Наступило утро. Серый густой туман заглушал все обычные звуки и голоса. Только из караульного помещения доносился звон металла, бряцанье оружия, которое готовили к сражению.

Дара сидела на кровати, наблюдая, как одевается Лаоклейн. В комнате было тепло, но она дрожала.

Едва ли его защитит то, что он надевал. Он отказался даже от самой легкой кольчуги. Он натянул облегающие бриджи из крепкой кожи и кожаную куртку, шею обвязал шерстяным шарфом. Единственным щитом против клинка Киарра будет шерстяная накидка с эмблемой рода Макамлейдов.

Туман рассеивался. Стали видны неясные очертания трех фигур. Ворота приоткрылись, чтобы впустить их. По дороге в дом их окружили люди Макамлейда. Лаоклейн ждал в двери, он прищурился, когда узнал Лесли. Глаза ее горели, человек, стоявший рядом с ней, шагнул вперед.

– Киарр вверяет тебе свою дочь. Он не хочет, чтобы она видела схватку.

– У моего дяди сердце слабее, чем у этой дикой кошки.

Когда этот человек посмотрел на свою разгневанную хозяйку, то показалось, что ему хотелось с этим согласиться, но он не осмелился. Прежде чем он повернулся, заговорила Дара, неслышно появившаяся и вставшая рядом с Лаоклейном.

– Нет, я не потерплю ее здесь. – Она не обращала внимания на недоумение мужчин. – Киарр считает, что в случае его победы ворота будут закрыты только для него, а дочь его будет находиться в этом доме? Я этого не позволю. – Она смотрела на Лесли. – Возвращайся в Аирдсгайнн. Здесь тебе нет места.

– Как заговорила, сука. – Лесли выплевывала слова. – Я еще буду на твоем месте!

– Когда я умру, Лесли, только тогда.

Дара холодно наблюдала, как Лесли повернулась и пошла. Ее люди последовали за ней. Лаоклейн только начал высказывать свое недовольство, как тут же, взглянув на Дару, замолчал.

– Ты не останешься вдовой, дорогая.

Дара подняла лицо для поцелуя.

– Я тебе не прощу, если это случится, дорогой.

Они жарко обнялись, и он отошел от нее. Мужчины, которых он выбрал для сопровождения, пошли за ним. Они отправились пешком, поединок должен был произойти совсем близко, в открытом поле.

Дара не вернулась в дом, но и не стала смотреть им вслед. Туман все больше рассеивался, и она, взглянув вокруг, поняла, что Лаоклейн оставил Галлхиел недостаточно готовым к обороне. Она отдала приказы Тамнаису, а он, гордясь мужеством своей хозяйки, передавал их мужчинам, оставшимся в замке. Ворота закрыли на железные засовы. Вдоль стен встали лучники, копьеметатели опустились на колени у ворот. Дара с суровым одобрением следила за их поспешными приготовлениями. Если Лаоклейн убьет Киарра, то в этих мерах не будет надобности. Если же победит Киарр, то по закону чести он должен быть принят как хозяин Галлхиела. Но Дара не хотела с этим считаться. Если сегодня погибнет Лаоклейн, то и Киарра постигнет та же участь.

Она медленно отвернулась от мужчин, приготовившихся к обороне, и пошла в дом. Она задумчиво поднялась наверх. Гарда встретила ее в коридоре на верхнем этаже.

– Где твои дети, Гарда?

Лицо женщины напряглось.

– Маири в безопасности со служанкой в моей комнате, а Парлан с мужчинами во дворе.

– Они проследят, чтобы он не попал в беду.

– Он упрямый парень. Такой же, как его отец. Дунстан забирает у меня годы жизни, заставляя волноваться за него. Кажется, Парлан будет делать то же самое.

Как ни старалась Дара успокоиться, она все равно думала о том, что, должно быть, уже происходило за стенами замка, в котором она была в безопасности. Она ясно видела клинок меча и потоки крови.

