Двое мужчин, одетых в темно-коричневые рясы доминиканцев, не спеша прогуливались по саду. Зима была уже не за горами, и листва на деревьях приобретала все более заметный золотистый оттенок. Но дни все еще стояли теплые, а холодные осенние дожди лишь изредка окропляли землю. А поскольку сады в окрестностях Версаля пользовались заслуженной славой одного из наиболее красивых мест королевства, немало людей покинули в этот теплый осенний день свои дома для того, чтобы прогуляться по ветвящимся тропинкам под сенью деревьев, пока еще не сбросивших листву.

Но двое монахов-доминиканцев, казалось, никого вокруг себя не замечали. Они смотрели только себе под ноги, как, впрочем, и подобает истинным слугам Всевышнего. Пальцы их сноровисто, словно белка, расправляющаяся с шишкой, полной спелых семян, перебирали шарики на деревянных четках, которые они держали в руках.

– Время представляет собой одно из удивительнейших проявлений материи, – негромко говорил невысокий монах, обращаясь к своему значительно более юному спутнику. – Прикоснувшись ко времени, ты можешь только предполагать, но никогда не знаешь заранее, к чему приведут твои действия.

– Но ведь существуют законы временной спирали, – заметил молодой монах.

– Законы? – усмехнулся его невысокий спутник. – Я говорю не о законах, а о непосредственном взаимодействии связки человек – время. Этот феномен пока еще никто не сумел объяснить. Мы даже не знаем в точности, кто в этой паре на кого оказывает решающее воздействие. С одной стороны, время обладает удивительной стабильностью. Для того чтобы хотя бы немного изменить прошлое, приходится прикладывать неимоверные усилия. И в то же самое время вполне заурядный человек, случайно свернувший не на ту тропинку, способен, сам того не подозревая, в корне изменить ход мировой истории.

В этот момент монахи как раз остановились в том месте, где тропинка разделялась надвое. Молодой монах посмотрел сначала налево, а затем направо, как будто желая сделать правильный выбор, основанный не на случайности, а на точном, выверенном до последнего вздоха, расчете.

– И на какую же тропинку ты решил свернуть? – с немного лукавой улыбкой посмотрел на своего молодого спутника невысокий монах.

– Туда, – уверенно указал молодой монах налево.

– Почему именно туда? – поинтересовался второй.

– Я чувствую… Я уверен, что нам следует идти именно в этом направлении… А вы сами как считаете?

– Я полагаю, что нам следует оставаться на месте, – по-прежнему с улыбкой ответил невысокий монах. – Тем более что та, кого мы ждем, уже сама направляется в нашу сторону.

Молодой монах хотел было обернуться, чтобы посмотреть в ту же сторону, куда был устремлен взгляд его спутника, но второй монах быстро схватил его за руку.

– Нет, – негромко произнес он. – Не забывай, что нам не следует проявлять нетерпения.

Молодой монах виновато склонил голову и вновь с энтузиазмом защелкал шариками на четках.

Минуту спустя к ним подошла высокая, стройная женщина, одетая в дорогое платье из темно-синего бархата, расшитое серебряной нитью и украшенное всего одной нитью жемчуга. Но зато все жемчужины на этой нити были как на подбор, – крупные, округлой формы, с изумительным перламутровым блеском. Женщина старательно прикрывала лицо атласным лазоревым веером, так что видны были только ее маленькие, близко посаженные глаза, словно мышки, быстро бегающие по сторонам.

– Ты Марин, торговец? – обратилась женщина к невысокому монаху.

Голос у нее был низкий и чуть приглушенный. Звучал он настолько властно, что не возникало сомнений в том, что эта женщина привыкла повелевать.

– Да, госпожа, – низко склонил голову монах. – Я именно тот, кто вам нужен.

– Ты принес? – спросила женщина.

– Да, госпожа, – еще ниже склонился пред ней Марин.

– Давай! – протянув руку, женщина нетерпеливо дернула кончиками тонких пальцев.

– Простите меня, госпожа, но я хотел бы вначале удостовериться в том, что вы тоже принесли мне то, что обещали.

– Ты наглец, Марин! – возмущенно воскликнула женщина.

– Да, госпожа, – покорно согласился с таким определением переодетый монахом контрабандист.

Женщина быстро выдернула из-за широкого пояса платья небольшой кожаный кошель и нервно кинула его Марину.

Марин не спеша раскрыл кошель, чтобы заглянуть в него. Затем он так же неторопливо достал из сумки, висевшей у него на плече, объемистый сверток, упакованный в белый льняной платок.

– Здесь все, о чем вы просили, – сказал он, протягивая сверток женщине.

