Кампании, информационные акции и акции в духе коммуникационной герильи входят обязательной частью в расписание масштабных событий, проводимых антиглобалистами — контр-саммиты, начало которым было положено в Сиэттле, и фестивали. В последнее время начали складываться также собственные праздники активистского календаря: MayDay (1 мая) уже два года отмечается в разных столицах Европы массовыми парадами. Здесь происходят разные музыкальные и театральные мероприятия, завсегдатаями которых стали интернациональный PublixTheatreCaravan и испанская группа Yomango! — тоже параллель с русскими активистами движения СВОИ 2000, которые 1 мая 2000 и 2001 гг. проводили театральные акции, шествуя по Москве в первомайской колонне. Май нынешнего года в Италии стал праздником нового святого — Сан-Прекарио, покровителя всех, кто чувствует себя неспокойно при современном капитализме. Слово «precarious» ("ненадежный") означает нестабильные и ненадежные условия труда: сюда входят индивидуальные трудовые контракты, работа через нанимателей, временная работа, отсутствие трудовых гарантий, постоянная угроза безработицы, которые в последние годы стали отличительными характеристиками трудоустройства при «постиндустриальном» капитализме. "Мы — прекарии и когнитарии, — пишет молодой итальянский активист Алекс Фоти, — и мы вынуждены работать, чтобы свести концы с концами. Нам известно, что неполучение очередного чека с зарплатой означает начало длинной цепи последствий, ужасно неприятных и так хорошо знакомых, таких, как неоплаченные счета, приостановка в пользовании сервисами первой необходимости, неоплата жилья, экономия на всем, включая общение, напряжение, ощущение беспокойства, когда кажется, что вокруг тебя разрастается черная дыра, возможность увольнения, вероятность депрессии, риск изоляции, страх оказаться бездомным…" На Миланском первомайском параде Сан-Прекарио двигался впереди колонны: он был изображен большим, в несколько метров, сделан из картона и раскрашен люминисцентными красками, коленопреклоненный перед алтарем и с неоновым нимбом вокруг головы.

Наоми Клейн заканчивает свою книгу "No logo" тем, что, когда она начинала работу над ней в середине 1990-х годов, то группы активистов-противников капитализма казались случайными сборищами неудачников, стремившихся сражаться "со всеми и против всех". Но, когда она заканчивает ее (в 2000 году), то видит уже достаточно организованные отряды, обладающие собственной повесткой дня, распределившиеся по роду занятий и интересов (от артистов до правозащитников, от мониторинга корпораций до практиков медиа), с собственной налаженной коммуникационной связью, действующей поверх границ наций и континентов. С тех пор прошло еще одно пятилетие. Поскольку, несмотря на высокие ожидания, активистам не удалось ниспровергнуть капитализм или хотя бы предотвратить войну в Ираке, — местами раздаются мнения о кризисе антикапиталистического движения. Но мы считаем, что кризис (возрастной) испытывают только те, кто стоял у его истоков, кто вырос в ситуации геополитического противостояния Востока и Запада, и кто только начал создавать новые левые группы и тактические медиа на руинах прежнего мирового порядка. Те, прежние, расклады должны быть уничтожены в памяти, забыты, их инерция не должна мешать нам мыслить и двигаться вперед. Наступило новое тысячелетие, и его новые активисты обязательно разрушат капитализм, чтобы другой мир был, наконец, построен.