Но до этого дело еще не дошло. Не было вежливого обмена приветствиями. Ради справедливости не измерялись клинки. Не заявлялись правила. Не было легкомыслия, не делались ставки. У этой схватки должен быть один конец, и это понимали все. Два враждующих родственника, племянник против дяди, и один должен умереть.

И того, и другого окружали мужчины. Их лица были жестоки и тверды. Свое оружие, хотя оно было в ножнах, они держали наготове. Битва между ними могла начаться только в случае предательства. Свое оружие противники выбрали совершенно случайно. Не длинные и тяжелые палаши, а широкие мечи, которые были легче, но удары их были такими же смертельными.

Противники сблизились. Киарр ударил первым и продолжал наступать. Лаоклейн, казалось, был доволен тем, что уклонялся от этих ударов. Воздух был сырым, под ногами болотистая земля. Они передвигались на ощупь, выбирая место, где можно было бы встать покрепче.

Люди Лаоклейна считали возраст своего хозяина его преимуществом, но вскоре они обнаружили, что это преимущество было невелико. Хотя Киарр был старше, возраст не сказывался на его силе и выносливости. Его худое тело было похоже на молодой крепкий тростник.

Лаоклейн начал наступать. Он сделал выпад, но удар его был отражен. Киарр быстро нанес ответный удар, и его меч достиг плоти. Он отступил назад, на его лице была натянутая, улыбающаяся маска. На рубашке Лаоклейна под плечом появилось кровавое пятно. Рана была небольшой, но сочащейся. Наблюдавшие за поединком мужчины не проронили ни слова.

Лаоклейн слегка кивнул головой, признавая удар. Но он был непоколебим. Оба мужчины начали уставать. Киарр еще раз поднял свой меч, но Лаоклейн защитился и смело пошел в атаку.

Киарр отскочил назад, но инстинкт подвел его. Он думал, что удар Лаоклейна не будет таким сильным, каким он оказался на самом деле. Он неосторожно двинулся вперед и встретился с холодной сталью. Лицо его выразило полнейшее удивление, когда он поднес свою руку к жилету, над сердцем. Он приложил ладонь, тщетно пытаясь остановить кровь, потоком лившуюся из раны. Его рот зло искривился. Он начал было ругаться, но никто уже не услышал его. Даже смерть оказалась немилосердной и наступила слишком быстро.

Лесли видела, как упал ее отец. Она была на холме, прямо над ними, верхом на своем быстром коне. С диким криком она ударила его шпорами и понеслась вниз, где собрались мужчины.

Ее вид и ее крик приковали внимание как людей Лаоклейна, так и людей Киарра. Они разбежались, когда она налетела на них и, грубо дернув за поводья, резко остановила своего взбешенного коня. Ее отец лежал у ее ног.

Она посмотрела на тело, потом подняла глаза на Лаоклейна:

– Ты умрешь, милорд. Не сейчас, не от рук моего отца, но я увижу тебя мертвым.

Прежде чем он смог ответить, она развернула своего коня и поскакала в горы, по направлению к Аирдсгайнну, где ее мать ждала вестей о своем муже.

Лаоклейн отвел глаза от исчезающей вдали фигуры и посмотрел на мужчин, стоявших за телом Киарра. Они ждали с тревогой, но без страха.

– Еще чья-либо смерть будет бесполезной, – услышали они. – Поднимите тело вашего хозяина и верните его моей тете. И предупредите ее, что я не потерплю никаких глупых попыток отмщения. Если кто-то из вас хочет, то может вернуться в Галлхиел и служить мне. Я ценю вашу преданность моему дяде.

Он повернулся. Рядом с ним был Бретак. Он подставил ему плечо, но Лаоклейн отказался от его помощи. Его рана ужасно болела, и он думал, что ему повезет, если его мышцы окажутся не перерезанными. Но, несмотря на боль, он мысленно стремился в Галлхиел, к Даре.