— Ну вот видишь — спросил, — ответил Боровик.

— А что ему сделается? — Роман пожал плечами. — Сидит у себя, руководит злодеями.

— Злодеями… — Боровик взглянул на Романа. — Вот именно — злодеями.

Мишка Арбуз, а точнее — Михаил Арбузов, был третьим в их дружной компании.

Тридцать лет назад они встретились в первом классе и не расставались ни на один день до самого окончания школы. Десять лет, проведенные вместе, сблизили троих маленьких мужчин, и они считали себя друзьями, которые должны быть вместе всю жизнь и умереть в один день.

Желательно — при исполнении какого-нибудь особенно героического подвига.

Но в жизни все складывается совсем иначе, и через несколько лет после окончания школы Саня Боровик стал оперуполномоченным, Ромка Меньшиков встал на извилистую дорожку музыканта, а Мишка Арбузов стяжал успех на уголовном поприще.

С тех пор Боровик и Арбуз не встречались ни разу из вполне понятных принципиальных соображений, однако интереса друг к другу не потеряли, и связующим звеном между ними был Роман.

Его забавляло, как то один, то другой с наигранным равнодушием, как бы между делом, спрашивали друг о друге — что там поделывает этот охломон? И Роман с удовольствием рассказывал, что происходит по другую сторону баррикад.

А поскольку жанром Романа была уголовная романтика, дружба с суперспецом и уголовным авторитетом весьма помогала ему в написании песен, и они всегда были полны жизненной правды и настоящего понимания нелегкой судьбы человека, вылетевшего на повороте из сияющего благополучными огнями поезда жизни.

Роман считал, что к этой категории людей относятся не только преступники, но и те, кто их ловит. Боровик и Арбуз не возражали и охотно рассказывали ему о многочисленных тягостях и редких радостях в своей жизни, так что упрекнуть Романа в поверхностном знании темы было невозможно.

Его популярность росла, а вместе с ней росло и его благосостояние.

— Злодеями… — повторил Боровик. — А знаешь, Ромка, я вот иногда думаю…

— Тебе вредно думать, — прервал его Роман, — тебе нужно этих самых злодеев ловить, а не думать.

— Прибью, — Боровик погрозил Роману мощным шишковатым кулаком, — у меня удар — две тонны.

Он глотнул пива и сказал:

— Представляешь, Мишка ведь сейчас вор в законе… А я суперспец и при случае должен этого вора в законе повязать и представить суду, в составе которого будут сидеть люди, гораздо более плохие, чем сам Мишка. И они будут его судить, с лицемерным негодованием разрывая на себе дорогие одежды, и присудят ему… В общем — присудят, не поскупятся, будь уверен. Так вот что я думаю. Если судьба столкнет нас лоб в лоб — что же мне делать? Пулю себе в этот самый лоб пустить, что ли?

— Пулю в лоб… — задумчиво повторил Роман. — А что, это красиво. Прямо как в дореволюционном романе. Офицерская честь и все такое. Не возражаю. А я приду на похороны и пролью скупую мужскую слезу.

— Вот только это меня и удерживает, — кивнул Боровик. — Не хочу, чтоб ты, сволочь, на моих дурацких поминках слезы лил. Вместе с известным нам обоим уголовным авторитетом.

— Тогда задача представляется мне неразрешимой, — Роман развел руками. — Тут или вязать этого авторитета, или…

— Зря мы все-таки тогда… — Боровик тяжело вздохнул. — Дураки были, молодые да глупые, совсем без мозгов… А упрямства хватило у обоих.

— Да уж, — кивнул Роман, — с упрямством у вас и сейчас все в порядке.

— Что значит — у вас? — возмутился Боровик. — А ты, значит, покладистый, как зайчик? Да ты… Таких впертых баранов, как ты, днем с огнем не сыскать! А если случайно найдешь, то сразу давать знак качества и почетную грамоту «За непревзойденное твердолобое упрямство».

— Ну давай, я не возражаю, — засмеялся Роман. — Где она, твоя почетная грамота? Готов принять.

— А пошел ты!

