Поскольку бригада криминалистов уже вовсю занималась фермой «Рингхэмский хребет», новость о еще одном теле, разлагавшемся прямо среди скал на вершине холма, вызвала волну стонов о нехватке сотрудников. До следующего утра мало что можно было сделать. Тем не менее замок с большого фермерского сарая сняли и наконец открыли дверь, впустив внутрь дневной свет. Хаос на кухне Лича тщательно разбирался, и работы там, похоже, было немерено.

Бен Купер помогал криминалистам реконструировать площадку собачьих боев. Они нашли густо покрытый кровью участок пола и разместили вокруг соломенные кипы из стога в сарае, предположив, что те могли служить сиденьями для зрителей. Местами солома также была забрызгана кровью животных и виднелись вмятины от человеческих ног. И брюки людей, сидевших на этой соломе, тоже, скорее всего, запачканы. Было заметно, что сарай пытались прибрать, но характерный запах крови все еще стоял в нем, не вытравливаемый никакой дезинфекцией.

– Просто средневековье какое-то, – проговорила выросшая в дверном проеме позади Купера Диана Фрай.

– Довольно-таки мерзко, – сказал Купер.

– Королевское общество защиты животных подбросило нам список имен подозреваемых, которые, по их мнению, могут быть причастны к организации собачьих боев. И мы наконец-то сможем выдвинуть обвинения.

– Прекрасно. А что насчет Роз Дэниелс? Она заходила сюда перед смертью?

В нескольких ярдах от сарая полицейская лента ограждала сгоревший пикап. Следы бензина на руках разложившегося трупа, обнаруженного под Кошачьими Камнями, давали хоть какую-то вероятность связать его с фермой. Но поскольку персонал и так был рассредоточен по многочисленным местам преступления, никто не мог сказать, когда дело дойдет до осмотра машины и отработки этой версии.

Даже опознание тела проводилось только предварительно. Жертва была такого же возраста и той же комплекции, как и Роз Дэниелс, хотя повреждения головы и процесс разложения сделали затруднительным уточнение черт лица. Вся ее одежда была черной – черные джинсы и свитер, а рядом лежала нейлоновая кепка. На шее висел серебряный диск на цепочке, похожий на солдатский личный знак, с выгравированным на нем стилизованным символом животного за тюремной решеткой. На теле также обнаружили татуировки, которые, несомненно, помогут опознанию, да и дреды встречаются не так уж часто.

Когда-то под ее ногтями была грязь, в которой могли остаться частицы, к примеру, кожи напавшего на нее человека. Но так как кожа пальцев отошла от ногтей, грязь вывалилась из-под них. И хотя реакция в тесте на человеческую кровь оказалась положительной, образец был слишком мал, чтобы можно было определить группу крови или ДНК.

Куперу казалось, что расследование постоянно делает шаг вперед и тут же отступает назад. Детективы уже вовсю искали улики, которые помогли бы напрямую связать Уоррена Лича с Дженни Уэстон или с Мегги Крю. Но теперь в полный рост встала задача определить, что и когда случилось с Дэниелс. Даже поверхностный осмотр тела, найденного Купером, не оставлял сомнений – Роз Дэниелс была мертва уже несколько недель.

– Что это с вами, местными? – поинтересовалась Фрай. – Вы что, не умеете адаптироваться к цивилизации? Это я, к слову, о собачьих боях. Мир что, так и застрял в Средних веках? Что люди вроде Уоррена Лича находят в этих боях?

– Может, лучше поставить вопрос так: что его до этого довело? – поправил ее Купер. – И вполне возможно, что этим занимаются люди вроде тебя.

Диана Фрай прошла через двор к старшему инспектору Тэлби и инспектору Хитченсу. Они сидели на перевернутой части какой-то сельскохозяйственной машины, красной стальной штуковине с огромными зубцами, врытыми в землю.

– М-да, все это весьма неутешительно, – говорил Тэлби. – Уоррен Лич мертв, и виной тому наша медлительность. Опоздали мы.

– Здесь нет очевидной причинно-следственной связи, – сказал Хитченс. – Нельзя поддаваться давлению извне. Это ошибка.

– Возможно, наша ошибка – это Лич, – произнес Тэлби.

