Совершенно очевидно, что, погруженный в глубокую дрему, этот фат ничем не сможет испортить шовеленовской западни, в которой вот-вот должен очутиться отчаянный Сапожок Принцессы. Вновь довольно потерев свои ручки, он последовал примеру Блейкни: вытянулся в уголке другой софы, закрыл глаза, раскрыл рот и, посапывая, стал ждать.

Маргарита Блейкни видела, как незаметно проскользнул Шовелен через большую залу, и усилием воли заставила себя ждать, в то время как все внутри у нее дрожало от напряжения.

Ни о чем более не думая, она продолжала сидеть в том же безлюдном будуаре, следя через полуприкрытые портьеры за танцующими парами ничего не видящими глазами, слушая музыку и не слыша ее, намеренно сохраняя в себе ощущение утомительной, надоедливой, но не решенной загадки. Мозг ее напрягся, пытаясь представить то, что происходит сейчас внизу. Полупустынная столовая, роковой час, Шовелен на страже, и вот, ровно в назначенное время, появляется человек – Сапожок Принцессы – таинственный предводитель, казавшийся Маргарите почти вымыслом, ибо так плотно было покрыто туманом его подлинное имя.

Ей тоже хотелось сейчас оказаться в столовой, чтобы увидеть, как он войдет. Она была уверена, что женским чутьем тотчас узнала бы в незнакомце, кем бы он ни был, героя, сильную личность, принадлежащую к племени вождей. Этого мощного, высоко парящего орла, опутанного силками хорька. Будучи женщиной, она была опечалена тем, что по иронии жестокой судьбы бесстрашный лев страдал от укусов крысы. Ах, если бы ставкой была не жизнь Армана!..

– Боже мой, ваша честь может подумать, что я очень нерасторопен, – неожиданно услышала она рядом. – Однако при выполнении вашего поручения я столкнулся со множеством трудностей. Во-первых, я никак не мог найти Блейкни…

Маргарита уже забыла и о муже, и о своем поручении. Даже само его имя прозвучало из уст лорда Фанкурта как-то непривычно и незнакомо, поскольку в последние пять минут она погрузилась в свою прежнюю жизнь на улице Ришелье, где Арман постоянно находился рядом, любя и оберегая ее, защищая от множества мелких интриг, которыми изобиловал Париж в те дни…

– …Во-вторых, я его наконец нашел и передал ваше поручение, на что он ответил, что тотчас же пошлет запрягать лошадей.

– Ах, – промолвила она все с тем же отсутствующим видом. – Вы разыскали моего мужа и передали ему мою просьбу?

– Да. Он был в столовой и спал как убитый. Сначала я все никак не мог разбудить его.

– Большое спасибо, – машинально поблагодарила она, пытаясь собраться с мыслями.

– Не окажете ли вы мне честь протанцевать со мной контрданс, пока не будет готова ваша карета? – спросил лорд Фанкурт.

– Нет, благодарю вас, милорд, простите, но я действительно очень устала. И духота в зале стала просто угнетающей.

– В оранжерее очень приятная прохлада, позвольте проводить вас туда и занять чем-нибудь. Вы, кажется, больны, леди Блейкни.

– Я просто очень устала, – ответила она утомленно, позволяя лорду Фанкурту проводить себя туда, где царил полумрак и благоухали увитые зеленью колонны. Он подвинул ей стул, на который она безвольно опустилась. Ожидание становилось непереносимым. Почему Шовелен не идет и не сообщает ей результаты?

Лорд Фанкурт был очень внимателен, она рассеянно слушала его и вдруг прервала резким вопросом:

– Лорд Фанкурт, припомните, кто был в столовой рядом с сэром Перси?

– Только представитель французского правительства, месье Шовелен, он спал в другом углу, – ответил он. – А почему вы спрашиваете?

– Не знаю… Я… А вы заметили, сколько тогда было времени?

– Должно быть, минут пять-десять второго… странно, о чем вы думаете? – добавил он, поскольку мысли леди были явно где-то далеко и она совершенно не слушала его рассуждений.

