— Вот-вот! — оживилась Брыся. — Когда я была такой, как ты, я тоже всем твердила, что я взрослая, но мне почему-то никто не верил!

— А ты кто? — спросила Сона. — Ты тоже охотничья?

— Меня зовут Бригантина, — ответила Брыся. — Я охотничья, но не охочусь. То есть, охочусь, но на ворон или на богомолов в саду. Я их выслеживаю и пугаю. Но это не считается, потому что понарошку.

— Везет! — вздохнула Куки. — А мы вот свое отбегали…

— Зато вы теперь можете гонять овец и коз! — с воодушевлением сказала Брыся. — По-моему, тут есть, где разгуляться…

— Ты не понимаешь, — серьезно сказала Нана. — Мы больше не сможем разгуляться. Никогда.

Брыся обернулась, и я жестом подозвала ее. Когда она села у моей ноги, в ее глазах опять блестели слезы.

— А они теперь всегда такими будут? — спросила она.

— Нет, Брыся, они выздоровеют и опять научатся верить людям. То, что они пережили, конечно, ужасно, но это не означает, что они будут страдать всю жизнь. Понимаешь?

— Понимаю, — вздохнула она. — А что можно сделать для остальных? Тех, которые там остались? Ты можешь что-нибудь сделать?

Она смотрела на меня с такой надеждой, с какой только собаки могут смотреть на своих хозяев.

— Могу, — твердо сказала я. — Обещаю.

Брыся попрощалась с гальгами до завтра. Совершенно обескураженные увиденным, мы побрели вслед за Лораном обратно в дом. Он рассказал нам про то, как по окончании сезона сотни брошенных гальго бродят по улицам в поисках пищи, как они дерутся между собой за жалкие крохи, как поедают собственных щенков. Я слушала его и не могла поверить, что все это происходит в стране, считающей себя цивилизованной.

— Лоран, а чем им можно помочь? — спросил ЖЛ.

— Да чем угодно! — ответил Лоран. — Подписывайте петиции, посылайте одеяла, простыни, корма… Можно, например, просто денег послать. В конце концов, можно гальго себе взять.

— Мама-а-а, — тут же заныла Брыся, — давай возьмем! Лучше двух! Я буду их веселить, а они будут быстрее выздоравливать!

— Нет, Брыся, — грустно сказала я, — мы пока не можем взять вторую собаку, не говоря уже о третьей. А вот послать в ассоциацию какие-нибудь вещи — это запросто.

— Я могу им отдать голубого ослика! — воодушевилась Брыся. — Пусть играют! И мишкину голову, и мячики!

— Не жалко? — спросила я. — Это же твои любимые игрушки!

— Но если не я, то кто? — ответила она, глядя мне прямо в глаза. — Кто?

Я молча погладила ее по голове, потому что ответа на этот вопрос не существовало. Действительно, если не мы, то кто?

Наступила осень. В Компьеньском лесу желтели и облетали листья, и все чаще раздавался звук горна — охотничий сезон был уже открыт. По ночам мы слушали брачный рев оленей: им было не до охоты, у них был сезон любви. Но охотников любовь не интересовала.

Мы с Брысей отправляли посылки в ассоциацию по спасению гальго, подписывали петиции и просматривали сайты в поисках новостей. Узнав, что в Испании приговорили к большому штрафу одного из собачьих палачей, мы устроили праздник.

На ферму к Лорану мы теперь ездили гораздо чаще, чем раньше. Сона очень радовалась играм с Брысей. Первым делом Брыся научила ее незаметно подкрадываться сзади к Куки и Нане. Те сначала пугались, но потом привыкли и только подыгрывали. Но этим Брыся не ограничилась и теперь подначивала старших на всякие глупости.

Со временем гальги набрали в весе и перестали быть похожи на ходячие скелеты. Шрамы затянулись, но в глазах по-прежнему была хоть и лояльная, но тоска. Куки и Нана играть не хотели, и поначалу у Брыси ничего не получалось. Лишь малышка Сона теперь мастерски таскала со стола вкусные куски и рылась в помойке. Куки и Нана не сдавались. Брыся целыми днями ломала голову над тем, как заставить их быть настоящими веселыми собаками.

— Ну, вы обе даете, — говорила она, — разве можно так жить? Лежите целыми днями на террасе! Не воруете, журналов не рвете, даже мышей не ловите! Скучно с вами!