– Дженни Уэстон часто гуляла по пустоши, – заметила Фрай. – И всякий раз ее путь пролегал мимо фермы «Рингхэмский хребет». И еще она очень любила животных.

– И что, по-вашему, она действительно могла вот так встать перед Личем и его дружками и заявить, что сообщит в полицию о том, что здесь происходит?

– Некоторые люди принимают подобные вещи очень близко к сердцу.

– Такой поступок был бы редкой глупостью с ее стороны, – сказал Хитченс.

– Но она рассказала в Обществе защиты животных, что у нее есть какие-то обличительные фотографии, – заметила Фрай.

– Тогда где ее фотоаппарат?

– В доме его нет. Мы нашли множество фотографий – живописные виды, исторические дома, все такое. Но фотоаппарата там не было. И в машине тоже.

– Ее родители рассказали, что подарили ей в последний день рождения дорогой фотоаппарат с автофокусом. До этого у нее был только совсем старенький. Но никаких следов фотоаппарата мы не обнаружили, – сообщил Хитченс. – Хотя искали очень тщательно.

– Да, хорошо бы найти его. Особенно с пленкой внутри, а?

– Хотелось бы, – согласился Хитченс. – Но если Дженни Уэстон располагала такими фотографиями, то почему она не сообщила в полицию?

– Возможно, не очень-то доверяла своему дружелюбному местному констеблю. Такое тоже случается.

– Но вот Роз Дэниелс… – сказал Тейлби. – Необходимо выяснить, какая между ними существовала связь.

– Чеширская полиция предполагает, что им удалось найти домашний адрес Дэниелс в Уилмслоу. Ее родители сейчас в отъезде, но соседи подтвердили описание. Похоже, они совсем не в восторге от нее. Но этот район скорее подходит для членов теннисных клубов, чем для Танкистки. Так что нам придется подождать, пока ее родители вернутся из отпуска.

– А может, они были лесбиянками и у них что-то не сложилось? – поинтересовался Тэлби.

– У нас нет оснований предполагать это, – опешила Фрай.

– Но почему тогда она остановилась у Уэстон? Почему приехала в этот район? И как оказалась убитой? В конце концов, первой жертвой стала именно Дэниелс, а не Уэстон.

– Вы же не хотите сказать, что ее убила Дженни Уэстон?

– Если миссис Ван Дун подтвердит, что Дэниелс умерла в то же время, когда напали на Мегги Крю, это будет достаточным фактом, и тогда мы наконец-то сможем пустить в дело фрагментарные воспоминания Крю.

– Крупный мужчина в синем или черном анораке или кагуле, – процитировал по памяти Тэлби отчет Фрай о результатах ее бесед с Мегги Крю. – Ладно, предположим, Лич подходил под это описание. Но мы даже не провели опознание.

– Да, этим шансом мы не воспользовались, – согласилась Фрай.

Тэлби вздохнул.

– М-да, теперь все младшие офицеры вправе обвинить меня, – произнес он.

– Просто они не понимают, как это – руководить расследованием, – сказал Хитченс.

– А вы, Пол? – поинтересовался старший инспектор. – Вы понимаете? Или вы тоже обвиняете меня?

Фрай заметила, как напряженно замер Хитченс, и поняла – он ищет способ избежать прямого ответа.

– Я не сомневаюсь, сэр, что вся наша следственная группа поддерживает вас, – ответил он.

Позже утром, в буфете на Уэст-стрит, Тодд Уининк наблюдал, как рабочий в голубом комбинезоне измеряет ширину и длину комнаты и проверяет несущие стены. У Уининка было такое радостное выражение лица, словно буфет перестраивался исключительно ради его пользы. Он ослабил галстук и расстегнул воротник, под рубашкой бугрились мышцы. Тодд немного подался вперед, поедая на завтрак датский рулет.

– Ну, на этот раз Тэлби реально облажался, – произнес Уининк. – Еще один труп, а потенциальный подозреваемый кончает с собой раньше, чем до него добралась полиция. Выглядит не очень, правда? Теперь скажут, что он действовал нерешительно.

– Это не его вина, – возразил Бен Купер.

– Взгляни фактам в лицо: Тэлби растерялся. Разве уже не ходят слухи о его переводе на административную работу?