Однако на самом деле мысли ее витали в этом же доме, лишь этажом ниже, в столовой, где все еще находился на страже Шовелен. Уж не проиграл ли он? Поначалу это вспыхнуло в ней как надежда, что Сапожок Принцессы все же предупрежден сэром Эндрью и шовеленовские силки не смогли поймать птичку. Но надежда очень быстро сменилась страхом – уж не проиграл ли он? Но тогда – Арман?!

Лорд Фанкурт все еще продолжал занимать ее разговором, пока окончательно не убедился, что она не слушает его. Он стал искать повода удалиться, поскольку сидеть рядом с леди, пусть даже и прекрасной, но явно не обращающей внимания на самые отчаянные попытки развлечь ее, не представляет радости даже для кабинет-министра.

– Я пойду посмотрю, готова ли ваша карета, – наконец сообразил он.

– Благодарю, благодарю вас… Если вам не трудно… Боюсь, я составляю вам плохую компанию… Но я действительно очень устала… Пожалуй, мне будет лучше остаться одной.

Ей очень хотелось избавиться от него, казалось, что эта хитрая лиса Шовелен рыщет неподалеку, желая остаться с ней наедине. Но лорд Фанкурт ушел, а Шовелен так и не появился… Но что же случилось? Что же произошло? Она почувствовала, что чаши весов колеблются… Она теперь уже смертельно перепугалась: вдруг Шовелен проиграл на самом деле и таинственному Сапожку Принцессы вновь удалось остаться неуловимым. Она прекрасно знала, что в этом случае ей нечего ждать ни пощады, ни сострадания от смертельного своего врага.

Он сказал свое «или-или», и ничто более не интересовало его. Зная его злобную натуру, она думала, что он начнет проверять, не обманула ли она его и не провалила ли сознательно поимку важной птицы, и тогда его месть непременно обрушится на кроткую жертву, на Армана, но Маргарита уже сделала все что могла, пожертвовав своей совестью ради брата. И мысль, что Шовелен проиграл, была ей невыносима.

Она не могла сидеть спокойно, лучше услышать все сразу; ей подумалось даже, что он специально так долго не идет, чтобы тем самым потешить свою мстительность.

Сказать ей, что карета готова и сэр Перси ждет ее с поводьями в руках, пришел сам лорд Гренвиль. Маргарита попрощалась с гостеприимным хозяином. Когда она проходила через зал, множество знакомых подходило к ней, чтобы перекинуться несколькими словами и обменяться любезными au revoirs. Последним наверху лестницы к ней подошел министр. Площадкой ниже ждала возможности попрощаться с королевой красоты и моды целая армия галантных кавалеров, в то время как снаружи под массивным портиком уже нетерпеливо била копытами роскошная четверка сэра Перси.

Попрощавшись со всеми и находясь еще наверху лестницы, леди Блейкни неожиданно увидела Шовелена. Мягко потирая свои тонкие ручки, он поднимался наверх.

Его отчасти удивленная и совершенно озадаченная физиономия выглядела весьма любопытно, а проницательные глазки, встретившись с глазами Маргариты, сверкнули странным сарказмом.

– Месье Шовелен, – сказала она, когда дипломат, остановившись около нее, изысканно поклонился. – Карета уже ждет… Не проводите ли вы меня?

Галантный, как всегда, он подал ей руку и повел вниз, где уже собралась большая толпа; некоторые из гостей отъезжали, остальные, прислонившись к колоннам, посматривали на проходящих по лестнице.

– Шовелен, – наконец, отчаявшись, почти прошептала она. – Я должна знать, что произошло.

– Что произошло, милая леди? – сказал он с нарочитым удивлением. – Где? Когда?

– Вы терзаете меня, Шовелен… Я помогала вам сегодня… Значит, я имею право знать. Что произошло в столовой ровно в час ночи?

Она говорила очень тихо, в надежде, что среди этой гудящей толпы ее не услышит никто, кроме человека, идущего рядом.

– Повсюду царили мир и спокойствие, милая леди. Я спал на одной софе, сэр Перси спал на другой.

– И совсем-совсем никто не заходил в комнату?

– Никто.

– Значит, мы проиграли? Вы и я?

– Да, мы проиграли. И возможно…

– Но Арман? – вырвалось у нее.

– Жизнь Армана Сен-Жюста на волоске… Молите небо, милая леди, чтобы волосок оказался прочным.

– Шовелен, я работала на вас… по-настоящему, серьезно, не забывайте…