Фрай позволила ему уйти. Даже если бы у нее не болела нога, преследовать его было бесполезно. Хотя она явно припугнула его. Этот извращенец теперь дважды подумает, прежде чем снова подглядывать за женщинами.

Бену Куперу стоило немало труда заставить Уининка снова подняться. Дойдя до конца тропинки, они повернули налево и вышли к дороге на Баргейт. В нескольких ярдах, у перекрестка, там, где начиналась пешеходная зона, время от времени мелькал свет фар.

– О-ё-ёй, надо отлить, – пробормотал Уининк.

– Потерпи немножко.

– Не могу.

Уининк начал расстегивать молнию и споткнулся о порог аптеки.

– Вот приспичило!

Купер встал, повернувшись спиной к двери, и, глядя на машины вдали, принялся молиться, чтобы ни одна из них не поехала по этой улице. Еле журчавшая струйка превратилась в мощный поток, и на тротуаре у его ног образовалась целая лужа.

– Давай быстрее.

Уининк только фыркнул. Купер тихонько выругался, когда у светофора появилась патрульная машина и остановилась на красный свет. На боку машины был характерный желто-зеленый шахматный рисунок, говоривший о ее принадлежности дорожной полиции. Купер наверняка не знал тех, кто в ней сидел. Хотя в конечном счете такое знание ничего бы не изменило.

Бену вспомнилось одно путешествие вместе с отцом по шоссе M1 – память перенесла его в то время, когда целый год велись взрывные работы, наверное, это был 1984 год. Бену было четырнадцать, он ехал с отцом и Мэттом на футбольный матч. «Дерби Каунти» играла с «Астон Вилла» в Бирмингеме на финальном кубке. Он хорошо запомнил этот матч. Как и то, что случилось на автомагистрали.

На обратном пути они пристроились в конце длинного каравана автобусов в крайнем правом ряду. На всех автобусах стояло название лондонского оператора междугородних перевозок, пассажиры почти все были мужчины, словно завод выехал на пикник. Когда машина Куперов поравнялась с последним автобусом, все мужчины в нем встали и спустили штаны. В окнах внезапно, как экзотические лилии в пруду, распустились белые ягодицы, которые мужчины мечтательно выставили напоказ проезжавшим автомобилистам.

Бен и Мэтт хохотали, пока их отец не пришел в ярость и не начал обгонять автобус. Может, он намеревался прижать водителя к обочине – Бен не был до конца уверен. Но сержант Купер был не на службе, и они находились не в Дербишире, а в Ноттингеме, где-то к югу от развязки 27.

В какой-то момент Бен почувствовал, что отец передумал. Он снял ногу с педали газа и на мгновение замедлил ход, а затем снова нажал на газ и проехал мимо автобусов так быстро, как только было возможно. Мальчики ничего не сказали. Проезжая мимо, они заметили униформу и стикеры «городская полиция», наклеенные на лобовом стекле каждого автобуса. Караван состоял из десяти автобусов – ребята успели сосчитать их. Эти мужчины были из подкрепления, прибывшего контролировать многочисленные пикеты йоркширских горняков, угрожавшие ноттингемским карьерам. По дороге ехал закон и порядок.

Красный свет погас, и к тому времени, когда Уининк появился вновь, патрульная машина проехала мимо.

– Не хочешь вернуть природе чуток пива? – спросил он.

– Тодд, ты о чем говорил? Что ты сделал?

Настроение Уининка опять переменилось, и в его голосе зазвучала холодная нотка.

– Такое происходит все время, Бен. Не строй из себя простачка. Ты должен это знать. Держу пари, что ты и сам так поступал.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– О небольших уликах, которые подтасовываются время от времени то здесь, то там. Это случается. Каждый знает, что это случается. И в чем тут вред? Вреда нет, пока тебя не поймали за руку.

– Но…

Бен Купер изо всех сил старался уцепиться за все причины, почему это не допустимо, какие только мог придумать. В голову приходили такие слова, как «правосудие» и «правота», «ответственность» и «честь». Вспоминались понятия «лояльность к службе», «честность» и «правдивость». И «самоуважение». Затем, взглянув на Тодда Уининка, он понял, что нет смысла упоминать ни одно из этих слов.

– Не могу поверить, что слышу такое от тебя.

