Марин остался доволен произведенным эффектом.

– Вы еще не так засвистите, инспектор, когда я открою кейс с тем, что я получил в обмен на парфюмерию, – многозначительно пообещал он. – Работы здесь не на один час. Может, сходим сначала перекусить в «Красный Гусиный Клюв»? – предложил он и быстро добавил: – За обед плачу я.

Ответ Сейта был прост:

– Вытряхивайте свое барахло.

Уловив в голосе инспектора угрожающие интонации, Марин счел за лучшее не настаивать на своем предложении. Он лишь вновь улыбнулся:

– Ну, как вам будет угодно.

Развернув кейс, Марин передвинул его к краю лестничной площадки, а сам спустился на пару ступенек вниз и присел на корточки. Склонившись над яркой грудой, представляющей собой совершенно бессмысленный и бессистемный набор вещей, он начал не спеша, с любовью и нежностью, перебирать свой товар. Сейту даже показалось, что Марин погрузился в состояние легкого транса.

– Эй, – негромко окликнул он контрабандиста.

Марин поднял взгляд на инспектора и ласково улыбнулся ему. Выудив из вороха парфюмерии кусок мыла в ярко-красной упаковке, он чуть приподнял его, держа на ладони точно так же, как недавно держал золотой медальон. Затем, словно священнодействуя, он зажал кусок мыла между ладонями, поднес к лицу и, прикрыв глаза, медленно втянул в себя частичку его аромата.

– «Малиновый звон» с запахом кориандра, производство «Прага-Центр», евро за упаковку, – произнес он, не открывая глаз, так, будто это были слова снизошедшего на него озарения.

После столь впечатляющего театрального начала Сейт настроился на самое худшее. Но, вопреки ожиданиям инспектора, Марин быстро перестал ломать комедию и повел себя вполне по-деловому. Он брал в руки один кусок мыла за другим и с ходу, даже не взглянув на упаковку, называл характеристики и цены, которые Сейт едва успевал записывать на диктофон.

Через полчаса Сейт почувствовал, что начинает тупеть от бесконечного перечисления сортов, цветов, цен и названий фирм. Прежде он даже не задумывался о том, сколько видов мыла выпускается в XXII веке.

Наконец Марин остановился.

– С мылом как будто закончили. – Марин окинул взглядом ворох мелких разноцветных предметов, которыми все еще был полон кейс. – Да, чуть не забыл, – неожиданно хлопнул он себя по лбу. – В сумке осталось еще несколько кусков.

Ухватившись за длинную лямку, Марин подтянул к себе холщовую сумку и высыпал все ее содержимое в верхнюю крышку кейса.

– Вот еще пять кусков, – сообщил он, выуживая из груды самых разнообразных предметов упакованные в пластик куски мыла. – Записываете, инспектор?

Сейт кивнул, даже не взглянув на Марина.

– Два куска «Розовой феи» с миндальным запахом, производство «ИТС», по пол-евро каждый. Кусок «Земляничного», производство «Зари», по четверть евро. – Марин зачем-то понюхал кусок мыла, прежде чем отложить его в сторону. – Дешевка, но, как ни странно, пользуется популярностью у местной знати. Кусок «Цветка Лотоса», производство «Эриксон и Петров», по евро за упаковку. А вот это – нечто особенное. Взгляните, инспектор.

Продолжая записывать на диктофон названия сортов мыла, Сейт машинально взял в руку протянутый Марином брикет в красно-синей пластиковой упаковке. В ту же секунду внутри упаковки что-то щелкнуло и раздался пронзительный свист, каким обычно сопровождается экстренный временной переход. Марин оттолкнул стоявший перед ним раскрытый кейс, собрался в комок и покатился вниз по лестнице.

Остановился он, лишь когда, прокатившись по всем ступенькам, ударился плечом о стену на лестничной площадке этажом ниже. С трудом распрямив спину, он со стонами и причитаниями поднялся на четвереньки. Ощущение после падения было таким, словно его как следует отколотили палками. Казалось, на теле не осталось ни единого живого места. Оперевшись рукой о стену, Марин не без труда поднялся на ноги.

