— Как я выгляжу? — пролаял Бедекер.

Врач улыбнулся и сказал:

— Довольно хорошо, на мой взгляд.

Лицо Бедекера перекосилось, словно от недозрелой хурмы, и он с нескрываемой издевкой повторил:

— «Довольно хорошо, на мой взгляд», вот как! Так вот, уверяю вас, доктор, что я чувствую себя вовсе не хорошо. Ни в коей степени не хорошо. Я очень болен. В чем вы вскоре и убедитесь, когда обследуете меня. Но я хочу, чтобы вы сказали мне худшее. Я не желаю, чтобы меня щадили. Я не трус.

— Я уверен в этом. Вытяните руку, мистер Бедекер. Я хочу сначала измерить ваше давление.

Бедекер выпростал из-под одеяла руку с прекрасно развитой для его возраста мускулатурой, и врач раскрыл свой чемоданчик.

Минут через десять он убирал свои принадлежности, а Бедекер мрачно смотрел на него.

— Итак, доктор?

Врач закрыл чемоданчик и, ни слова не говоря, повернулся к Бедекеру.

— Я задал вам вопрос, доктор. Насколько все плохо?

— Ваши дела ни в коей мере не плохи, — ответил врач. — Фактически они очень хороши. У вас нет температуры. Давление в норме. Дыхание в норме. Сердечная деятельность в норме. Вы не инфицированы. Горло чистое. Носовые проходы чистые. Уши чистые.

— А что вы скажете о болях в боку и спине? Что вы скажете о четырех бессонных ночах? Что вы скажете об этом? — с триумфом вскричал Бедекер.

Врач покачал головой.

— Что я скажу об этом? «Это», мистер Бедекер, явления психосоматические!

Глаза Бедекера вылезли из орбит.

— Психосоматические? Вы хотите сказать, что все эти болезни существуют лишь в моем воображении?

— Что-то вроде этого, мистер Бедекер, — спокойно ответил врач.

— С вами все в порядке, это действительно так, за исключением недугов, которые вы сами себе придумали. Ваши боли, мистер Бедекер, воображение. Ваша бессонница вызвана нервами и ничем более. Короче, мистер Бедекер, вы очень здоровый человек!

Уолтер Бедекер грустно улыбнулся своей любимой наперстнице, стене справа, и сообщил ей, подчеркнув свои слова движением головы в сторону доктора:

— Видишь? Это врач. Четыре года он учился в медицинском институте. Два года работал интерном.[20] Два года — практикантом. И кто он такой? Я спрашиваю тебя, кто он такой? — Он сделал паузу и выкрикнул: — Шарлатан!

Доктор выдавил улыбку. Этель на цыпочках приблизилась к нему и шепотом спросила:

— Каков диагноз?

Бедекер завопил:

— Не спрашивай его. Этот человек — идиот!

— Уолтер, милый, — терпеливо сказала Этель, — не надо так волноваться.

— Перестань говорить шепотом! — закричал Бедекер. — Вы видите перед собой половину моих несчастий, — обратился он к врачу. — Эта женщина. Эта ужасная женщина, которая целый день чего-то шепчет, чтобы заставить меня поверить, будто я болен, даже когда я здоров. А я болен, — поспешно заверил он доктора. — Я лежу на смертном одре, и кто толкает меня на тот свет? Шарлатан и эта постоянно шепчущая женщина с куриными мозгами!

— Я позвоню завтра, миссис Бедекер, — сказал врач.

— Завтра не будет нужды в звонке, — вмешался Бедекер. — Просто приходите со свидетельством о смерти и прямо тут его заполните.

— Ах, Уолтер… — жалобно простонала Этель.

— Не изводи меня своими крокодильими слезами, идиотка! — закричал на нее Бедекер. — Я даже не могу описать вам, доктор, как она будет рада избавиться от меня!

Врач, спускаясь вниз в сопровождении Этель, уже не улыбался. У двери он остановился и очень внимательно на нее поглядел. В свое время она, должно быть, была очень привлекательной женщиной. Господи, столько лет быть замужем за таким человеком!

— Как он, доктор? — спросила Этель.

— Миссис Бедекер, — сказал врач, — ваш муж — один из самых здоровых моих пациентов. Если бы он захотел вступить в морскую пехоту, я бы дал ему зеленую улицу., Этель с сомнением покачала головой.

