– Здесь куча денег. – На ощупь Анник не могла определить достоинство английских монет, но их было много.

– Не хочу, чтобы ты потерялась на улицах без гроша в кармане. Еще в ящике стола у меня лежат три фунта и шесть пенсов. Когда-нибудь я их верну тебе.

– А-а, это. Я украла их у Анри, если помните, так что я не знаю, мои они или нет. С деньгами всегда трудно определить.

– Неужели? – Он дважды стукнул рукой по крыше. – Если не возражаешь, мы здесь выйдем.

Карета остановилась.

– Вы меня отпускаете?

– Конечно. – Он спрыгнул, не касаясь ступеньки, потом взял Анник за талию и поставил, на землю.

Это была тихая, респектабельная улица с рядом богатых домов, темных и молчаливых перед рассветом. Даже кошки еще спали. В тишине слышалось только дыхание лошадей и металлическое щелканье копыт. Если Грея и сопровождали его люди, они были незаметны.

– Вы позволяете мне уйти с планами Альбиона в моей голове. – Ее не впервые ставило в тупик поведение Грея. – Как вы понимаете, я не возражаю, но это выглядит непоследовательным.

– Главное, французы теперь думают, что планы у нас, остальное уже вряд ли имеет значение. Это должно их остановить, и весной они не окажутся на пороге нашего дома.

Закрыв дверцу, он стукнул по боку кареты, и та укатила. Пока Грей надевал плащ ей на плечи и завязывал его у шеи, Анник слушала удаляющийся грохот колес по булыжникам.

– Ты сделала то, ради чего приехала в Англию.

– Да. – Только она приехала в Англию не ради того, чтобы влюбиться, но сделала это. И сделала плохо.

– Кент пока в безопасности. Не имея планов, я не могу использовать их против Франции. Она тоже в, безопасности. Пат.

– Именно так.

Похоже, Грей не сердился на нее. Откинув ей волосы со лба, он заправил их за ухо.

– Ты выиграла.

В темноте Анник не могла различить выражение его лица. Были одни тени да его нежные руки. А нежность – не любовь.

– Покидая вас ночью, я не хотела уходить. Но у меня не было выбора. Ставкой были многие жизни.

– Я знаю. Наконец ты свободна, никто не попытается тебя убить. Что ты будешь делать теперь?

Она будет ужасно одинока…

– Я всегда думала, что, уйдя в отставку, стану кухаркой. Возможно, поеду в Уэльс. Он кажется местом, где женщина по имени Джонс может жить без осмеяния.

– Тебе лучше сюда, на запад, – указал он рукой, – по этой дороге.

Она абсолютно свободна. Как и хотела. Увы, следует быть осторожнее с тем, чего ты хочешь.

О чем ему говорить с любовницей, которая отвергла его любовь и тайком сбежала из его постели? Но в любом случае глава подразделения британской разведки не мог соединиться с ненадежной французской шпионкой. Возможно, Грей обманывал себя. Как и она лгала себе.

Анник повернула и двинулась на запад. Она сразу поняла, что он идет за ней. После двадцати шагов она все еще не знала, как ей к этому относиться.

– Вы меня преследуете? Зачем вы это делаете?

– Чтобы защитить тебя. – Однажды Грей уже говорил так. – И потому, что я этого хочу.

Она глубоко вздохнула и продолжала идти.

– Вы из тех, в кого трудно влюбиться. – Анник знала, что он улыбается.

Перед ними был парк с железной оградой, увенчанной острыми пиками. Она понятия не имела, ни что это за парк, ни где находится в Лондоне.

– Вы собираетесь преследовать меня до самого Уэльса?

– Если понадобится. Но по пути мы остановимся в Тайдингзе. Где бы ты хотела, чтоб мы поженились? В Лондоне или в моем родительском доме?

Анник уткнулась в него. Каким-то образом Грей оказался перед ней, загораживая ей дорогу.

– Вы не делали мне предложения. – Самое глупое, что она могла сказать.

– Выходи за меня, Анник.

Она хотела обойти его и продолжить свой путь, однако не могла заставить себя двинуться с места.

– Это невозможно. Я хочу, чтоб вы сделали разумный выбор.

Он коснулся ее волос, как теплый ветер.

– Анник, выходи за меня.

– Вы потеряете свою должность, если женитесь на французской шпионке вроде меня, которой нельзя доверять.

