– Может, и мог бы, – ответил Хеллман. – Но у нас на Земле такие штуки не приняты.

Роботы зашептались. Затем Пожиратель Машин сказал:

– Прошло много лет с тех пор, как в наших краях последний раз бывали люди. Эта часть планеты принадлежит исключительно нам, охотникам за машинами. Мы не лезем к людям на их территорию и не хотим, чтобы они лезли к нам. Такой порядок существует уже давно, с тех пор как Великий Выдумщик разделил все виды по степени интеллекта и велел каждому из них плодиться и размножаться согласно его великому замыслу. Кое-кто из наших охотников хотел убить тебя, а заодно – и этого чужака, библиотекаря, который называет себя Хорхе. Совершенно дебильное, несолидное, на мой взгляд, имя. Такими именами принято называть друг друга в Роботсвиле, жители которого очень много о себе возомнили. Но Старейшины решили не в пользу насилия. Договор, согласно которому управляется наша планета, не одобряет применения силы, ну разве что в исключительных обстоятельствах. Ты можешь идти, Хеллман. Ты и твой Хорхе тоже. И советую тебе до наступления ночи убраться с нашей территории. Иначе тебя могут сожрать гиеноиды.

– Но как и куда мне идти? Я же не могу вернуться к кораблю пешком.

– Раз Уэйн 1332А привез тебя сюда, – сказал Пожиратель Машин, – он тебя и отвезет. Договорились, Уэйн?

Снизу, оттуда, где собрались охотники, послышался оглушительный шум, напоминавший разрывы патронов в казенной части ружья. Лишь через минуту до Хеллмана дошло, что это был смех.

– Ты уж извини, Уэйн, что так получилось, – сказал Хеллман. Они с Хорхе вскарабкались на робота и старались держаться крепко.

– Да мне в общем-то до лампочки, – заметил Уэйн. – Не больно-то я люблю торчать на разных там собраниях, есть на свете занятия и поинтереснее. Иногда, конечно, начальство собирает нас по срочному делу. Но большую часть времени мы проводим здесь, в каменных прериях.

И далее Хеллман узнал от Уэйна, что охотники живут в этих краях, на бесплодных землях Северо-Западных предгорий и в каменных прериях очень и очень давно, насколько себя помнят. Тут встрял Хорхе и заявил, что все это полное вранье. Ну, может, и не вранье, а полуправда. Поскольку охотники обитают здесь всего лишь лет сто, как, впрочем, и все остальные. Уэйн сказал, что спорить с библиотекарем у него нет ни малейшего желания, однако эти городские роботы больно много о себе воображают и много чего не знают. Хеллману стало любопытно, что ж это за создания такие – городские роботы.

– У вас что, в городах одни роботы, а людей нету? – спросил он у Хорхе.

– Я ведь уже говорил тебе, все мы люди.

– Да нет. Я имею в виду таких людей, ну, как, допустим, я. Человеки. Люди из плоти и крови. Ты понял?

– Если ты имеешь в виду так называемых натуральных людей, то их там нет. Во всяком случае, у нас в Роботсвиле. Мы от них отделились. Так лучше для всех. Когда жили вместе, не очень-то ладили. Какое-то время пытались наладить производство андроидов из плоти и крови, ну, знаешь, это такие роботы с телами из протоплазмы. Но выглядели они как-то уж совсем неэстетично.

– Вот уж не думал, что вас волнуют вопросы эстетики, – заметил Хеллман.

– Но ведь это и есть самое главное, после того, как удастся решить проблемы эксплуатации, поддержания жизнеобеспечения и замены отдельных частей, – ответил Хорхе.

– Да, наверное, – согласился Хеллман. – А ты знаешь, как люди попали на эту планету?

– Конечно. Нас поселил здесь Великий Выдумщик. После того как разделил все виды по уровням интеллекта и дал каждому по участку земли и всего того, что на ней произрастает и имеется.

– И давно это было? – спросил Хеллман.

– О, очень давно. Еще до начала всех начал и отсчета времени.

