– Перед их отъездом в честь дяди Гатри была организована вечеринка.

– Где?

– В доме Флоренс Ингл.

– Она интересуется археологией?

– Думаю, да. Она интересуется тем, чем интересуется мой дядя.

– Она была знакома с дядей Гатри еще до того, как он женился на Дорле?

– О, да.

– И близкие друзья вашего дяди считали, что он скорее всего на ней женится?

– Да, я слышал именно такую версию.

– А как Флоренс относится к Дорле?

– Нормально, как мне кажется. Она всегда с ней очень мила.

– Тед, посмотрите мне в глаза. Прямо в глаза. А теперь ответьте на мой вопрос: как Флоренс относится к Дорле?

Тед глубоко вздохнул:

– Ненавидит ее смертной ненавистью.

– Вот так-то оно лучше. Итак, Флоренс Ингл организовала ту вечеринку?

– Да.

– И гости провожали вашего дядю и Дорлу на поезд, то есть некоторые из гостей?

– Да.

– Для этой цели вы ушли с вечеринки?

– Да.

– Где они садились на поезд?

– На вокзале «Аркадия».

– А вы затем вернулись на вечеринку?

– Да.

– Дорла должна была сойти с поезда в Пасадене на вокзале «Алхамбра»?

– Да.

– А как она планировала добираться обратно?

– На такси. Она собиралась возвращаться в дом… в свой дом, я имею в виду.

– А вы опять поехали на вечеринку в дом Флоренс Ингл?

– Да.

– Марилин Кейт тоже направилась на вечеринку?

– Да. Миссис Ингл пригласила ее, и она согласилась.

– Вы с ней разговаривали?

– С миссис Ингл?

– Нет, с Марилин Кейт.

– Немного… совсем немного. Она очень милая девушка и неглупая.

– Это все происходило после ужина?

– Да.

– А когда вы вернулись в дом Флоренс Ингл?

– Примерно в… Точно не знаю. Наверное, где-то в половине девятого или в девять.

– И как долго вы там оставались?

– Я помню, что мы немного потанцевали, поговорили. В общем, все закончилось довольно быстро.

– Сколько там было человек?

– Не так много. Примерно восемнадцать или двадцать.

– Вы были не на своей спортивной машине?

– Нет, на большой.

– Почему?

– Потому что я отвозил дядю Гатри на вокзал и в машине находился его багаж.

– Ясно. Что произошло после того, как вы вернулись на вечеринку?

– Я выпил два или три стаканчика. А потом, где-то около десяти, я взял еще виски с содовой и практически сразу же после этого понял, что со мной что-то не так.

– В каком смысле?

– У меня в глазах стало двоиться, и… меня начало тошнить.

– Что вы сделали?

– Мне захотелось выйти на свежий воздух. Я отправился на улицу и какое-то время сидел в машине, а потом… у меня провал памяти. Я пришел в себя уже в движущейся машине. Я никому не говорил об этом, но за рулем была Марилин Кейт.

– Вы с ней разговаривали?

– Я спросил ее, что случилось, а она велела мне помолчать – тогда все пройдет и мне скоро станет лучше.

– А потом?

– Я чувствовал страшную слабость. Я положил голову ей на плечо и опять отключился.

– Дальше?

– В следующий раз я очнулся в своей постели. Было четыре тридцать пять утра.

– Вы посмотрели на часы?

– Да.

– Вы лежали в одежде или раздетым?

– Не в уличной одежде.

– В пижаме?

– Да.

– Вы помните, как раздевались?

– Нет.

– Вы снова выходили из дома после того, как вас привезла Марилин Кейт?

– Если бы я знал, мистер Мейсон! Я никому ничего не говорил об этом, но я просто не помню. Наверное, выходил.

– Почему вы утверждаете, что, наверное, выходили?

– Потому что у меня был ключ от машины.

– Что вы имеете в виду?

– Он лежал у меня в кармане брюк.

– Вы там его обычно держите?

– Я там обычно держу ключи от своей машины. Когда я ставлю машину, я вынимаю ключи и кладу в карман брюк. Я не думаю, что Марилин Кейт положила бы его туда же.

– Вы не оставляете ключи в машинах, когда загоняете их в гараж?

– Нет. У каждого члена семьи есть собственный ключ к каждой из них.

