Терпения и терпимости, – желаю я сам себе, – терпения и терпимости.
Лексикографический невроз, или Словарь как способ поговорить
Я написал первый роман в виде словаря, второй в виде кроссворда, третий в виде клепсидры и четвертый как пособие по гаданию на картах таро. Пятый был астрологическим справочником для непосвященных.
Милорад Павич (Автобиография)
Я не сразу понял, что передо мной серьезная и объективная тенденция. Оправданием мне может служить то, что мне она предстала в ряде случайных совпадений, связанных с частными и разрозненными обстоятельствами моей личной жизни.
В конце 2006 года мне попался специальный выпуск журнала «Большой город». Номер этот был выпущен в канун Нового года и назывался «Словарь 2006 года». В новогоднем номере другого журнала – «Афиша» – главным был материал под названием «Слова России». В руках у своей дочери я заметил книжку Кати Метелицы «Лбюовь». Повертев ее, я обнаружил на задней обложке цитату из Петра Вайля: «Под видом словаря – то есть того, к чему Катя Метелица приучила читателей, – написана необычная книга: это и культурологические эссе, и очерки нравов, но, прежде всего, лирическая автобиография, остроумная и трогательная». Слово «приучила» означало, что «под видом словаря» автор уже что-то выпускал. И действительно, легко нашлась по крайней мере еще одна ее книга «Азбука жизни», где слова тоже стояли в алфавитном порядке (в действительности есть и другие). Книжки Кати Метелицы вырастали из ее колонок, и здесь невольно вспомнилась колонка Владимира Новикова в журнале «Новый очевидец», тоже превратившаяся в книгу «Словарь модных слов», которую я вскоре после Нового года получил в подарок от автора. А последней каплей стал звонок из журнала «Критическая масса» с просьбой написать рецензию на книгу Сергея Чупринина «Русская литература сегодня: жизнь по понятиям», которая также написана в виде словаря.[36]
Тут уже впору было заподозрить неладное и произнести сакраментальное: «Тенденция, однако». Однако не стоит торопиться.
Моя главная проблема состоит в том, что я лингвист и постоянно имею дело со словарями. Более того, отношение к ним у меня профессионально трепетное. То есть я различаю хорошие и плохие словари. В данном же случае я попал в затруднительное положение, поскольку не мог назвать эти книги/журналы ни хорошими, ни плохими словарями. Между названными книгами и журналами много различий, а общее, пожалуй, только одно: все они существуют «под видом словаря», по сути таковым не являясь. Во всяком случае, с моей профессионально лингвистической точки зрения.
Зачем же использовать столь уважаемую (научную и объективную) форму словаря для чего-то другого, ненаучного, развлекательного, несерьезного и субъективного? Нет ли здесь коварного литературного, да что уж там скрывать, постмодернистского заговора против самого святого, что есть у лингвистов, против словаря? Или можно расслабиться, узрев здесь лишь игру случая, так некстати путающуюся у меня под ногами?
Прежде чем рассуждать об этом, стоит представить каждое из названных изданий, поскольку у меня нет уверенности в том, что читателям так же повезло случайно столкнуться с ними. Вообще, для словарей чрезвычайно важно, какое слово идет первым и какое последним, а также что находится между ними. Это я как специалист говорю. Вот в таком ключе и рассмотрим наши словари.
Катя Метелица. Азбука жизни. Kolonna Publications, 2005.
Книжка, которая начинается с перечня слов без всякого комментария: Аляска – Амазонка – Алупка – Алушта – Арканзас – слива – айва – алыча – абрикос – Аляска (была). Похоже на игру в города (следующее слово начинается на последнюю букву предыдущего), хотя в дальнейшем этот принцип нарушается. Дальше идет слово абракадабра, про которое что-то написано. Потом идут слова на Б: баобаб бабуин барабан по барабану!. А затем снова слова с комментарием – бомба и бумеранг. Кончается книжка словом яблоко, про которое сказано следующее:
«Моя любимая загадка:
На что похожа половинка яблока?