– Тогда откажусь от своей должности. В ящике моего стола лежит письмо. Я написал его в тот день, когда привез тебя на Микс-стрит. Дойл знает об этом, он достанет его завтра, когда я не вернусь.

– Он его не достанет, потому что вы немедленно вернетесь и разорвете его.

– Ты бы хотела поехать в Индию? У меня есть приглашение одного из директоров Вест-Индской компании. Мы станем ужасно богатыми, если тебя это интересует.

– Меня богатство не интересует. А вы, я знаю, уже богаты. Эйдриан сказал мне, он думал, что я должна это знать.

– Напомни мне задушить Эйдриана. Мы можем пожениться в течение пяти часов, в Сент-Одране, если тебе подходит. Этого времени хватит, чтобы я всем сообщил. Мы пригласим Сулье… Ну вот. Ты улыбаешься.

– Вы просто сумасшедший. Вы можете воткнуть солому в волосы и скакать по улицам.

– Давай найдем для этого уединенное место. – Грей остановился на дорожке. Парк был большой, здесь пахло зеленью, и где-нибудь, возможно, есть озеро. – Тебя смущают острые выступы на ограде?

Конечно, ворота в этот ранний час были еще закрыты.

– Ха! Вы шутите? Эта маленькая изгородь? В юбке и длинном плаще, который очень теплый, неудобно лазать по заборам. Если вы… Да. Это поможет.

Она встала на подставленные им руки, вмиг оказавшись по другую сторону ограды. Секундой позже Грей стоял рядом с ней.

Он взял ее за руку. Вокруг было темно, очень тихо, как за городом, и много звезд над головой. Анник подумала, что еще ни разу в жизни не гуляла ночью, рука об руку, с любимым человеком. Или с английским главой подразделения, если на то пошло.

Он привел ее к ровному, поросшему травой холмику, и она даже не успела запротестовать, когда Грей снял с нее плащ и расстелил на земле.

– Тихо. Я не дам тебе замерзнуть.

Он уложил ее на мягкую шерсть, лег рядом; обнял и притянул к себе.

– Так лучше?

– Это безрассудство.

– В твоей жизни безрассудства достаточно. Нет. Лежи. – Он уговаривал ее шепотом, лаской, пока она не прижалась к нему. – Тебе понравится Тайдингз. Он из старого камня, цвета меда. Позади луг и вид на бескрайние холмы. Мы будем заниматься любовью на каждом дюйме этого луга, ночью, украдкой.

– Вы соблазняете меня своими мечтами, опутываете меня своей жертвой, которую приносите. Это как борьба с тенями.

– А ты не борись. В старости мы будем ковылять по тропе к реке, падать на скамейку и наблюдать, как наши внуки играют в грязи. Мы вспомним, как занимались на этой скамейке любовью. И у реки. Может, и в реке, какой-нибудь душной ночью.

– Я никогда не думала о старости.

– Пора бы. Старься со мной. – Когда он так обнимал ее, она почти верила в его мечты.

– Одной рукой вы меня отпускаете, а другой удерживаете. Мне это не нравится. Как-то нечестно с вашей стороны.

– Да, я нечестный.

– Вы не можете уйти в отставку, мой Грей. Весной Бонапарт не приплывет в Англию, это я сделала, но когда-нибудь он появится. Вы не можете оставить свой пост. Вы один из хранителей этой страны.

– Так же, как и Дойл. Пусть он посидит в душном офисе и побудет какое-то время главой подразделения.

Его руки занимались ее телом. Прошло несколько часов с тех пор, как она была с ним в постели, а тело еще помнило.

– Но вы лидер. Вы держите этих опасных людей в своих руках, защищаете их, они всецело доверяют вам, и вы за них в ответе. Но вы не слушаете. Вместо этого вы меня соблазняете.

– Пытаюсь.

– Вы совершенно лишаете меня способности думать.

– Неужели?

– Вы пользуетесь моей слабостью.

– Звучит многообещающе. Ты собираешься выйти за меня?

– Это не так просто.

Приподнявшись на локте, он взглянул на нее. Его лицо, освещенное луной, было серьезным и решительным.

– Это просто. Не легко, но просто. Даже в Уэльсе или в Индии тебе придется выбирать – Франция или Англия.

– О, я выбрала. Я должна бороться против Наполеона, это у меня внутри. Но брак… тут дело в преданности. Я не могу быть англичанкой, даже для вас. Я не могу сказать все, что знаю. У меня слишком много старых друзей…