– Как хорошо вы знаете Марилин Кейт?

– Несколько раз видел ее в конторе у дяди Аддисона. Это все.

– Вы когда-нибудь ходили вместе с ней куда-нибудь?

– Нет.

– Она вам нравится?

– Теперь да. Я раньше не обращал на нее особого внимания. Она работает секретарем дяди Аддисона. Она всегда мне улыбается и предлагает заходить, когда я приезжаю навестить дядю Аддисона. Я никогда не думал о ней как о женщине. А тут на вечеринке я с ней разговорился и внезапно осознал, что она красива. Позднее, когда мне стало плохо… я не могу описать, мистер Мейсон. Что-то произошло. Я просто валился на нее, наверное, я ей очень мешал, и вообще в те минуты скорее всего со мной было не очень приятно, но она оказалась милой, заботливой и внимательной.

– Она уложила вас в постель?

– Отвела в мою комнату.

– Вы внезапно поняли, что она вам нравится?

– Да.

– Давайте вернемся к Флоренс Ингл. Она была замужем, когда ваш дядя с ней познакомился?

– Да.

– Что случилось с ее мужем?

– Он погиб.

– Где?

– Разбился на самолете.

– Обычном пассажирском?

– Нет, частном. Он занимался разведкой и изысканиями.

– Таким образом, миссис Ингл овдовела. Через какое время после этого умерла ваша тетя Марта?

– Примерно через полгода.

– И тогда возобновилась дружба Флоренс Ингл с вашим дядей Гатри?

– Да.

– Затем на горизонте появилась Дорла и увела вашего дядю из-под носа миссис Ингл?

– Наверное. Но по данному вопросу мне не хотелось бы давать каких-либо комментариев.

– Как вы считаете, что мне еще следует знать, связанное с этим делом? – спросил Мейсон.

– Есть одна вещь.

– Какая?

– Спидометр большой машины.

– И что со спидометром?

– На нем набежало слишком много миль.

– Когда?

– К следующему утру.

– Почему вы обратили на это внимание?

– Потому что я посмотрел на количество миль, когда вез дядю на вокзал. Я собирался отогнать машину на станцию техобслуживания. Машина проехала ровно десять тысяч миль, как показывал спидометр. Это заметил мой дядя по пути на вокзал и велел мне поставить ее на техосмотр. После десяти тысяч не должно было набежать больше двадцати или двадцати пяти миль.

– Но набежало значительно больше?

– Да.

– Насколько больше?

– На двадцать пять миль больше, чем должно было оказаться.

– Вы обсуждали это с кем-нибудь?

– Нет.

– Вы говорили это Хоуланду?

– Нет.

– Вы рассказывали Хоуланду что-либо из того, что мы с вами сейчас обсуждали?

– Нет. Хоуланд заявил мне, что ему не требуется, чтобы я вообще что-нибудь говорил, пока он меня сам не спросит. Он любит вести дело, пытаясь найти изъяны в версии, представляемой окружным прокурором. А если доходит до полного раскрытия карт, где приходится отправлять обвиняемого в место дачи свидетельских показаний, он задает какие-то вопросы, но все равно не хочет знать ответы, пока не возникнет крайняя необходимость.

– Так что вы ему ничего не сообщили?

– Нет. Я просто сказал, что никого не сбивал машиной, и все.

– Но, поскольку у вас в кармане брюк остался ключ и потому, что на спидометре набежали лишние мили, вы считаете, что машина еще раз покидала гараж?

– Да, потому что ключ оказался в кармане брюк.

– А откуда вы знаете, что Марилин Кейт отвезла вас прямо домой? Откуда вам знать, не отвозила ли она вас куда-то еще, чтобы подождать, пока вы не протрезвеете, а потом отчаялась и решила все-таки доставить вас домой?

– Конечно, я этого не знаю.

– Хорошо. Я получил от вас ту информацию, что хотел. Теперь никому не говорите ни слова.

– Что дальше, мистер Мейсон? Судья меня отпустит?

– Не думаю.

– Мистер Мейсон, как вы считаете, я… я мог убить того человека? Я мог кого-то убить?

– Не представляю, – ответил адвокат. – Кто-то достал из шкафчика, стоявшего у вас в спальне, пистолет, застрелил человека, заменил патроны и вернул оружие на место.