— Между прочим, я сейчас и на самом деле пойду. — Роман встал и посмотрел на часы. — Дела, знаешь ли… А насчет моего упрямства, так ведь область моей деятельности такова, что оно не может принести людям никакого вреда. Съел?

— Съел.

Боровик махнул рукой и, убрав пустую бутылку в сейф, достал оттуда третью.

— Ладно, алкаш, — Роман с осуждением посмотрел на бутылку, — смотри не начни спьяну палить по законопослушным гражданам.

— Ха! — Боровик открыл бутылку. — Найди мне хоть одного полностью законопослушного, и я тут же уволюсь из органов.

— А куда ты денешься? — ядовито поинтересовался Роман. — Кому ты нужен? Что ты умеешь делать?

— Пойду в школу учителем физкультуры, — без запинки ответил Боровик. — Уж это у меня получится.

— Знаю я, что тебе на самом деле нужно, — усмехнулся Роман. — Старшеклассниц за сиськи хватать. Под видом оказания помощи при выполнении гимнастических упражнений.

— Дурак ты, Меньшиков, — ответил Боровик, — как был дурак, так и остался. Давай вали по своим делам. И это… Если увидишь Мишку…

— Ладно, сам знаю, — сказал Роман, — говорить ему ничего не буду, а о нем все узнаю и расскажу тебе. Вы — два идиота. Каждый раз просите меня об одном и том же.

— Все, давай вали, — недовольно нахмурился Боровик, — у меня тоже дела есть.

— Ладно, ухожу, — улыбнулся Роман.

Пожав Боровику руку, он вышел из кабинета и, закрывая за собой дверь, услышал, как заскрипела дверца сейфа.

Компьютерная фирма «Пиксель» располагалась на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова.

Для непосвященного слова «компьютерная фирма» означали организацию, в которой изобретают и производят компьютеры, но любой сведущий человек знал, что все, даже самые авторитетные компьютерные фирмы — всего лишь перекупщики, собирающие из китайского железа российские компьютеры.

Фирма «Пиксель» ничем не отличалась от любой другой, и в торговом зале, располагавшемся на первом этаже, можно было увидеть множество мониторов, на которых лениво плавали одни и те же рыбы, ряды открытых, словно чемодан обворованного командировочного, ноутбуков, а также стеклянные стеллажи, на которых были разложены разнообразные комплектующие детали и лазерные диски с программами, играми и фильмами.

По залу бродили изнывающие от безделья сотрудники, которые бросались к любому случайно зашедшему в магазин человеку с идиотским вопросом:

— Вам чем-нибудь помочь?

Этот вызывающий недоумение и раздражение вопрос появился в лексиконе работников российской сферы обслуживания сравнительно недавно и был лишь одним из многочисленных неологизмов, проникших в русский язык из английского.

А точнее — из американского.

А еще точнее — из американских фильмов.

Много нелепых фраз прижилось в русском языке за последние годы, но одна из них, самая невероятная, так и не нашла себе места. Все-таки когда у человека, упавшего с тридцатого этажа, а по дороге еще и ударившегося несколько раз об архитектурные украшения, спрашивают: «У вас все в порядке?» — это уже слишком.

Войдя в торговый зал «Пикселя», Роман сразу же подвергся нападению нового сотрудника, который еще не знал его.

— Вам чем-нибудь помочь? — с лучезарной улыбкой свидетеля Иеговы поинтересовался молодой человек в черных брюках и белой рубашке с закатанными рукавами.

— Мне?

Роман смерил рьяного молодого торгаша оценивающим взглядом и, видя, что остальные продавцы, знавшие его, с интересом следят за ситуацией, нахмурился, помял подбородок и ответил:

— Как вам сказать… Там на улице стоит моя машина. Вы не могли бы поменять правое заднее колесо, по-моему, оно слегка спустило. Да, и еще стекла. Протереть стекла. Кстати, у меня дома нужно еще мебель переставить.

Улыбка медленно сползла с лица начинающего бизнесмена, он не нашелся, что ответить, а Роман, подмигнув другим продавцам, добавил:

— И еще почистить ботинки.

Продавец растерянно оглянулся в поисках поддержки, но, увидев довольные улыбающиеся физиономии, понял, что его разыграли.