— Он все время болеет. Он не позволяет мне открывать окна. Он говорит, что в каждом кубическом футе воздуха содержится восемь миллионов девятьсот тысяч микробов.

Врач откинул голову и расхохотался.

— Наверное, тут он прав.

Этель обеспокоенно добавила:.

— И он только что уволился с работы. Это было пятое место с начала года. Он говорит, что его заставляют работать на сквозняке.

Врач перестал смеяться и поглядел на стоящую перед ним невысокую миловидную женщину.

— Миссис Бедекер, — сказал он мягко, — нет ничего, что я смог бы сделать для вашего мужа. Или любой другой доктор… за исключением, быть может, психиатра.

Этель потрясенно поднесла ладони к губам.

— Психиатра… — повторила она.

Врач кивнул.

— Все его недуги — у него в голове. Этот ужасный страх перед болезнями. Эта боязнь смерти. Полагаю, я слишком упроСтил все, когда сказал, что он совершенно здоров. Кое-что у него не в порядке. Это постоянное беспокойство о себе — своего рода болезнь. Он всегда был таким напуганным?.

— Сколько я его знаю, — ответила Этель. — Когда он ухаживал за мной, то говорил, что у него туберкулез в последней стадии и ему осталось жить какую-нибудь неделю. — Она грустно и задумчиво поглядела в сторону. — Я вышла за него лишь потому, что мне было так жаль его… — она закусила губу. — То есть я хочу сказать…

Врач дотронулся до ее руки.

— Я все понимаю. Я позвоню вам завтра. — Он снова внимательно посмотрел на нее, полез в карман, достал чистый бланк и написал рецепт. Вот, — сказал он, протягивая листок. — Вы выглядите немного усталой. Это витамины.

Из спальни донесся пронзительный вопль Бедекера:

— Этель! Здесь сквозняки! Я чувствую, что наступает кома!

— Да, милый, — поспешно отозвалась Этель. — Бегу.

— Не забудьте про витамины, — сказал врач, чуть подмигнув при крике Бедекера. — До свидания, миссис Бедекер.

Этель заперла за ним дверь и опрометью бросилась в спальню.

Бедекер лежал в постели, свесив голову с подушки, и слабой рукой делал указующие жесты в сторону окна.

— Этель, — простонал он, — по комнате гуляет холодный ветер!

Окно было приоткрыто-примерно на пятую часть дюйма. Она затворила его, и Бедекер чуть приподнялся в постели.

— Знаешь ли ты, сколько микробов содержится в одном кубическом футе воздуха?

Тяжело дыша от быстрой ходьбы, она назвала число и услышала его крик.

— Восемь миллионов девятьсот тысяч! — Он опустил голову на подушку. Я знаю, ты хочешь, чтобы меня не стало, вот почему ты всюду открываешь окна, но хоть ради соблюдения приличий, — Этель, делай это не так откровенно.

Этель поправила его одеяло.

— Врач сказал, что тебе нужен свежий воздух. Он сказал, что здесь слишком душно. — Она дотронулась до его руки, которую он резко отдернул.

И тут он увидел в ее руке рецепт.

— Это что такое? — Он выхватил листок из ее пальцев. — Где ты это взяла? Я не болен, но он дает тебе рецепт на лекарство для меня. Со мной все в порядке, но пока я беспомощно лежу тут, он говорит тебе, что мне осталось жить каких-нибудь двадцать минут. — Он поджал губы, словно старая ханжа. — Не отрицай, Этель. Будь добра, не отрицай. Я почувствовал, что вы сговорились в тот самый момент, когда ты покинула комнату!

Этель закрыла глаза, борясь с охватившей ее слабостью. Потом глубоко вдохнула и сказала:

— Это рецепт на витамины, Уолтер. Для меня.

Бедекера словно гром поразил.

— Витамины? Для тебя, — Он повернулся к стене и кивнул своей старой знакомой. — Я тут лежу, и жизнь уходит из меня, а этот шарлатан выписывает лекарства моей жене. Видишь? Я умираю, а она собирается глотать витамины!

Он зашелся в приступе кашля. Этель попыталась похлопать его по спине, но он отбросил ее руку. Спустя мгновение он повернулся на спину, всем своим видом демонстрируя слабость, покачал головой и закрыл глаза.

— Не обращай внимания, Этель. Иди, куда тебе надо. Дай мне умереть спокойно.

— Хорошо, Уолтер, — мягко согласилась Этель.