Матрос был огромный и явно сильный, как бык, что, без всякого сомнения, ценилось на лодках. Ему было где-то от двадцати восьми до тридцати. Каштановые волосы очень коротко подстрижены и лежат слоями, как черепица. Глаза темно-серые. Нижнюю половину лица покрывала щетина. Это не делало его красавцем, но для нее он был красивым.

Ей вообще нравились матросы. Она часто разговаривала с ними во многих портах Европы, выясняя, что им известно о береговых укреплениях и передвижениях военных кораблей. Большинство матросов были намного разговорчивее, чем этот.

– Не стану больше утомлять вас своей благодарностью. Но если я сегодня не умерла, то обязана этим лишь вашей ловкости и храбрости. Не могли бы вы на секунду отвернуться, чтобы я достала спрятанные деньга? – На другой стороне улицы, как в любом портовом городе, была таверна. – Дом не выглядит респектабельным, но запах у пива хороший. Однажды я путешествовала с человеком, который называл кружку пива серьезной выпивкой, хотя ему так и не удалось приучить меня к нему. Я куплю вам серьезную выпивку.

– Вы не купите мне выпивку. Вы не должны заходить туда, и вам это известно. Я принесу нам что-нибудь. Оставайтесь тут, пока я не вернусь.

В одном из углов рынка продавали готовую еду, туда он и направился. Она смотрела, как он идет сквозь толпу. Он ждал, что все уступят ему дорогу. И они уступали. Может, у него одежда простого матроса, но его уверенность говорила о привычке командовать. Он был первым помощником капитана, подумала Анник, или капитаном.

Но уж точно не рыбаком. Он слишком уверенно шел по рынку Дувра. От своих друзей-контрабандистов она много слышала об английских бандах. Морское ведомство хватало в портовых городах любого из таких парней, высокого, сильного, и тащило на свои военные корабли. Если у него, конечно, не было влиятельного защитника. Контрабандисты имели большое влияние на всем южном побережье Англии. Почти наверняка он был английским контрабандистом, как ее друг Джосая. Все контрабандисты ловкие, умные ребята, поэтому ничего удивительного, что ее спас один из них. Какая интересная, оказывается, жизнь в Англии.

Когда он выбрал прилавок, женщина тут же бросила покупателя, как залежавшуюся макрель, и поспешила обслужить его. Она была достаточно старой, эта женщина, чтобы интересоваться парой широких плеч. Или же не так глупа. Уходя, он бросил ей серебряную монету, не требуя сдачи.

Он принес Анник мидии в бумажном кульке. Они выглядели похожими на те, что она ела в Сен-Гру, в рыбацкой хижине два дня назад, хотя на сей раз это были английские мидии. Еще он принес две кружки с чаем, ловко держа их за ручки одним пальцем. Чай был с молоком и очень сладкий. Анник не любила ни то ни другое, но он спас ей жизнь, и она бы съела даже пучок луговой травы, если б он предложил ей только это.

Он сидел, пил чай и смотрел, как она достает из кулька мидии деревянной палочкой. Мимо прошли две домохозяйки с корзинками, в белых передниках и красивых шляпках. Обе стрельнули глазами в ее контрабандиста. К окну таверны подошли шлюхи, перешептываясь друг с другом и спуская пониже вырезы своих платьев. Еще бы! Ведь он так высок и отлично сложен. На несколько минут она поддалась самодовольству, пока он сидел рядом с ней.

– Меня зовут Анник. Я еще не говорила вам. Анник Вильерс. Это мою жизнь вы спасли, вмешавшись не просто в какую-то мелкую ссору, месье. Уверяю вас. Черт возьми, я решила, что теперь буду говорить только по-английски, – сообщила она, продолжая жевать. Она проголодалась, а мидии были свежими. – Я бы наверняка умерла, если б вы случайно не оказались рядом. Понимаете, Леблан должен меня убить, чтобы заткнуть мне рот. Я знаю о нем порочащие факты. Это он сбежал с моим ножом. Анри, которого вы так любезно оставили среди куч мусора, тоже был бы счастлив убить меня.

– Вы должны избегать переулков.

– Конечно. Учту на будущее. – Она доела последнюю мидию. – Но в ближайшие несколько дней мне опасаться нечего. А когда я покину этот город, Леблан меня уже не найдет. В Англии есть где спрятаться.

