Джейн протянула мне кусочек бумажки:

– На, попробуй.

– Что это? – спросил я.

– Ну попробуй. Это поможет тебе расслабиться. Сжатый ты какой-то.

Я съел.

– Чувствую себя неуютно.

Шло время. Джейн расспрашивала меня про будущее. Случится ли атомная война? Выведут ли американские войска из Вьетнама? Станет ли мир лучше?

Я отвечал, как мог. И по ходу разговора мне все больше нравилась эта девушка. Она так искренне беспокоилась за нашу планету, что я был немного сконфужен. Я, как и все мои современники, уже давно привык, что все летит к черту. И любовь к ближнему. И десять заповедей, будь они неладны. И шарик этот, что Землей зовется!

– У нас бы тебя приняли за наивную девочку, – сказал я.

– Ну и пусть! Какая разница.

Что-то сырое и скользкое коснулось моей руки. Я дернулся. И вдруг это что-то пробежало по мне. Черный щенок. Он прыгнул на Джейн и принялся вылизывать ей лицо своим розовым языком.

– Флабби! – обрадовалась она. – Поиграть хочет, мой малыш!

– Дай мне, – сказал я.

В моих руках оказался теплый мохнатый зверек. Он смотрел на меня своими огромными глазами. Я даже растрогался:

– Отличный пес.

– А вы, люди будущего, еще не совсем безнадежны, – сказала Джейн. – Пойдем, погуляем с ним вдоль берега.

Мы ступали голыми ногами по склизкому мареву прибрежья. Впереди бежал щенок, оставляя за собой крошечные следы. Внутри живота зарождалось какое-то странное ощущение. Тихо-тихо, крадучись, оно обволакивало тело. Звуки становились все отчетливей, а вместе с ними возникали образы.

– Со мной что-то происходит, – сказал я Джейн.

– Не пугайся, – шепнула она. – Так и должно быть.

И я почувствовал, что нахожусь дома. Что мое место здесь и сейчас. Мне как-то рассказывал о таком ощущении один мой знакомый. Два года назад он перебрался жить на какой-то остров в Индийском океане. Женился на местной девушке, стал рыбаком.

– Знаешь, – говорил он, – сидишь на пирсе, смотришь на море и понимаешь, что никакой ты не Виктор Воробьев, менеджер по персоналу компании, а простой островитянин. И та женщина, каждый день приходящая с работы вместе с тобой, – не жена тебе вовсе. Твое место тут, на острове, с этой аборигенкой.

Я остановился. Уронил камеру на песок, прижал к себе Джейн и поцеловал ее. Она и опомниться не успела.

Мы занимались любовью под звуки прибоя. Теплые волны обволакивали наши ноги до колен и нежно спускались к ступням.

Волна. Уходит. Снова волна. И снова уходит. Большая волна. Она отдает свое тепло. Как хорошо. Я, Джейн и океан двигались синхронно. Никто не тянул одеяло на себя. Никто не просил больше и не отдавал меньше.

Мы двигались, стонали и читали мысли друг друга.

«Мне кажется, я люблю тебя».

«Не знаю. Мы только познакомились».

«Мне хорошо с тобой».

«Не останавливайся».

Когда все закончилось, я спросил Джейн:

– Что ты мне подсунула?

– Никогда не пробовал? Классная штука, правда? Это ЛСД. На самом деле, я тебе еще немного дала. Представляю, что бы было, если бы дала больше.

– Забористая, – заключил я.

– Слушай. А поехали с нами в клуб! – предложила Джейн.

– Какой еще клуб? Я уже поехал один раз. Сама видишь, где оказался.

– Отличное место. Matrix. Там сегодня Джим Моррисон.

Я порылся в памяти. Имя знакомое. Даже очень. Точно – это же The Doors! Как я мог отказаться увидеть живьем легенду! Тем более что камера была со мной. Этот бесстрастный наблюдатель всегда готов зафиксировать событие. Для него это путешествие во времени и пространстве не имело значения. А вот поймать Джима Моррисона в видоискатель – настоящая удача!

Мы поехали. Я съел еще кусочек промокашки и впал в настоящий транс. Я ощутил пульс вселенной по дороге в клуб. Сначала нас не хотели пускать, но потом все-таки согласились. Клуб представлял собой простую концертную площадку, ничего лишнего. Только цветные огоньки блуждали по публике.

– Кто разлил радугу? – спрашивал я.

В зале засмеялись. Джейн взяла камеру.

– Отдам позже, потеряешь, – сказала она.

