– Подожди, давай все-таки разберемся.
От здоровенного соседа в клубе избавилась тоже она. Андреевская взяла бугая под руку и отвела к его столику, что-то говоря ему по дороге. Тот один раз хмыкнул, один раз заржал на весь клуб и два раза оглянулся на Вола и Андрея.
Когда Дорин, пропустив вперед своего спутника, оглянулся, уже выходя из зала, он увидел спешащую к нему жену и вздернутые руки стоящего за своим столом здоровяка. Описать этот жест довольно трудно, но смысл его был понятен – «Дерзайте, ребята, я с вами…».
– Что ты ему сказала?
– Попросила не мешать нам самостоятельно разобраться с нашими недругами. Большой брат согласился.
На выходе Вол попросил швейцара передать Эллери, что он скоро будет. Дорин хмыкнул, Лена несколько криво улыбнулась – всепобеждающее Митино нахальство показалось обоим забавным.
– Ты видел справа в глубине зала Маленького? – спросила Лена. – При его росте абсолютно естественно, что он ходит в такой клуб.
– Какого Маленького? – не понял Дорин.
– Любителя «салонных картин», – засмеялась Андреевская, – совсем ты, Андрей, от дела отбился – клиентов начал забывать. Странно, что он был без привычной охраны, с ним всегда два громилы.
Не доезжая Останкино, Вол достал телефон, набрал номер и заказал пропуск, причем только для Лены. На ее вопрос, почему так, ответил Дорин:
– У меня же нет паспорта.
Они миновали милицейский пост, знакомый щербатый мент выслушал Митю. Потом улыбнулся Дорину. Они долго шли по коридорам до нужной комнаты. Вол открыл дверь, что-то поколдовал над аппаратурой и буркнул:
– Смотрите…
А сам отошел в дальний угол комнаты и сел в кресло.
На экране, внизу которого светилась дата съемки, поползли безмолвные кадры: авария на шоссе, Дорин достает из машины Эллери, она обнимает его, потом вскрикивает и сползает на землю, держа его за ноги. Потом на экране возник Андрей с книгой в руках, снятый через стекло «Ауди».
Перебивка, и на экране та же Эллери в той же позе, только сзади какой-то полутемный фон, она раздета, а над ней тоже раздетый Дорин.
Следующая группа эпизодов была связана с поездкой Андрея к вдове и дочери Романа Антоновича.
Только сейчас Дорин понял, почему его все время держали на крыльце – камера снимала только это место дома. Получалось, что обе женщины были в деле. Или только дочь?
Опять перебивка – вечер, Дорин выходит из подъезда своего дома с печальным лицом, бредет по улице, заходит в ресторан. Запись делалась издалека и, мягко говоря, оставляла желать лучшего.
Дальше пошли кадры совсем паршивого качества. Андрей пьет коньяк, девушка садится к нему за стол, звонит по телефону. Влюбленная парочка заляпывает стол и хохочет, старики, бармен.
Следующий кусок: в зале пусто, Дорин грохает кулаком по столу, что-то кричит, выбегает из ресторана. За ним бежит бармен, обнимает за плечи и уговаривает его. Андрей достает деньги, бросает бармену какую-то купюру. Тот поднимает, кладет в карман, пытается остановить машину. Но Дорин что-то кричит водителю, размахивая руками, и машина уезжает.
Следующий блок эпизодов: Андрей просыпается на траве, недоуменно глядит по сторонам, встает, распугивая окружающих, и неверной походкой бредет по скверу. Мы видим Брайловского, который затягивает Дорина в переулок и что-то говорит ему, размахивая руками.
В этом месте вдруг появился звук – Митин голос объяснил, что ситуация выстроена таким образом, что герой лишен возможности зарабатывать привычным делом и общаться с знакомыми.
Потом следует общение с теплоходными служащими, проход по Москве, ожидание Гришки, старичок – «Божий одуванчик». Следующий кадр – испуганный одуванчик у открытой двери, двое здоровых мужиков в масках выносят Андрея из квартиры. Получается, что Дорин был прав, старичок попал во все это случайно, его просто использовали.
Тут запись прервалась, Митя встал, сменил что-то в аппаратуре, проходя мимо, протянул Дорину паспорт, телефон, ключи и деньги. Ошеломленный Андрей хотел было что-то спросить, даже открыл рот, но Лена положила ему руку на колено и попросила:
– Давай досмотрим – это явно еще не все.
