку, чтобы завладеть тем, что он раздобыл, был бесконечным. Все враги Израиля — в первую очередь, сирийцы, иранцы, палестинцы. Все враги Индии — пакистанцы, пенджабские и кашмирские сепаратисты, тамильские тигры. И просто любые спецслужбы, для которых вещь, раздобытая Ромкой, представляла не меньшую ценность — американцы, англичане, немцы, ливийцы, саудиты… И, раз мы с Ляховым шли в одном комплекте, автоматически они начинали охотиться и на нас. Мы с Машей согласились выступить в роли живца? Замечательно, теперь мы уже плескались в чьей-то разинутой пасти!

Ну, хорошо, сейчас мы от тех двух головорезов оторвались. Даст бог, успеем раньше них забрать свои вещи в гостинице и, возможно, даже беспрепятственно уехать из города. Допустим, я сумею посадить Машу на самолет. Хотя, если здесь замешаны израильтяне, проще передать ее нашим людям в российском посольстве, а они потом отправят ее прямо в Москву с чужим паспортом. Но кто меня будет поджидать, когда через неделю я должен снова появиться у почтенного негоцианта по имени Баба?

— Кстати, Маша, — прервал я затянувшееся молчание, — ты не думаешь, что это наш недавний знакомый мог послать нам вслед своих друзей?

Маша задумалась на секунду, потом покачала головой:

— Нет. Он же хотел мне это кольцо подарить! Нет, он точно предполагал, что мы вернемся.