Статичная природа пехотных дивизий АРВ продолжала оставаться проклятьем южновьетнамской армии. Присутствие рядом с солдатами членов их семей затрудняло операции в Куанг-Три, Контуме и Ан-Локе, а в Куанг-Три стало, пожалуй, главной причиной поражения. 21-я дивизия АРВ, переброшенная из дельты реки Меконг к Ан-Локу, сражаясь с незнакомым противником, в иных климатических условиях и на другой местности, проявила себя неважно. Все пехотные дивизии АРВ, за исключением 1-й, в начале вражеского вторжения воевали плохо, поскольку привыкли действовать в рамках программы пацификации небольшими подразделениями, и растерялись, оказавшись в ситуации, когда приходилось участвовать в крупномасштабной операции. Командиры распыляли силы и дробили дивизионную артиллерию на маленькие, по большей части малоэффективные локальные группы огневой поддержки. Тактические и стратегические резервы совершенно не соответствовали задачам. В каждый корпус АРВ входило всего по одной группе рейнджеров. Стратегический резерв АРВ состоял только из воздушно-десантной и морской пехотной дивизий, которые не смогли бы перебрасываться с места на место, если бы не С-123 и С-130 ВВС США.
Наконец, Пасхальное наступление показало, что южновьетнам-цы по-прежнему полностью зависят от американской авиации. Именно она и спасла ситуацию. Американские транспортные самолеты доставляли части АРВ в заданные точки, и, если бы не авиация, Ан-Лок неминуемо пал бы. Американские советники во многих случаях фактически командовали частями АРВ в бою. Войска АРВ уже не мыслили себе наступления без предварительной авиационной подготовки, что стало провозвестником грядущей катастрофы. И еще, хотя Пасхальное наступление стало жестокой проверкой вьетнами-зации, проверка эта оказалась неполной, что и не замедлило сказаться, когда американские вооруженные силы ушли из Вьетнама. Тогда-то и наступил момент для подлинного испытания вьетнами-зации на прочность.
Пасхальное наступление стало лебединой песней Зиапа на посту главнокомандующего северовьетнамской армией. В конце 1972-го его сменил начальник штаба, Ван Тьен Дунг, Зиап же остался министром обороны. Примерно в это же время Зиапа перестали видеть в Ханое, а по данным разведки, бывший коммунистический командующий отправился в Россию на лечение – верный признак того, что у Зиапа начались большие неприятности. Предположение находит подтверждение, поскольку в августе 1972-го Дунг сделался из кандидата полноправным членом Политбюро ЦК ПТВ. Почти двадцать девять лет оставался Зиап первым солдатом Северного Вьетнама, когда-то принявшим под командование кое-как вооруженный взвод и теперь вручивший преемнику руководство большой, боеспособной и оснащенной по последнему слову техники армией.
Ирония заключалась в том, что вновь, как и накануне Новогоднего наступления в 1968-м, он возражал против Пасхального наступления, о чем свидетельствует все тот же источник. Хотя расстановка сил в Политбюро ЦК ПТВ в 1972-м не настолько ясна, как перед Тетом, есть все основания полагать, что старая тяжба между сторонниками подъема экономики Северного Вьетнама и теми, кто жаждал одержать военную победу на Юге, не прекратилась.
Пайк говорит, что в начале 1972-го в Политбюро ЦК ПТВ шли яростные дебаты по поводу того, что же целесообразнее – добиться окончания войны путем переговоров или победить противника на поле боя‹17›. Согласно все тому же источнику, Зиап и Труонг Чинь вновь проиграли, и Зиапу пришлось заниматься планированием наступления, а когда оно провалилось, он в конечном итоге расплатился за поражение потерей поста‹18›. (О дальнейшей судьбе Зиапа см. сноску № 18.){70}
Провал Пасхального наступления определил направление и исход окончательных переговоров между США и Северным Вьетнамом, что только подтверждает старую истину – переговоры лишь отражают реалии на поле боя.
В начале марта 1972-го Киссинджер и Ле Дук Тхо договорились встретиться в Париже 24 апреля, но позднее дату передвинули на 2 мая. С точки зрения Киссинджера, худшего момента для переговоров выбрать было нельзя. Только что пал г. Куанг-Три, и еще не решилась судьба Контума и Ан-Лока, а тут еще 1 мая генерал Абрамс послал президенту телеграмму, где сообщал, что южновьет-намцы утратили волю к победе.
