Судья Ашерст мрачно проговорил:

– Я приказываю взять этого человека под стражу в связи с дачей ложных показаний и по подозрению в убийстве. Кроме того, полиция должна немедленно отправиться в указанный клуб и доставить в суд образцы дроби для экспертизы.

Мейсон сказал:

– Возможно, ваша честь, суду следует поинтересоваться и тем, где свидетель взял цианистый калий?

Судья Ашерст повернулся к Ньюберну.

– Итак, – сказал он, – вы уже запятнали себя преднамеренной дачей ложных показаний. Вас также могут обвинить в убийстве. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Я хочу, чтобы вы это осознали. Вы имеете право на консультацию с адвокатом, если пожелаете. Итак, где вы взяли цианистый калий, который насыпали в бутылку?

– В лаборатории.

– В какой лаборатории?

– В которой работает Джон Локк.

– Как вы туда попали?

– Эта лаборатория выполняет задания для нефтяной компании, в которой у меня есть пай. Фактически именно через меня лаборатория и получила эту работу.

– И таким образом, – сказал судья Ашерст, – вы раздобыли цианистый калий, который и послужил причиной смерти Мошера Хигли?

Ньюберн посмотрел на судью с паникой во взоре и замотал головой.

– Нет? – переспросил судья.

– Нет! – воскликнул Ньюберн. – Но одному господу богу известно, как мне теперь доказать свою невиновность.

– Зачем вы вообще это сделали? – поинтересовался Мейсон.

– Чтобы защитить свою жену.

– Каким же образом? – спросил Мейсон.

– К тому времени, когда я это сделал, я был убежден, что так называемое признание Надин – всего лишь галлюцинация, вызванная действием наркотиков. Но я знал свою жену… я думал, что это она могла убить старика, а потому попытался как-то защитить ее.

– Каким образом? – переспросил Мейсон.

– Как только я узнал, что Надин сделала записанное на пленку признание, я понял, что полиция станет искать доказательства в водах озера Твомби. Если они не найдут бутылки с ядом и дробью, то это послужит доказательством, что признание – наркотический бред. А если найдут, то сочтут его правдивым.

– И что вы сделали? – спросил Мейсон.

– Эти таблетки цианистого калия к тому времени уже были у нас в доме. Я раздобыл их недели за четыре до смерти Мошера Хигли. Дело в том, что нас беспокоили собаки, которые разоряли цветочные клумбы моей жены. Она решила отравить собак. Я говорил ей, что это преступление, но жена была настроена очень решительно. Я говорил ей, что, если она попытается купить где-нибудь яд, это обязательно всплывет, когда хозяева собак начнут расследовать дело и… Словом, мы все это не раз обсуждали, и под конец я согласился достать ей цианида в лаборатории Джона Локка. Я знал, что там его целая бутыль. В то время я часто бывал в лаборатории по делам компании. Лаборатория проводила для нашей компании анализы некоторых сплавов, используемых в бурильных работах.

– И вы предположили, что ваша жена использовала эти таблетки, чтобы отравить Мошера Хигли? – не без иронии спросил Мейсон.

Ньюберн иронии не уловил, а лишь уныло кивнул.

– И вы решили, что если полиция обыщет озеро и найдет бутылку, подходящую под описание Надин, то это отведет подозрения от вашей жены?

– Все было бы нормально, если бы не эта идиотская идея Надин, – сказал Ньюберн. – Но раз уж она вбила ее в голову, то, значит, рано или поздно тело Хигли должны были эксгумировать. Я же не знал, что бальзамирование уничтожает следы цианидов, поэтому думал, что они сразу же установят, от чего умер Хигли, выйдут на мою жену, а она к тому времени уже успела отравить пару собак, так что соседи уже начали что-то подозревать. Словом, вы понимаете, в какой ситуации я оказался?

– Это значит, что, когда мы разговаривали на крыльце клуба, – сказал Мейсон, – вы пытались выкрутиться, сказав мне, что бросили бутылку с заменителем сахара. Так?

– Верно.

– А теперь все же скажите: почему вы решили, что ваша жена отравила Мошера Хигли?

– Это я тогда так думал. Теперь я знаю, что она этого не делала.

– Что вы знаете? – переспросил судья Ашерст.