Официальный ответ на нее неизменно разочаровывает.
Половинка яблока похожа на вторую половинку».
Из того, что содержится между буквами А и Я, стоит отметить наличие статьи о Ленине (вполне в духе лирической автобиографии) и отсылочную статью Родина см. Крыжовник, Селедка.
После прочтения «Азбуки жизни» очевидно, что форма словаря взята Катей Метелицей для «прикола», но на этом «приколе» она категорически настаивает. Например, снабжает книжку указателем (одновременно «предметным и именным»), что создает впечатление полного абсурда – научный аппарат для лирической автобиографии.
Катя Метелица. Лбюовь. Kolonna Publications, 2005.
После прочтения этой книжки многое проясняется. Первым по алфавиту идет Авторское предисловие, в котором автор признается:
В этой книжке собраны рассказы, заметки и трактаты. Большая их часть – тексты для моей колонки «Стиль жизни», которая выходит на восьмой полосе «Независимой газеты» по четвергам. Я расположила темы по алфавиту, потому что привыкла так делать. Мои издатели предупредили, что я должна быть готова к вопросу: а почему все-таки по алфавиту? У меня есть несколько вариантов ответа: для смеха; для солидности; чтобы было аккуратно.
Можно еще сказать, что пристрастие к алфавитному порядку – это мой личный невроз (моя самая первая книга называлась «Новый русский букварь»). Я действительно считаю, что алфавитный порядок – самый разумный. Хотя варианты «для смеха» и «для солидности» тоже работают.
Заканчивается книга статьей Яйцо и Ямашка. Чтобы объяснить малознакомое читателю слово ямашка, а также его объединение со словом яйцо, снова придется обратиться к цитированию: «В гостях одна девушка, Катя, рассказала чудесную историю про свою маленькую дочку. Она, говорит, целый день к нам всем приставала, чтобы мы отгадали загадку. Сна’ужи белое, внут’и желтое; на букву “я”. Мы говорим: яйцо. Она: “Нееет!” Но ведь яйцо же. Что еще? А она: “Нееет! Это цветочек, ‘ямашка’”».
Указателя на этот раз нету, зато автор продолжает обильно использовать внутренние ссылки, из которых отмечу такую: Внутренний мир – см. Красота, Холодильник. В пространстве между Авторским предисловием и Яйцом и Ямашкой существуют множество смешных и не очень текстов, некоторые из которых называются Бриллианты, Бытовые преступления, Достоевский Ф. М., Евродоска, Женственность, Лбюовь, давшая название всей книге, Топографический кретинизм, Тупить, Упасть на улице ну и так далее. Трактатов в собственном смысле слова, вопреки авторскому предисловию, не обнаружено. Впрочем, на роль трактата претендуют, на мой взгляд, тексты Капучино, Тамагочи и Чашка кофе. Проще всего (в силу краткости текста) процитировать Тамагочи: «Как известно, тамагочи всегда умирают в холодильниках». Все.
Журнал «Большой город», 13.12.06. Специальный номер «Словарь 2006 года».
Строго говоря, это не совсем словарь, потому что в него вошли не только отдельные слова, но и имена известных персон, а также разные любопытные словосочетания.[37] Первое слово в нем – антифа, со вполне серьезным толкованием: «популярное в некоторых странах Западной Европы (Великобритания, Германия) молодежное движение, противостоящее скинхедам на их территории (т. е. на улице) и зачастую их же методами (т. е. дракой)». И дальше – более подробные сведения об этом движении. На букву «я» встречается слоган я грузин, а последним словом, написанным кириллицей, оказывается якцупцоп, что означает строчку из припева финской польки, а точнее – модный рингтон (мелодия для звонка мобильного телефона). Ему сопутствует любопытный лингвистический комментарий: «в переносном значении – кавардак, безобразие», – иллюстрируемый следующим примером: «когда вы ушли, мы устроили реальный якцукцоп».