И тут заиграла музыка. Моррисон, пропитавший зал своей харизмой, вытягивал Crystal Ship. Он пел о звездах, о странной любви, о страсти…

А я уплывал, уплывал, уплывал, уплы…

– Алекс! Алекс! Ты чего? – Джейн била меня по щекам.

– Я, кажется, вырубился, – ответил я.

– Точно. Иди, окуни лицо в воду. Хочешь, помогу?

– Нет. Не надо.

Я поднялся на ноги и пошел в уборную.

– Саня! Вставай! – кричал Стас. Мое имя резало слух. – А я думаю, куда это он запропастился?

– Стас, дружище. Я тебе сейчас такое расскажу.

И я поведал ему о том, как мне стало плохо. О том, как зашел в туалет, а попал в Сан-Франциско. О том, как познакомился там с Джейн. И многое другое. Он терпеливо выслушал.

– А меня эти круглые по-другому прут.

– Да при чем тут круглые! Я действительно там был!

– Ты понимаешь, как это звучит?

– Сейчас я тебе докажу. Давай колеса!

Он снова достал пакетик. Вынул таблетку и протянул мне.

– Себе тоже.

Он достал и себе. Мы съели их одновременно. Оставалось только ждать.

Я взглянул на часы. Пять утра. Странная штука – время, там я пробыл часов десять, а тут прошло всего два.

Снова на часы. Пять сорок.

– Ну что. Готов? – спрашиваю у Стаса.

Тот даже ответить не смог. Настолько поперло. Только кивает, да, мол, готов.

Мы зашли в туалет.

– Вот эта кабинка. – я показал ему на дверь. – Заходи.

Он улыбнулся.

– Ну ладно, – сказал Стас и вошел.

– Что видишь?

– Унитаз!

– И все?

– И все.

Я был обескуражен:

– Выйди. Тебе, наверное, нельзя. Или что-то не так. Сейчас я сам.

Он открыл дверь. Обхватил меня и вывел к бару.

– Да брось ты! – сказал он. – Давай лучше выпьем.

Все как-то в голове перемешалось. Может, и правда перекрыло. Я очень расстроился, устал к тому же. Так мы и пили до семи. Выжатые лимоны с красными глазами. Публика начала расходиться. Опустошенные девушки подошли к нам и спросили у Стаса:

– Все в порядке с твоим другом?

– И сам могу ответить, – негодовал я. – Да, девчата. Все в порядке.

– Фотика не видно. Ты с Геометрии? Вышли фото, плиз. А?

– Да. Хорошо, – сказал я на автомате.

До меня не сразу дошло, что фотоаппарат пропал.

– Точно! – крикнул я. – Фотик-то там. В Сан-Франциско! Стас, слышишь?

А мой друг был иного мнения. Он посчитал, что его украли. Походил через опустевшие помещения клуба. Поговорил с барменом, который от усталости не особо утруждал себя ответами: «Ну да. Украли. Сами виноваты. Мне вообще все равно».

Но для меня это была зацепка. Пусть и маленькая, однако доказывающая реальность того, что происходило ранее. Правда, только для меня.

– Знаешь что, – сказал Стас, прощаясь со мной. – А круто ты все-таки придумал. Настоящее приключение. Даже завидую.

– Спасибо.

А затем потянулись мучительные дни. Серые и затхлые. Меня будто вырвали из контекста нашей жизни. Я долго думал о себе и времени, в котором живу. О том чувстве, которое испытал там, в Сан-Франциско. Я стал искать в Интернете любую информацию о тех событиях. И нашел. Сан-Франциско. Клуб Matrix. Концерт The Doors. I 967. Лучшая фотография с концерта из тех, что сохранились. На ней я протягивал свои руки к Джиму Моррисону. Вот и незыблемый факт того, что я не сошел с ума. Необходимо было действовать как можно скорее.

Родители, правда, искать будут. Ну да ничего. Я оставил им послание. Мать же только порадуется за меня. Она ведь понимает: раз я ушел, то так надо. Значит, мне там лучше. Матери, они все сердцем чуют.

Сегодня утром я решил все окончательно. Пришел в клуб. Напился коньяку, для смелости. Ровно в два ночи зашел в ту самую дверь. И, как вы поняли, сорвал джек-пот.

Видимо, я родился не в свое время. Видимо, любил не тех девушек, не той любовью. Сейчас мне кажется, что все встало на свои места. Я закрываю дверь, а вместе с ней закрывается и моя прошлая жизнь.