– Что она этого не делала.

– Откуда вы это знаете?

– Она сама мне это сказала.

Гамильтон Бергер устало сказал:

– Ваша честь, снова начинается. Вы же видите, что все это – очередной балаган, жонглирование фактами и свидетелями…

– Сядьте и помолчите, – оборвал его судья Ашерст. – Сейчас я веду допрос. Не хочу быть невежливым, но мы быстро приближаемся к решению. Это может оказаться не тем решением, которое вам понравится, но это решение, которого добивается суд. Так что не перебивайте.

Судья повернулся к Ньюберну.

– Так вы говорите, будто знаете, что ваша жена не отравила Хигли, потому что она вам это сказала?

– Да, ваша честь.

– Но тогда что же первоначально заставило вас думать, что она это сделала?

– Потому что она была перед смертью у Хигли. Я знаю, что она спускалась в столовую, когда на кухне готовился шоколад. Она искала Надин, но не нашла ее. Она позвала капитана Хьюго, но его тоже не было. Она вполне могла пройти на кухню и, увидев чайник, в котором согревалась смесь, принять решение… Словом, я подумал, что она так и сделала – насыпала яду в чайник.

– Но почему?

– Потому что мы открыли кое-какие очень неприятные факты.

– Какие?

– Мы раскопали, что Мошер Хигли много лет назад убил своего партнера и что этот партнер был отцом Надин Фарр. Надин тоже об этом узнала, после чего потребовала от Мошера Хигли выполнения определенных требований. Он их выполнил, потому что на самом деле был виноват, в чем и признался Сью.

– Сью – это ваша жена?

– Да.

– Когда было сделано это признание?

– За день до смерти.

– Следует ли это понимать так, – сказал судья Ашерст, – что вы и ваша жена считали, что в результате этого признания меняются ваши позиции как наследников Хигли? Ведь теперь на наследство могла претендовать Надин Фарр?

– Даже более того, – сказал Ньюберн. – После смерти своего партнера Хигли так манипулировал делами компании, что на долю покойного ничего не досталось. Понимаете, мозгом компании была Роуз Фарр, мать Надин. Она была секретарем-менеджером, счетоводом, бухгалтером… Словом, держала в голове все связи и цифры. После смерти партнера Роуз Фарр оказалась беременной и…

– Вы слишком отклоняетесь от главной темы. У вас уже целый роман получается, – заметил судья. – Давайте попроще и поточнее.

– Ну, словом, Мошер Хигли убил своего партнера и присвоил себе его долю. Партнер оставил завещание, в котором в качестве наследницы своей части капитала указывал Роуз Фарр, мать Надин. И если бы Надин наняла адвоката, который бы установил, что большая часть средств Хигли – это на самом деле ее деньги, то… короче говоря, ситуация складывалась ужасная. Но Надин ничего этого не знала. Она только догадывалась, но доказательств у нее не было. Мошер Хигли был уже старым и больным человеком. Он знал, что долго не протянет, и… ну, он был испуган. Вот он и признался нам во всем.

– Вашей жене или вам?

– Нам обоим.

– И что вы тогда предприняли?

– Мы велели ему ничего не делать, пока мы не посоветуемся с адвокатом.

– И вы встречались с адвокатом?

– Нет. Его смерть… ну, вы понимаете… если он умер от яда и… Его смерть была для нас весьма кстати. Некоторые принадлежащие ему участки земли очень богаты нефтью. Очень, очень богаты.

– И из-за этого вы решили, что ваша жена убила его?

– Из-за этого и из-за того, что она сказала.

– А что она сказала?

– Сью ненавидит Надин. Она сказала, что не потерпит, чтобы это продолжалось, чтобы Надин перебегала нам дорогу и выдергивала ковер у нас из-под ног. Мы обсуждали возможные варианты будущего, и она сказала, что было бы очень мило, если бы Мошер Хигли умер до того, как… Потом мы обсуждали… то есть она обдумывала, – а не использовать ли цианид? Она спросила меня, что случится, если в шоколад попадут таблетки цианистого калия вместо… Ваша честь, это были всего лишь разговоры! Теперь же все так повернулось, что… это все стечение обстоятельств… Однако Сью сказала мне, что она не делала этого.