Лестница наверху, где минуту назад сидел инспектор Департамента контроля за временем, была пуста. На ступеньке одиноко лежала его широкополая шляпа, самая модная в нынешнем сезоне.

– Порядок, – улыбнулся самому себе Марин.

Поднявшись по лестнице, он начал неторопливо собирать разбросанные вещи.

Ничего не скажешь, ловко ему удалось избавиться от инспектора. А весь фокус заключался в том, что в мыльной упаковке, которую сунул Марин ему в руку, был спрятан миниатюрный одноразовый темпоральный модулятор. Пройдоха Шмульц, собравший эту штучку, содрал за нее с Марина полторы тысячи евро. Но, как выяснилось, денежки были потрачены не зря. Мотался бы сейчас Марин по кабинетам Департамента контроля за временем, давал показания, проходил комиссии, подписывал протоколы, врал, юлил, изворачивался, оправдывался. А он, вместо этого, пойдет выпить на радостях в таверну «Красный Гусиный Клюв». Ну, не ловок ли он – отбросил инспектора на пару веков в сторону, да еще и товар сохранил! Хотя и дорого, но надо будет заказать у Шмульца еще одну такую мыльницу!

Почувствовав какое-то движение у себя за спиной, Марин стремительно обернулся. Он был готов к любым неожиданностям – например, к тому, что темпоральный модулятор Пройдохи Шмульца оказался с дефектом, и инспектора из зоны безвременья выбросило назад, в то же самое время. Но то, что предстало взору Марина, могло бы повергнуть в трепет любого, у кого нервы были чуть мягче и нежнее колючей проволоки. На середине лестницы, ведущей вверх и упирающейся в глухую каменную стену, стояла женщина, облаченная в белый саван. У нее было бледное лицо с высохшей, как пергамент, кожей, длинный крюкообразный нос, глубоко провалившиеся, горящие красноватым светом глаза и полураскрытый, перекошенный на сторону рот с торчащими обломками зубов. Длинные седые волосы патлами свисали на плечи. Фигура ее была полупрозрачной, с неверными очертаниями, колеблющимися от дуновений ветерка в окне. Призрак вскинул руки над головой, запрокинул голову и душераздирающе застонал.

Марин с облегчением вздохнул.

– Ну и напугали же вы меня, графиня. – Укоризненно покачав головой, он достал из складок плаща черную прямоугольную пластинку пульта дистанционного управления. – Должно быть, включился, когда я катился вниз по лестнице.

Женщина протянула к Марину руки со скрюченными, сведенными судорогой пальцами и зловеще оскалила гнилые зубы.

– Где мой преступный муж?! – закричала она страшным голосом.

– Ну-ну, сударыня, меня-то вам не запугать…

Марин нажал кнопку пульта, и голографическое изображение призрачной графини растаяло в воздухе.

– Исчезла, как господин инспектор, – констатировал Марин и горестно вздохнул: – Придется все-таки убираться отсюда. Место засвечено. А как прекрасно все было организовано!

В одноразовом темпоральном модуляторе Марина отсутствовала система пространственной стабилизации, и, вылетев из зоны безвременья, младший инспектор Департамента контроля за временем Жан-Поль Сейт перевернулся в воздухе, обо что-то ударился головой и потерял сознание.

Глазам жителей районного городка Кипешмы, оказавшихся в тот самый день на той самой улице, предстало зрелище в высшей степени необычное: из густых кустов цветущей акации чуть ли не на четвереньках выбегает мужчина в синем мушкетерском плаще, в таких же синих панталонах с кружевными оборочками, в ботфортах до колен, да еще и при шпаге и почти замертво падает на тротуар.

Народ сгрудился вокруг неподвижного тела.

– Клоун, что ли? – неуверенно произнесла старуха с кошелками в обеих руках.

– Сама ты клоун! – веско возразил ей высокий худой мужчина в кепке. – Артист!

– Да у нас же в городе нет театра, – произнес кто-то из толпы.

– И цирка – тоже, – поддержал его кто-то другой.

– Кино снимают, – так же веско успокоил всех худой в кепке.

– А что за кино-то? – опять выкрикнул кто-то из толпы.

– Да какая разница! – закричал в ответ худой. – Не видите, что ли, товарищу артисту плохо! «Скорую» вызовите кто-нибудь!