Теперь она была сыта. Единственное, чего ей хотелось, – это по-кошачьи свернуться клубочком и поспать.

– Благодарю за чай и мидии, было очень по-английски. Думаю, мне придется еще много выпить чаю, пока я сумею его оценить. Вы не скажете мне свое имя? Трудно искренне кого-то благодарить, не зная его имени.

– Меня зовут Роберт Фордем.

Он произнес это настолько торжественно, как будто доверял ей некую тайну. Возможно, так и было. Возможно, этот город обклеен бесчисленными объявлениями таможни о его розыске. Он ведь не знал, что она хранит множество секретов и ей можно доверять.

– Рад с вами познакомиться, Анник.

Все это время с его лица не сходило несколько мрачное выражение. Но раз он капитан, в чем она почти уверена, то привык беспокоиться за свое маленькое судно, перевозившее контрабанду. Он из тех, кто руководит людьми так же естественно, как дышит или спасает в переулке незнакомого человека. В армии Наполеона он бы уже стал, по крайней мере, генералом, но только не в британской армии, следовавшей старым порядкам.

Анник знала, что пора вставать со скамейки и отправляться в дорогу.

– Месье… Нет. Через день или два я брошу привычку говорить по-французски. Мистер Фордем, я до сих пор не могу выразить словами, как я вам благодарна, хотя у меня большой запас слов. Примите мои добрые пожелания. – В ее памяти не было карты Дувра, вообще никаких английских городов. Прикрыв ладонью глаза, она взглянула на солнце. Лондон на севере. Значит, она пойдет на север. – Надеюсь, если вы будете в опасности, к вам тоже придет кто-нибудь, чтобы спасти вас.

– Я тоже надеюсь. – Он поднялся, когда она встала, и пошел с ней. – Куда вы направляетесь?

Человеку, спасшему ей жизнь, она сказала правду:

– В Лондон. У меня есть поручение.

– Дилижанс в Лондон отправляется из центра города. Вам лучше пройти через рынок…

Она засмеялась:

– У меня всего три фунта, месье… мистер Фордем.

– Роберт.

– Роберт. – Ей нравилось это имя. Она произнесла его на собственный французский манер. – У меня три фунта и шесть пенсов. Глупо тратить их зря. Я пойду пешком.

Он нахмурился:

– Вы не сможете дойти пешком от Дувра до Лондона.

– Конечно, смогу. Я прошла пешком весь путь сюда с Юга Франции, за исключением некоторого расстояния, когда ехала в карете. И должна вам сказать, иногда пешком идти намного приятней. А это совсем пустяки. Прогулка до Лондона.

Из-за своего роста он шел медленно, чтобы держаться рядом с ней.

– Тогда идите по Кентерберийской дороге. Я вам покажу.

Он почти не разговаривал, пока вел ее по городу, и наконец, указал, куда идти дальше. Кентерберийская дорога вела прямо в гору и выглядела совсем не легкой, как и множество дорог, по которым она ходила в своей жизни. Когда Анник обернулась, чтобы поблагодарить его, он уже шел назад. Даже не попрощался.

На него было приятно смотреть – сильный, загорелый, с мускулатурой от переноски незаконных грузов. Контрабандисты ведут здоровую жизнь, если, конечно, их за это не повесят.

– Несправедливо, – тихо заметила Анник.

С людьми, которых ей хотелось бы избежать – например, Леблана, – она сталкивается повсюду. А человек вроде Роберта Фордема, спасший ей жизнь, спустя час покинул ее.

Несомненно, в одном из этих каменных домов у него есть жена и трое маленьких детей с синевато-серыми глазами. Он сейчас торопится к ним. Поднимаясь по дороге, Анник развлекала себя, гадая, который из этих домов мог быть его и что жена могла приготовить ему на ужин.

Белые скалы над ней имели странный цвет, как будто их сделали из давнишнего снега. Море у нее за спиной было сегодня голубым, как теплые воды юга. Она уходила из Дувра, вспоминая скалы Италии и Франции, думая о римском историке Таците, писавшем об Англии, гадая, куда направится после того, как увидит Сулье и закончит свои дела в Лондоне. Конечно, она должна найти безопасное место и чем-то зарабатывать себе на жизнь, поскольку больше не сможет получать деньги, крадя секреты. Возможно, она станет кухаркой.