– А мне плевать на твои желания, Анник Вильерс. Хотя ты очень хороша.

Его мышцы дрожали от напряжения. Это был гнев, которого она пока не заслужила, и желание обладать ею, ясное даже идиоту. Как ей использовать оба эти преимущества, она еще не знала.

– Ты любишь заставлять марионеток плясать, верно? Дернешь за веревочку там. Дернешь за веревочку здесь. Быть мягкой, уязвимой и… податливой. Вряд ли есть на свете мужчина, который мог бы устоять перед тобой.

Он без предупреждения крепко схватил ее за рубашку, дернул к себе и приподнял. Ей пришлось держаться за него, чтобы не упасть.

– Не пытайся делать это снова! – Он грубо встряхнул ее. – Только не со мной!

– Я не…

– Никаких больше игр. Сбрасывай эту проклятую рубашку. Надень шелковую, которую прислал я, или ложись в постель голой. Мне все равно.

– Я не надену эту неприличную вещь. Я не… – Анник умолкла, потом заставила себя произнести: – Я не какая-то уличная женщина, которую можно купить за горячую еду. Я не…

– Ради Бога, только без проклятой мелодрамы. – Он поставил ее на пол. Хватка немного ослабела. – И к черту твою несуществующую скромность. С этих пор ты будешь носить одежду, где нельзя спрятать оружие. Вот и все. Иди в постель и спи.

– Я буду спать, как мышь рядом с котом. Не лги мне, англичанин. Это выводит меня из терпения.

– Мое тоже не безгранично. Если ты не предлагаешь мне свое опытное маленькое тело, надевай эту ночную сорочку и ложись в постель.

– Месье, не поступайте со мной так.

– Ничего с тобой не случится, если будешь, хорошо себя вести. Ты следуешь приказам, я буду с тобой хорошо обращаться. Нападешь на меня еще раз, и, клянусь, я привяжу тебя к столбику кровати. Соглашайся.

«Соглашайся», – мысленно повторила Анник. Он лгал ей и себе, думая, что уложит ее в мягкую постель и не притронется к ней. Конечно, Грей не чудовище и не станет ее принуждать. Но он безумно хотел ее, он считает, что она безнравственная и доступная. В долгие ночные часы он позволит себе вольности, лишит ее благоразумия и добьется желаемого. В конце концов, он может заставить ее хотеть того, что делает с ней. Она не совсем тверда и разумна, когда дело касается этого человека.

Еще одна причина для скорейшего бегства.

Не имея оружия, надо рассчитывать на хитрость, ложь, уловки. Вобан научил ее этому. Маман научила ее. Рене, Франсуаза и мудрый циничный Сулье – все они учили ее, старые друзья по шпионской игре. Она знала это с детства. Иногда приходится делать и то, что не очень нравится.

В качестве Анник она не могла совершить презренные действия. Надо стать кем-то более решительным. У нее много ролей… Глубоко вздохнув, она сделала выбор. Она будет опытной куртизанкой. Ведь она часто играла эту роль в Вене…

Скрестив руки на груди, Анник склонила голову и морально подготовилась к избранной роли, которая окутала ее, как толстый защитный плащ: Опытная куртизанка была старше Анник, знающая, циничная. Ей плевать на любого врага-англичанина. Куртизанка не станет беспокоиться по поводу непристойного куска материи… или того, что ей придется сделать.

Она вскинула подбородок. Куртизанка не пугается, когда мужчина хочет ее. Это дает ей власть.

Анник пожала плечами:

– Вы одержали свою маленькую тщетную победу.

Будучи куртизанкой, она могла пройти мимо Грея, нетерпеливая, презрительная. Три долгих шага от окна к столу: она сосчитала их после обеда. Повернувшись к нему спиной, она бросила шелк на стол рядом с подсвечником. Она вспомнит, где это, когда понадобится. Декорации готовы.

– Уходите. Я надену этот вульгарный предмет. Но я не собираюсь раздеваться догола перед вами. – Тон куртизанки: холодный, аристократический, полный скуки. Она двумя пальцами уперлась в столешницу, приняв нужную позу. – Что бы вы обо мне ни думали, я не легкомысленная женщина, развлекающая иностранцев.

– Здесь слишком темно, много не увидишь. Теперь переодевайся, иначе я сам раздену тебя и брошу в постель.