"Нельзя играть в революцию в гостиной, хотя многие хотели бы использовать преимущества того и другого методов. Если человек прибегает к революционным мерам, он должен быть готов к тому, чтобы потерять все свое достояние. Поэтому люди преуспевающие и обеспеченные редко бывают революционерами," — пишет Джавахарлал Неру в своей «Автобиографии». Я полагаю, что именно в этих мужественных словах выражена разница между двумя видами кампайнеров. Не раз приходилось видеть представителей левого сопротивления, активистов и интеллектуалов, как в России, так и на Западе, которые удовлетворяются выражением критической позиции в отношении государства и по этой причине считают себя «чистыми» — поскольку они провозгласили свое несогласие, дальше можно жить обычной буржуазной жизнью, покупать продукты, платить налоги. Но революция — а практика кампании и является непосредственной практикой революции — требует не того, чтобы было выражено никому не интересное личное мнение, а чтобы было сделано дело. Революция исходит из того, что нечто обязательно нужно изменить. И притом, в ходе борьбы требуется не только победить, но и сохранить в чистоте тот критический взгляд на вещи, который позволил впервые увидеть их несовершенство. Если к власти вместо одной придет другая партия, которая раньше называла себя революционной, но при доступе к разделу благ она получит в неограниченное распоряжение государственную кормушку, то ситуация не улучшится, а наоборот ухудшится: не только люди не станут жить лучше, но у них будет подорвано доверие к революционерам, к тому, что вообще возможно что-то изменить. В начале своей революционной деятельности Махатма Ганди создавал коммерческие структуры, которые могли бы существовать на коммерческих началах и приносить доход гражданскому движению. Прошло немного времени — и в общественном совете, распоряжавшемся структурой, начались разногласия, потом начался судебный процесс, "так что теперь, — писал Ганди через два десятка лет, — доход поступает в суд". Но и сам Ганди вскоре изменил свой взгляд на использование гражданским движением коммерческих структур для своей поддержки. "Я пришел к твердому убеждению, что общественным организациям не стоит иметь постоянных фондов. Такие фонды становятся источником морального разложения организации. Общественные организаци и создаются при поддержке и на средства общественности. Когда они лишаются такой поддержки, они утрачивают и право на существование".

Маловероятно, чтобы в наше время какое-то общественное движение могло существовать засчет добровольных денежных вкладов участников. Люди не доверяют никакой силе, которая могла бы вести за собой и в то же время распоряжаться деньгами. Я сам едва ли доверю хоть десять рублей какому-нибудь политику, даже если он будет провозглашать очень справедливые лозунги. Возможно, что в случае массовых протестов или успешной кампании появятся те, кто захочет присоединиться, но в таком случае их вклад будет заключаться именно в этом участии, в человеческих ресурсах внимания и ресурсах помощи действием, которые он сможет предложить. Это вопрос соотношения между личностью и массой в современных условиях — условиях интернета, тактических медиа, мобильных технологий и резко возросшей индивидуальной свободы каждого.

Если кампания — это маленькая группа активистов, стремящихся сфокусировать общественное внимание на отдельной теме, то она сама планирует акции, из которых состоит кампания, сама находит под это средства, сама рассылает пресс-релизы и сама отвечает за последствия. Но если это — сознательное движение граждан, обладающих широким и некоррумпированным видением ситуации, и массовое движение опирается на организаторов как на моральную силу — то ее организаторам все труднее держать ситуацию под контролем. Тем не менее, в условиях широкого участия масс в кампании на ее руководителей ложится особая ответственность, которую они не могут сбросить. Так, в 1921 году, когда исторически первая кампания ненасильственного гражданского неповиновения сатьяграха была развернута по всей Индии, то Махатма Ганди, узнав о локальном происшествии в местечке Чаури-Чаура (разъяренная толпа сожгла сарай с английскими солдатами, решившими применить оружие), свернул кампанию. Тогда решение Ганди вызвало бурю протестов, но время показало его справедливость. Также, если кампания проводится в четко организованных рамках, а лидеры имеют успешный опыт взаимодействия друг с другом, наконец, если сами задачи кампании требуют жесткой координации, — то необходима дисциплина, требуется обеспечить выполнение участниками акции дающихся команд. Например, кампания может быть посвящена сложным проблемам атомной энергетики, и для нее просто необходимо будет участие экспертов, дающих оценки ситуации и направляющих информационную сторону кампании, а также координация акций, направленных каждый раз на новую сторону поставленной проблемы, и т. п.