Та быстро схватила сверток, взмахнув широким подолом платья, развернулась на месте и убежала прочь, не сказав даже слова.

– Женщина способна на все ради набора хорошей косметики, – глядя ей вслед, глубокомысленно изрек Марин.

– Позвольте вас спросить, – обратился к Марину его спутник. – Что передала вам эта женщина?

Марин протянул юноше кошель, полученный от незнакомки.

– Рубиновые подвески? – удивленно и немного разочарованно произнес тот, заглянув в кошелек. – Для чего они вам?

– Тебе кажется, что подвески не стоят того, чтобы отправляться за ними в XVII век? – лукаво улыбнувшись, спросил Марин.

Его спутник, ничего не ответив, пожал плечами.

– Дело в том, что это подвески французской королевы Анны Австрийской, подаренные ей год назад ее мужем Людовиком XIII, – Марин сделал паузу, после чего снова спросил своего молодого спутника: – Тебе это ни о чем не говорит?

Тот вновь вместо ответа пожал плечами.

– Ты не читал «Трех мушкетеров»? – с недоумением посмотрел на него Марин.

– Читал, конечно, – обиделся молодой монах. – Но… Ведь Дюма выдумал историю с подвесками.

– Совершенно верно, – согласился с ним Марин. – А мы попытаемся воплотить ее в жизнь.

– Вы полагаете, это возможно?

– Все, в том числе и время, в руках Всевышнего, сын мой, – одетый монахом контрабандист благочестиво воздел руки к небесам. – Но, если ему совсем немного помочь, известная нам история может стать куда более интересной и занимательной. Ты так не считаешь?

Название бара – «Время от времени» – звучало многозначительно и символично, особенно если принять во внимание то, что находился он всего в двух шагах от главного управления Департамента контроля за временем. К тому же владельцем бара являлся не кто иной, как Федор Николаевич Векслер, бывший инспектор вышеназванного Департамента, без малого полвека проработавший в Отделе искусств.

Наверное, не было в Департаменте человека, который, услышав имя Векслера, непонимающе посмотрел бы на того, кто это имя произнес. Начав службу простым стажером, Векслер закончил ее в должности старшего инспектора, курирующего всю оперативную работу в прошлом. Проведенные им операции преподносились новичкам как образцы для подражания. Молодые инспекторы, которым не довелось лично поработать с Векслером, произносили его имя с благоговением. Те же, кто успел застать Векслера во время его службы в Департаменте, только усмехались загадочно, когда их спрашивали о том, в чем секрет успеха, неизменно сопутствовавшего Векслеру, и удачи, помогавшей ему выходить сухим из воды в таких ситуациях, когда, казалось, все козыри находились на руках у противника. Генеральный же инспектор Отдела искусств Тимур Барцис, когда при нем упоминалось имя Векслера, неизменно клал ладонь на свой массивный, гладко выбритый затылок и издавал звук, подобный тому, что во время оно использовал тираннозавр рекс, чтобы прогнать вторгшегося на его территорию соперника.

Короче, Федор Николаевич Векслер был живой легендой Отдела искусств. О нем первом слышал любой стажер, переступавший высокий порог Департамента контроля за временем.

Отсюда становится понятно, почему бар «Время от времени», который Векслер открыл после того, как, отслужив положенный срок, ушел на заслуженный отдых, пользовался неизменной популярностью среди работников Департамента. Помимо того, что большая часть инспекторов, не говоря уж о стажерах, обедали в баре у Векслера, а кто-то, задержавшийся на работе сверх урочного времени, забегал еще и поужинать, а то и позавтракать перед тем, как идти на ковер к начальству с докладом. В баре отмечали все сколько-нибудь заметные события в жизни Департамента: успешно проведенную операцию, повышение по службе, награждение, дни рождения сотрудников, свадьбы, равно как разводы, а также уход со службы, который далеко не всегда происходил в соответствии с собственным желанием «героя» застолья в сей знаменательный день. Но тут уж ничего не попишешь – такова специфика службы инспектора Департамента контроля за временем. Время – настолько деликатная форма материи, что невозможно даже прикоснуться к нему так, чтобы волны возмущений не пошли вверх по временной спирали. У инспектора же, работающего в прошлом, далеко не всегда в момент принятия решения находится это самое время на то, чтобы оценить все возможные последствия собственных действий. Нередко ему приходится действовать, руководствуясь не точным расчетом, а интуицией. Ну а если интуиция подводит, то отвечать за все приходится самому инспектору. Недаром в Департаменте говорят, что инспектор так же, как сапер, ошибается только один раз.