Барбюс кровожадно ухмыльнулся.

— С превеликим удовольствием, — заявил он, положив палец на спуск разлагателя Не прошло и несколько тиков, как люки, ведущие на носовую палубу невидимки, раскрылись, и из них выбрались примерно тридцать фигур в серых скафандрах, волоча с собой, три бессильно обвисших тела в скафандрах угольно-черного цвета.

Возглавляющие процессию Облачники развернули что-то вроде белого гамака и начали энергично размахивать им в знак капитуляции — Правильное решение, АРШЛОХИ, — прошептал Брим на фертрюхте.

— Именем Вута, что это?.. — перебил Барбюс — еще одна фигура в черном на четвереньках выползала из заднего люка. Остальные явно ничего не видели.

— Молодец, старшина, за этим типом стоит приглядеть как следует, — заметил Брим, расстегивая кобуру на поясе. Ползущий Контролер тем временем добрался до открытого лючка на корме и нацелил туда что-то маленькое, но — судя по его движениям — очень тяжелое.

— Это же БЛАСТЕР! — поперхнулся Барбюс, пытаясь вытащить собственное оружие. — Он сейчас все взорвет!

Брим оказался проворнее. Высунувшись из пробоины в колпаке ходовой рубки, он дважды выстрелил из своего мощного магазинного бластера — подарка Урсиса, — разнеся верхнюю часть туловища Контролера в розовую пыль, от которой отлетели, вращаясь, шлем и детали скафандра. Бластер Облачника уплыл в космос, словно детская игрушка. На передней палубе матросы в серых скафандрах расползались в поисках укрытия, только двое типов с гамаком остались стоять, утроив свои усилия. Брим сунул бластер обратно в кобуру и помахал перепуганным Облачникам, потом повернулся и подмигнул Барбюсу.

— Передай на «Приз», — скомандовал он. — «Один слегка поврежденный невидимка — под новым командованием!»

Не прошло и четверти метацикла, как Дженнингс аккуратно поставила «Приз» борт о борт с невидимкой. Брим с Барбюсом медленно кружили рядом на шлюпке, не спуская Облачников с прицела своего «Брентанно». К этому времени матросы в серых скафандрах построились в две шеренги и терпеливо стояли, держа руки за головой.

В борту ED-4 отворился люк, и оттуда медленно выполз трап, по которому на палубу неприятельского корабля устремилась абордажная группа с высокочастотными лучевыми пиками наперевес. Возглавляли ее две высокие фигуры. Одна, судя по характерной походке заправского звездолетчика, принадлежала Колхауну, вторая — Урсису. Оба рванули к открытым люкам, отпихивая с дороги оцепеневших Облачников. Пока несколько человек — швартовая команда — заводили на оптические линзы невидимки силовые лучи, остальные следом за Колхауном и Урсисом исчезли в недрах корабля.

Через несколько полных томительного ожидания циклов в выбитых гиперэкранах на неприятельском мостике показались две фигуры в синих скафандрах и помахали шлюпке, а в шлемофоне Брима загрохотал сочный голос Колхауна'— Чертовски чистая работа, парни! Брим, сынок, сработал на отлично. Урсис говорит, что системы, управляющие невидимостью, остались целы.

— Стрельба — заслуга исключительно Барбюса, — возразил Брим, хлопая своего ухмыляющегося товарища по плечу.

— Еще бы, — согласился Колхаун. — Мы проследим, чтобы вы оба получили положенное. — Внизу, на палубе невидимки. Синие Куртки сгоняли уцелевших Облачников в специально оборудованный на средней палубе карцер.

— Кто-нибудь остался внутри? — спросил Брим. — Только мертвечина, — ответил Колхаун. — Двое раненых Контролеров, те, что на палубе, возможно, выживут. — Он зловеще усмехнулся. — Ничего, парни из разведки ждут не дождутся поговорить с ними по душам.

— На мостике было шестеро Контролеров, когда вы разнесли им гиперэкраны, — вмешался в разговор Урсис. — Выжили трое, но все сильно посечены осколками. Они говорят, тот, которого пристрелили, — их капитан в чине провоста, ни больше ни меньше.

