– А зачем? Я всегда была совершенством. Правда, Дарби?

– Правда, – ответил тот послушно.

Я открыла дверь и пригласила их в дом.

– Дафни бы рот разинула от удивления, если бы увидела, как ты хорошо устроилась, сестренка, – сказала Жизель, разглядывая огромный холл в прихожей, мои картины, небольшие статуи, сверкающие чистотой мраморные полы и великолепную лестницу. Она насмешливо присвистнула, осмотрев элегантную обстановку в гостиной и соседних с ней комнатах, но ее сарказм сменился немым изумлением, когда я провела их вниз и они увидели большие картины, дорогие лампы и люстры, огромную кухню и столовую со столом, за которым свободно могли разместиться двадцать человек.

– Это кладет на лопатки все, что я когда-либо видел в Гарден Дистрикт, – признался Генри.

– Прошу сюда.

Сначала я показала им комнаты для гостей, а затем спальни Поля и свою, пропуская детскую, потому что там спала Перл.

– Отдельные, но смежные спальни, – заметила Жизель и цинично улыбнулась. – И как часто мы пользуемся этой дверью? – прошептала она. Я не ответила, чувствуя, что бледнею. Она засмеялась и обвела все долгим взглядом. – У тебя больше нет художественной студии, – удовлетворенно констатировала она.

– Студия в мансарде, – ответила я спокойно.

– В мансарде?

– Давай я тебе покажу, – сказала я и повела их наверх.

– Это невероятно, – произнес Дарби, явно под большим впечатлением. – Просто дворец. Посмотри на вид из окна! – воскликнул он, поворачиваясь к Жизель. Та стояла позади нас, поджав губы.

– Всего лишь вид на болота, – сказала она.

– Да, но… какой красивый! Этот большой бассейн и все эти цветы…

– Ну хорошо, – вспыхнула Жизель, не скрывая раздражения. – Что-нибудь выпить у тебя есть? У меня в горле пересохло.

– Конечно. Пойдемте вниз, в патио, и Молли принесет нам лимонад.

– Лимонад, – насмешливо передразнила она. – А покрепче у тебя ничего нет?

– Все, что хочешь, Жизель. Просто скажи моей горничной.

– Ее горничной. Нет, вы слышите, как разговаривает моя сестра-кейджунка? «Просто скажи моей горничной».

Мы отправились вниз, молодые люди шли позади нас. Жизель схватила меня за руку.

– А где ребенок Бо? – грубо спросила она.

– Перл спит, и здесь никто не знает, что она ребенок Бо, – ответила я.

– Конечно. – Она довольно улыбнулась и зашептала: А наш брат, твой муж?

– Он сейчас на работе, на нефтяных разработках. – Сердце у меня заколотилось. – Если ты приехала сюда, чтобы доставить нам неприятности…

– Зачем мне это? Мне наплевать, что ты там наделала, хотя я знаю, что сделала ты это просто назло Бо.

– Это неправда, Жизель.

– Ты что, и слышать о нем не хочешь? – дразнила она меня. Я молчала. – Он порвал со своей невестой в Европе, так что, видишь, если бы ты не пошла на эту греховную сделку, ты, может, еще и заполучила бы его, – заявила она с чувством огромного удовлетворения. Я почувствовала, как кровь бросилась к моим щекам, и собрала все свои силы, чтобы не упасть и ковылять дальше на ватных ногах. Жизель засмеялась и взяла меня под руку. – Ну давай не будем говорить о старых романах. Давай сначала обменяемся новостями. Мне так много нужно тебе рассказать, кое-что тебе понравится, но… не все, – заключила она с игривым смешком.

Она гордо прошествовала вниз со своим послушным эскортом, готовым по мановению ее руки броситься выполнять любое поручение.

– Свадьба Дафни, – начала Жизель, доставая мятную лепешку, – это что-то незабываемое. Они с Брюсом расходов не жалели. Было столько гостей, что церковь расходилась по швам. Многие приехали из любопытства, просто не хотели пропустить событие сезона. Знаешь, у нее ведь на самом деле никогда не было друзей. Только деловые знакомства, и ей всегда было на всех наплевать, да и сейчас тоже.

– Они счастливы вместе?

– Счастливы? Едва ли, – ответила она и засмеялась.

– Что ты имеешь в виду?