— Я же говорила, — отвечала Нана, — мы свое отбегали. Теперь бы полежать на солнышке. Кормят, по голове гладят — и хорошо. Вон, играй лучше с Соной. Она маленькая, ей играть полезно.

— Я — взрослая собака! — возмущалась в ответ Сона.

— Взрослая, взрослая… — вздыхала Нана. — Оставьте нас в покое…

— Да вы что! — восклицала Брыся. — Если я за весь день ничего не украду, я просто сама не своя!

— Ну, так то — ты… — вздыхала Куки. — А нам все это уже не нужно…

— Как это не нужно? — недоумевала Брыся. — Играть надо всем! Без исключения! Хотите, я вас научу мусорить палками в гостиной или неожиданно выскакивать в самых непредсказуемых местах?

— Брыся, тебе же сказали — отстань… Иди лучше, побегай с Соной…

Так продолжалось еще пару месяцев, пока Брысе не пришла в голову совершенно гениальная мысль.

— Эй, лежебоки! — сказала она как-то раз, едва мы выгрузили вещи из машины.

Куки и Нана вяло подняли головы. Они грелись в последних лучах осеннего солнца и явно не хотели шевелиться.

— Я тут подумала, — продолжала Брыся, — может, нам наперегонки побегать? А то я уже замучилась! Быстрее меня никто не бегает, и мне уже не интересно. Думаю, вам слабо меня обогнать. Вы же больные, хилые, все время лежите. А у меня — одни сплошные мышцы!

Она гордо пробежалась по двору, демонстрируя мускулы. Куки с Наной переглянулись и уставились на Брысю, как будто впервые ее видели.

— Нахалка! — вынесла вердикт Нана и посмотрела на Куки. — Покажем задаваке, кто тут главный? Тряхнем стариной?

— Тряхнем, — согласилась Куки. — Только пусть она пообещает, что потом оставит нас в покое.

— Оставлю! — закивала Брыся, отбегая на безопасное расстояние. — Только догоните сначала!

— Нахалка… — задумчиво повторила Куки. — Я, вообще-то, была лучшей борзой в Толедо…

Брыся нагло захихикала:

— Небось, давно?

— Ну, держись! — рявкнула Нана и одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от Брыси.

Брыся, не растерявшись, увернулась и, махнув хвостом, понеслась кругами по двору. Соня от неожиданности села на свой обгрызенный хвост и громкими визгами поддерживала подругу.

Началась карусель, от которой кружилась голова и рябило в глазах: Куки ловила Брысю за хвост, а Нана заходила по косой, пытаясь схватить ее за шкирку. Но Брыся, как никто другой, умела мгновенно менять направление, разворачиваться в самый неожиданный момент и проскальзывать между ног догонявшего. Куки с Наной сталкивались лбами, и все начиналось по-новой.

Брыся носилась по двору еще добрых полчаса, горланя «А-вот-и-не-поймаете-а-вот-и-не-догоните». Вскоре гальги начали уставать — видимо, сказывались травмы. Сона сидела на месте и недоуменно крутила головой, наблюдая, как мимо нее носятся три собаки и никак не могут остановиться.

— Фу-у-у… Больше не могу… — выдохнула Куки, снижая темп. — Если бы мы по прямой бежали, я бы тебя точно догнала.

— И я! — поддержала Нана. — Я бы первая тебя догнала!

— Может, в следующий раз по прямой? — хихикнула Брыся.

— Будем тренироваться! — гордо сказала Куки. — А то — позор! Гальга спаниеля догнать не может! Кому рассказать — не поверят!

— А я? — робко спросила Сона, выразительно развесив уши и скроив несчастную рожицу. — Можно мне с вами бегать? А то я не умею…

— Можно! — великодушно разрешила Куки. — Мы тебя научим.

— Тогда будем соревноваться командами! — решила Брыся. — Мы с Соной против вас.

— Ха! — насмешливо сказала Нана. — Куда вам… Ты — вообще не борзая, а Сона — маленькая еще!

— Я — маленькая? — возмутилась Сона. — Я — взрослая собака! Мы победим!

— Зуб даю! — кивнула Брыся. — Так когда бега-то?

— В следующий раз приедешь — сразу и побежим! — прищурилась Нана. — А то — ишь! Обгонит она!

Брыся торжествующе огляделась по сторонам в поисках свидетелей ее маленькой победы. Я помахала ей рукой с балкона. Ее уловка удалась: теперь у гальго появилась настоящая собачья цель, без которой жить просто невыносимо. И Брыся знала это, как никто другой.