– Ты слышишь это, потому что спросил меня. И еще потому, что я знаю – ты меня не продашь.

– Откуда такая уверенность?

– Ты принципиальный, – подмигнул ему Уининк. – Ты же меня правда не выдашь, Бен? Уверен, не выдашь. Тебе не позволит твоя мораль. Этого же не написано в нашей «Библии для начинающих», разве нет?

– Удивительно, ты еще и книжки читаешь?!

В последнее время Купер и сам не заглядывал в «Настольную книгу полицейского». Кто станет читать, если уже успел поработать и познал реалии полицейской работы на практике? Во всяком случае, Уининк работал уже давно. «Библию для начинающих» читали только желторотые стажеры и старшие менеджеры.

– Тодд, ты же знаешь, что произойдет. В глазах людей ты влипнешь по уши. Копа, который нарушил закон, никогда не простят.

– Но все, что я сделал…

– Я ничего не хочу знать.

– Ты же сам спрашивал.

– Я передумал.

– Ну и иди на хрен.

Купер наблюдал за тем, как Уининк, шатаясь, прошел несколько ярдов вдоль Баргейт и, споткнувшись, ухватился за фонарь. Конечно, его положение было безнадежным. Нарушить правила – это одно, но нарушить закон – совсем другое. Ни Купер, ни кто-либо другой ничем не могли помочь Уининку. Не важно, кто кому и чем обязан или как близко вы знаете своего коллегу, попавшего в подобную ситуацию, и даже насколько близко вы сами порой подходили к этой грани. Уининк допустил ошибку, и ему придется покориться своей судьбе. Скоро здесь будут кружить стаи черных ворон.

Вздохнув, Купер подхватил Уининка и позволил ему опереться на свое плечо. Не обращая внимания на тяжесть, он доволок его до светофора на углу Баргейт, выглядывая такси, которое увезло бы их отсюда. Ночь грозилась ему, что рассвет никогда не наступит.

Уже в восемь часов следующего утра безоблачное небо обещало чудесный день для загородной прогулки.

Две женщины пили по второй чашке кофе, без стеснения поставив локти на кухонный стол, покрытый крошками от гренок, прямо возле тарелок с хлопьями. Муж Карен Тавискер, Ник, уже ушел на работу, а женщины, все еще в халатах, оживленно обменивались новостями, настолько поглощенные друг другом, что вряд ли заметили его уход.

– Пора собираться, если мы куда-то идем, – сказала Карен.

– Конечно. Но не сию же минуту.

– Какие мы с тобой испорченные.

– А мне все равно, – ответила Мэрилин.

– И мне тоже.

Мэрилин Робб и Карен Тавискер дружили много лет. Двенадцать месяцев назад Мэрилин с мужем переехали в Херефордшир, так как Алан перевелся в новый финансовый центр в Ладлоу. Сейчас Мэрилин приехала в гости к своим старым друзьям в дом Карен в Микловере, и первое, что она хотела сделать, – отправиться на прогулку в район Пика, как они всегда делали до того, как она переехала.

– И куда мы поедем?

– У тебя еще остались карты?

– Конечно. Вот они. Что выбираешь – Дарк Пик или Уайт Пик?

– Мм. Обычно мне нравится Дарк Пик. Но сегодня…

Мэрилин выглянула в окошко кухни. Свежий ветерок гонял в саду опавшие листья платана.

– Пожалуй, ты права, – согласилась Карен. – Сегодня довольно ветрено. И лучше не рисковать.

Может, на засыпанных листьями улицах Микловера сейчас ясно и солнечно, но когда они доберутся до Бакстона, то окажутся на полторы тысячи футов выше, и, скорее всего, погода будет совсем другая. Горы готовят неосторожным туристам разные сюрпризы. В ноябре отроги Дарк Пика – место беспощадное: ветер, дождь, мокрый снег неистово хлещут по беззащитным просторам, и спрятаться от них негде. Обе женщины поежились, представив себе, что их ожидает.

– Тогда в район Уайт Пика. Поближе будет.

– А может, просто поедем и остановимся, где захотим?

– Тоже неплохо. В конце концов, мы свободные женщины.

– И заодно присмотрим какой-нибудь паб, где можно будет мило перекусить.