Снова замелькали кадры: Дорин, просыпающийся на пустыре, здоровенный мужик с ломающейся штакетиной в руках, потом показали, как Андрей мыкается по магазинам, разгружает с бомжами машину.
Далее последовала «Товарная», вагон с мешками и Дорин, удаляющийся по улице. Как его бьют, было показано издалека, точно так же, как и Маркиз, наткнувшийся на него, лежащего посреди улицы. Затем их поездка по Москве, и вот они входят, точнее Маркиз ввозит Дорина в котельную.
Следующий кадр уже, судя по дате внизу, через день. Маркиз вывозит повеселевшего Дорина на тележке и катит его в сторону метро. Разгружает, устраивает на месте. Видно, как Андрей втягивает голову в плечи, наклоняет голову, деньги падают в «тару».
Лена изо всех сил сжала руку Дорина. Почему-то именно эта сцена произвела на нее наибольшее впечатление, может быть потому, что избиение проходило в глубине кадра и в полутьме. А может быть потому, что она неплохо знала своего мужа.
Она вдруг встала, подошла к журналисту и, забыв о своем желании примирить и досмотреть, изо всех сил двинула ему кулаком в челюсть, как ее учил когда-то давно занимавшийся боксом Брайловский. Голова Мити дернулась, но он улыбнулся окровавленными губами.
А на экране Дорин уже беседовал с Волом, потом сел в его машину, следом коридоры Останкино и большой кусок передачи «Искусство и мы». Наезд и крупный план лица Дудоладова. Эта часть записи тоже шла без звука, но на крупном плане хорошо читались слова Александра Сергеевича: «А вы готовы изложить все ваши теории на бумаге в виде коротких тезисов? А я бы попробовал сделать так, чтобы ваши предложения дошли до президента…»
Опять коридоры Останкино, Тряпицын, менты, которые ведут Дорина по лестнице, «тетя Люда» и отъезд на ее машине. Знакомая котельная, Маркиз и Дорин, выходящие наружу, и Андрей, собирающий бутылки в парке. Встреча Дорина и Лены у метро, объятия и после этого пустой экран.
Дорин повернулся к Волу, тот, несмотря на разбитые в кровь губы, блаженно улыбался.
– И что все это значит? – хрипло спросил Андрей.
– То, что вы только что посмотрели, – Митя с наслаждением затянулся сигаретой, которую, чтобы не было больно, он вставил в уголок рта, – пилот моей новой передачи «Синусоида».
ГЛАВА 42
Лена с Дориным ошарашенно смотрели на него.
– Все это… весь этот ужас… – Андреевская даже дар речи почти потеряла, – просто для телевизионной передачи?
Митя кивнул.
– Так тебя не бить, тебя убить надо, – Лена поднялась с кресла, несколько раз, пытаясь прийти в себя, потрясла головой.
– Может, ты все-таки что-то объяснишь? – угрюмо сказал Дорин Мите.
Он протянул руку, взял жену за запястье, усадил ее обратно и начал поглаживать успокаивающе.
– Понимаете, – Вол встал, прошелся по комнате, – на нашем телевидении своя, здесь придуманная передача – большая редкость. Пожалуй, «КВН» да «Жди меня» – вот и все плоды нашего огорода, остальное – купленное или ворованное и модифицированное. Говорить об обратном процессе, то есть чтобы они купили что-нибудь у нас, как вы понимаете, просто не приходится. И каждый человек на ТВ мечтает придумать свою программу.
– И ты придумал? – нехорошо сказала Лена.
Дорин обнял ее, прижал к себе.
– Придумал, – гордо согласился Вол. – И мою программу уже покупают американцы.
– Можно только посочувствовать, – не сдавалась Андреевская, – я всегда считала, что этим крепким ребятам, даже самым взрослым или пожилым, самое время идти в седьмой класс средней школы. Ну да Бог с ними, с несчастными. – Она взяла себя в руки, повернулась к Мите. – Ты, родной, когда-нибудь слышал об Уголовном кодексе? Знаешь что-нибудь о клевете, вторжении в частную жизнь, о защите достоинства, нанесении телесных повреждений?