2 мая Киссинджер повторил предложение, сделанное в конце 1971-го и подтвержденное Никсоном в речи 25 января 1972 года. В общем, это означало: вывод войск США через полгода после подписания соглашения, свободные выборы с участием коммунистов и при международном контроле, готовность Тхиеу подать в отставку за месяц до выборов. Ле Дук Тхо высокомерно и пренебрежительно отверг все инициативы Киссинджера и не выдвинул встречного предложения. Позиция Северного Вьетнама была предельно ясна – они видели, что могут выиграть войну, а потому считали излишным договариваться.
8 мая Никсон пришел на телевидение, чтобы объявить о минировании гавани Хайфона. Это сообщение затмевало собой высказанное им в той же речи еще более щедрое предложение, которое США делали Северному Вьетнаму: прекращение огня на существующих позициях, обмен пленными и полный вывод американских войск в течение четырех месяцев. Никсон подразумевал, что северо-вьетнамцы смогут удержать за собой территории, занятые во время Пасхального наступления. Только одного Никсон не предлагал: роспуска правительства Тхиеу. Президент США исключил подобный вариант в своей речи 25 января 1972-го. Коммунисты ответили на предложение Никсона ревом танковых моторов и грохотом 130-мм орудий на юге и залпами зенитных ракет на севере.
Вместе с тем, когда провал вторжения сделался все более и более очевидным, идея переговоров начала становиться все более привлекательной для Северного Вьетнама. К этому вьетнамских товарищей подталкивали их “старшие братья” из Москвы и Пекина. В середине июня председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный нанес визит в Ханой, где откровенно сказал вьетнамцам, что пора договариваться, и улетел в Москву. Русские преследовали собственные интересы (займы, пшеница, договоры о контроле над вооружениями, разрядка), и СССР не собирался позволять какой-то третьеразрядной коммунистической стране испортить все дело. Красный Китай тоже имел кое-какие планы, связанные с прекращением войны во Вьетнаме. После недавнего визита Никсона китайцы увидели, что смогут стравливать Советский Союз и Соединенные Штаты, к тому же разрешение тайваньского вопроса и другие проблемы требовали американской помощи. В общем, сам Мао летом 1972-го побуждал вьетнамских товарищей проявить большую гибкость‹19›. Мастерски оперируя на поле дипломатии, Никсон и Киссинджер сумели-таки добиться политической изоляции Северного Вьетнама.
Для Северного Вьетнама изменение отношения России и Китая стало как острый нож к горлу. Мало того что вьетнамские товарищи целиком и полностью зависели от могущественных союзников материально, получая от них все – от продовольствия до ракет, для узколобых доктринеров в Ханое прекращение поддержки означало еще и сильнейший психологический удар. Труонг Нгу Танг, бывший одно время министром юстиции ВРП, отмечает: “Как знает каждый профессиональный революционер, есть три течения революции в каждой народной войне. Первые два – неизменно расширяющийся мировой социалистический лагерь и вооруженное революционно-освободительное движение в каждой отдельной стране. Третий – прогрессивное движение внутри колониальных и неоколониальных держав”‹20›. Два первых течения, по Тангу, к середине лета 1972-го превратились в маленькие ручейки. Третий – движение пацифистов в Америке – бурлил и пенился, однако он один не мог заменить собою двух других. Как прекрасно видели северные вьетнамцы, “расстановка сил” оказывалась не в их пользу. Догма предписывала коммунистам сделать шаг назад и приступить к серьезным переговорам, что вполне отвечало интересам США, где Никсон и Киссинджер знали: если они хотят добиться приемлемых условий, то должны поспешить.
Только Тхиеу в Сайгоне не видел для себя никакого прока в реальных переговорах. Он сам и его страна полностью зависели от Соединенных Штатов, и Тхиеу вовсе не улыбалось видеть, как США выторговывают себе дорогу домой из Вьетнама. Хотя Лэйрд и Абрамс заявляли об успехах вьетнамизации, Тхиеу не питал иллюзий относительно достижений в этой области и дальнейших перспектив процесса. Тхиеу осознавал, что если бы не помощь американцев, то во время Пасхального наступления Южный Вьетнам пал бы к ногам коммунистов. Однако президент РВ был умным и лукавым восточным человеком и понимал: Ханой не устроят приемлемые для Никсона условия, а потому соглашался с предложениями США. Теперь, в 1972-м, Тхиеу видел, что вот-вот начнутся серьезные переговоры, и о чем бы на них ни договорились США и Северный Вьетнам, все равно любой компромисс будет невыгодным Южному Вьетнаму.