И Хорхе поведал Хеллману историю Мироздания, которая в разных своих вариантах была известна всем и каждому, обитающему на планете Ньюстарт. О том, как Великий Выдумщик, существо, состоящее из металла, плоти и духа в равных долях, породил все расы и разновидности и наблюдал за тем, как они воюют друг с другом. И как потом решил, что все это очень плохо и неправильно. Тогда Великий Выдумщик начал придумывать разные планы спасения. Сперва пытался сделать главными людей. Но ничего хорошего из этого не получилось. Потом позволил управлять роботам. Но и из этого тоже ничего путного не вышло. И вот, наконец, он разделил планету Ньюстарт на равные части. «Теперь у каждого из вас есть свое место, – сказал Великий Выдумщик. – Расходитесь по своим углам и живите мирно».

И все виды и разновидности разошлись по своим местам, и каждый отныне жил со своим племенем и делил с ним судьбу. Людям достались зеленые места, где они могли выращивать разные растения. Роботы раскололись на несколько групп. Одна из групп стала охотниками за машинами. Им не хотелось жить в городах. Они отрицали саму необходимость дальнейшего технического усовершенствования роботов. Они считали, что жизнь ценна уже сама по себе и ни к чему ее совершенствовать. Тут настало время выбирать себе внешность. Охотники сами избрали себе свой нынешний облик. Он позволял им быстро двигаться, быть выносливыми и крепкими. Они изначально были запрограммированы и нацелены на жизнь в пустынных местах. А Великий Выдумщик заселил для них эти края расой автомобилей, прямых потомков авто, которыми некогда пользовались на Земле.

Машины сбивались в стада, как скот, было их тогда великое множество. И убивать их не считалось грехом, поскольку они не были наделены достаточным интеллектом. А охотники были запрограммированы таким образом, что считали внутренности этих машин самым настоящим деликатесом. Вначале каждая из групп имела право сама избрать себе модель этичного поведения. Опирались все эти модели, разумеется, на древние, присущие старым временам и человеку, поскольку что еще есть интеллект, как не способность самостоятельно делать выбор, когда речь идет о программировании? И в целом то была хорошая жизнь. Но, с точки зрения обитавших в городах роботов, несколько тупиковая, поскольку она отсекала саму возможность эволюции машин. И кочевая модель была, конечно, не плоха сама по себе, но ограниченна.

– Понимаешь, – продолжал свой рассказ Хорхе, подпрыгивая на спине Уэйна вместе с Хеллманом, – кое-кто из нас верил, что жизнь есть искусство, которому следует непрестанно учиться. И мы верили, что способны учиться. Мы всю свою жизнь посвятили поискам следующей ступени.

Похоже, Уэйну надоела вся эта болтовня. Да этот библиотекарь не иначе как сумасшедший. Что может быть лучше, чем мчаться по прериям и убивать машины? И он заметил, что никаких моральных проблем у охотников при этом не возникает, поскольку машины, которых они убивают и едят, не наделены достаточным разумом. И просто не соображают, что с ними происходит. К тому же у них отсутствуют болевые точки.

Они продвигались по узкой расселине, которую тесно обступили со всех сторон скалы с заостренными вершинами. Внезапно Уэйн остановился и выдвинул антенны. Повертел ими в разных направлениях, и внутри в корпусе под броней у него что-то защелкало или затикало.

– В чем дело? – спросил Хеллман.

– Боюсь, что впереди нас ждут неприятности, – сказал Уэйн. Резко развернулся и затрусил обратно. Ярдов через пятьдесят остановился снова.

– Ну, а что на сей раз? – спросил Хеллман.

– Они со всех сторон.

– Кто со всех сторон? Опять эти поганые гиеноиды?

– Гиеноиды – это пустяки, – ответил Уэйн. – Нет, боюсь, тут дело куда серьезнее.

– Что случилось и кто нам угрожает? – спросил Хорхе.

– Мне кажется, это группа дельтоидов.

– Как такое может быть? – удивился Хорхе. – Ведь дельтоиды обитают гораздо южнее, в Механиксвилле и Гаскетауне.

– Понятия не имею, что они здесь делают, – сказал Уэйн. – Может, сами их спросите? Похоже, они окружили нас со всех сторон.

На подвижном личике Хорхе отразилась тревога.

– Да храни нас Великий Выдумщик!

– В чем, черт возьми, дело? – воскликнул Хеллман. – Чего это вы оба вдруг скисли?