— И еще, за тем люком в корме у них хранилась взрывчатка, — добавил Колхаун. — Так что ты пристрелил этого ублюдка в самый последний момент. Он бы разнес в клочки и корабль, и вас самих…

Вскоре после этого разговора Колхаун вернулся на «Приз», который начал кружить на расстоянии примерно кленета от невидимки. Бриму с Барбюсом было приказано держаться следом, насколько это позволяла им поврежденная шлюпка.

— Если Облачники ходят парами, — объяснил Колхаун, — и если ихний друг захочет взглянуть, что это приключилось, я не хочу, чтобы вы отпугнули его своим дурацким видом. Как знать, может, нам удастся добыть и второй трофей.

Впрочем, до этого не дошло. Неожиданно быстро «Приз» был освобожден от патрульных обязанностей эскадрой, состоявшей из трех линкоров класса «Грейффин IV»: «Принцессы Ширрейн», «Гвир Нейввира» и «Грейффина IV». Некоторое время три могучих корабля тоже держались поодаль — на случай, если старый корабль Колхауна приманит еще одного невидимку. Подлинная важность проведенной операции стала еще яснее, когда к этим трем громадам присоединилась четвертая — «Диатом» из пятой эскадры вице-адмирала Плутона, один из самых мощных кораблей Имперского Флота. Обойдя несколько раз вокруг маленького кораблика Облачников, линкоры выстроились вокруг него ромбом (сторона которого составляла никак не меньше двадцати кленетов) так, что теперь прорваться к нему не смог бы никто, разве только флотилия в полном составе.

Что характерно, корпус каждого линкора украшала целая батарея размещенных на видных местах Н-прожекторов, за исключением размеров ничем не отличавшихся от того, что смастерили Урсис с Барбюсом.

Когда «Приз» снова подошел к невидимке, чтобы принять на борт абордажную группу, на сцене объявилось пятое исполинское судно: транспортный корабль «Гомпер Тродорьян», в мирное время ходивший под флагом «Имперской Голубой Ленты» и «призванный» на военную службу сразу же после начала боевых действий. Это угловатое страшилище — примерно 520 иралов в длину и 75 в ширину — напоминало Бриму огромный кирпич со скругленным в знак уважения к атмосферному сопротивлению концом. От киля до верхней палубы «Гомпер» имел дюжину уровней, которые венчало нагромождение надстроек и кранов с массивным мостиком, отчего корабль приобретал несколько угрюмый вид. Как у большинства современных транспортных судов, носовая часть его целиком открывалась и была предназначена для перевозки крупных предметов — например, трофейного невидимки.

Брим покачал головой, завесив шлюпку примерно в сотне иралов от киля «Гомпера».

— Слушай, старшина, — сказал он не без опаски. — Что ты скажешь, если я отведу эту несчастную скорлупку обратно на «Приз»? По-моему, Адмиралтейству больше не нужны наши семьдесят пять миллииралов… У них здесь достаточно разлагателей, чтобы развязать новую войну.

Барбюс согласно кивнул.

— Мысль своевременная, — ответил он с широкой улыбкой. — Но, мне кажется, лучше воевать по-нашему, по старинке. Очень уж много у них тут орудий — не поймешь, кто в кого стреляет…

А еще через метацикл двухсотлетний «Приз», победоносный корабль-приманка, знаменитый пассажирский лайнер, а также бывший кандидат на разделку и переплавку, взял курс на Аталанту — на этот раз в традиционной геликанской раскраске. На бортах его крупными иероглифами значилось «КССС», и он готовился начать новую жизнь в качестве корабля, противостоящего новейшим боевым технологиям. Брим, размышляя на этот счет, не находил в такой перемене ничего особенного. Война вообще сумасшедшая штука.

Когда шар Гелика заполнил собой старомодные V-образные гиперэкраны, Брим сбавил скорость и начал пологий спуск к Аталанте. Транспортники Лют-Муделя заняли уже исходные позиции, якобы для проведения «секретных» маневров. Поэтому адмирала Пенделя назначили ответственным за оборону Гадора-Гелика, а усилия по укреплению Аталанты достигли максимума. Брим сверился с приборами, потом посмотрел на хронометр. Портовый город находился на полпути к разделяющему день и ночь терминатору. Вполне возможно, Клавдия ждет их прибытия на пристани КССС…