– Брюс все еще у нее на побегушках. Помнишь, как я раньше дразнила его: Брюс, пойди туда, Брюс, принеси то. Ты знаешь, что я узнала, услышав однажды ночью их деловой разговор? Она заставила его подписать брачный контракт, лишающий его всех прав на имущество. Он ничего не унаследует, если с ней что-нибудь случится. Ничего. И он не может развестись с ней и потребовать через суд какую-нибудь часть имущества.

– Зачем она вышла за него замуж?

– Зачем? – Жизель возвела глаза к небу и хмыкнула. – А ты как думаешь зачем?.. Чтобы он держал язык за зубами. Они ведь выбились из нужды. Но Дафни хитра. Все было под ее контролем, и она сделала Брюса зависимым от себя.

– Ей нужен был эскорт, вот и все. Они не спят вместе. Нечто вроде того, что у тебя. – Она кивнула в сторону окон наверху. – Отдельные спальни. Только у них нет даже смежной двери. – Она засмеялась. Затем взглянула на Дарби и Генри, которые сидели, потягивая свои напитки, уставившись на нее и глупо улыбаясь, как два зачарованных голубка. – Почему бы вам не пойти посмотреть нефтяные скважины или что-нибудь еще. Нам с Руби надо поговорить о своем, – отрезала она.

Парни послушно встали и ушли.

– Они обожают меня, – заявила она, глядя им вслед, – но им не хватает воображения и оба скучны.

– Тогда почему ты с ними?

– Просто для забавы. – Она придвинулась ближе. – Итак, Брюс однажды вошел в мою ванную комнату, когда я принимала ванну.

– И что произошло? – спросила я, широко открыв глаза.

– А как ты думаешь?

Я не была уверена, можно ли ей верить, но я помнила, как глазел на меня Брюс, раздевая взглядом, и как я ежилась от его прикосновений.

Она высоко вскинула голову, отвела плечи и с высокомерным видом произнесла:

– Я была со многими мужчинами и постарше. Я даже спала с одним из моих педагогов в школе.

– Жизель!

– Да? И насколько это хуже того, что ты делаешь… спишь со своим наполовину братом? – отчеканила она.

– Нет, мы не спим вместе. Мы женаты. Но в этом смысле мы не муж и жена. Мы оба так решили.

– Зачем? – гримасничая, спросила она. – Зачем же тогда жениться?

– Поль всегда любил меня, и, прежде чем мы обо всем узнали, я тоже очень привязалась к нему. Он любит Перл как свою собственную дочь. Теперь у нас особые отношения, – закончила я.

– Особые, очень хорошо. Тоска! Тогда, я полагаю, ты имеешь любовника, какого-нибудь потрясающего высокого смуглого болотного кейджуна, который тайком проникает по ночам в твою комнату?

– Нет, конечно же, нет.

– Конечно, нет, конечно же, не ты, Добропорядочная Мисс. – Она откинулась, свесив руки с подлокотников кресла. – Я написала Бо и рассказала ему о твоей свадьбе и какой богатой ты стала, – сказала она.

– Зачем ты это сделала?

– Ну, ты ведь сбежала. Тебе надо было сделать аборт и остаться в Новом Орлеане. Даже при всем том, что ты имеешь, все равно ты живешь в болоте.

– Болота прекрасны. Природа не может быть безобразной, – ответила я.

Воцарилось молчание.

– А о дяде Жане я тебе говорила? – внезапно спросила она.

– О дяде Жане? Нет. А что с ним?

– Ты ничего не знаешь?

– В чем дело, Жизель?

– Он покончил с собой, – ответила она беспечно. – Что? – Я задохнулась и почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а ноги приросли к полу.

– Он однажды украл нож, которым они режут пластилин в комнате отдыха, и перерезал себе вены. Истек кровью, прежде чем обнаружили, что он натворил. Дафни устроила из этого большой спектакль, угрожала подать в суд на лечебницу. Насколько мне известно, они сумели договориться. У нее этого не отнимешь. Уж если на чем-то можно сделать деньги, она своего не упустит.

– Дядя Жан… покончил с собой? Когда?

– Несколько месяцев назад, – сказала она, передернув плечами.

Я сидела, окаменев. В последний раз я видела его, когда мы приезжали с Бо, чтобы сообщить о смерти папы.

– Почему же никто мне не написал? Почему ты не написала?