– Звучит соблазнительно. – Куртизанка могла сказать именно так. – У женщин Англии вы пользуетесь большим успехом, так? – Играя куртизанку, она могла беззаботно дотянуться до подола рубашки, словно каждую ночь раздевалась в присутствии мужчин. – Если вы не уйдете, то хотя бы отвернитесь.

– Чтобы пощадить твою скромность?

– Это не такое уж большое одолжение, чтобы спрашивать. Я меньше привыкла к унижению, чем вам кажется.

Скорлупа роли треснула, выпустив частицу ее стыда и страха. Она не могла бы поступить лучше, если б даже неделю репетировала.

– Ладно, я отвернусь.

Она услышала шорох его движения. Теперь нужно раздеться. Для игры в шлюху это первая из нескольких трудных сцен. Она стянула рубашку через голову, открыв свою наготу. Возможно, в комнате достаточно темно, и он не увидит. Может, он действительно повернулся к ней спиной. Если нет, остается надежда, что его, как всякого мужчину, отвлекает ее тело, и он, даст Бог, не заметит, чем она занимается.

Пора. Больше нельзя откладывать. Сейчас.

Раз. Два. Три. Она бросила рубашку на стол и под этим прикрытием схватила тяжелый бронзовый подсвечник. Ударить как дубинкой. Разворот к Грею. Прыжок на звук его дыхания, взмах.

Мимо.

Она чуть не потеряла равновесие. Где он? Анник пыталась его услышать. Где?

Свист воздуха. Резкая боль. Он ударил ее ногой по запястью. Она выронила оружие, и подсвечник с грохотом покатился по полу.

Черт возьми, какая боль! Это уже несчастье. Она совершила громадный просчет. Анник отскочила, безоружная, голая, тряся рукой, чтобы восстановить чувствительность.

– Вы быстры, месье.

– Достаточно быстр.

Еще шаг назад. Слава Богу, там стол. Она метнулась на другую сторону, начала шарить по дереву, пока не коснулась шелка. Ночная сорочка.

– Вы не отвернулись. Это был обман.

– Поговорим о нем?

– Да, здесь у нас трудности, я согласна.

Анник лихорадочно подхватила сорочку одной рукой… Теперь важно одеться. Натянув ее на себя, она просунула одну руку в рукав, затем другую. Еще был пояс-шнурок. Хорошо. Очень хорошо.

Грей нарочито медленно обходил стол, побуждая ее двигаться впереди него.

– Значит, ты решила? Я тебя привяжу. Так будет проще.

– Несомненно. Хотя меня больше устроило бы, если б вы этого не делали.

– Наконец ты сказала что-то, чему я верю. – Он шаг за шагом направлял ее к кровати. Не грубо. Постепенно. Легкое давление. – С твоей стороны весьма благоразумно надеть сорочку, пусть даже и слишком поздно. Ты собиралась убить меня этим подсвечником?

– У меня такой цели не было, но последние дни я очень неловкая и могла ошибиться. Что я должна сказать, чтобы удержать вас от подобного обращения со мной? – Она сильно дрожала.

– Так сразу не придумаешь.

– А если я пообещаю не делать новых попыток к бегству до тех пор, пока мы не приедем в Англию?

– Нет. У меня есть лишние бинты, которые не понадобились Эйдриану. Ими я и воспользуюсь. Они хорошие, мягкие. Никаких особых неудобств. Ты сможешь даже немного поспать.

Какая предусмотрительность! Видимо, он часто берет пленников. Откуда ей знать, что делает этот англичанин?

– Я безобидна, правда. Вы должны пересмотреть свое решение.

– Не бойся. Женщин я не обижаю. Даже женщин вроде тебя.

Опять непонятные оскорбления. Как будто десятки его женщин-агентов не работают на разведку. Его презрение к ней совершенно не логично.

Когда она уперлась в матрас, Грей толкнул ее. Потеряв равновесие, она упала на кровать, но сразу начала отползать от него, пока не прижалась к холодной штукатурке стены. Дальше бежать некуда. Лисенка наконец загнали в угол.

Ни одна из ее умных ролей не подходила для такого положения. Только роль Анник. Но Анник была очень испугана.

Она слышала, как заскрипела кожаная сумка. Видимо, он что-то искал. Затем его шаги приблизились к кровати.

– Грей… месье… Обещаю не бросаться на вас. Клянусь чем пожелаете.