Но ему не удастся заставить ее. Не совсем, не полностью. Слава Богу, нашлась спасительная оговорка.

Стараясь говорить твердым голосом, она повернулась к Уэйду Баркли.

– Я знаю, что из этого ничего не получится. Если я поселюсь здесь, жизнь каждого из нас станет невыносимой. Почему бы вам не согласиться с этим пунктом насчет непредвиденной ситуации и не избавить нас обоих от множества неприятностей?

– Да никогда в жизни, золотце. Алмазно-синие глаза впились в ее лицо.

– Я уважал Риза, когда он был жив, и я, черт возьми, буду уважать его волю теперь, когда он… ушел. – Он словно не мог выговорить слово «умер». На щеках его заходили желваки. – Лично мне наплевать, что вы сделаете – останетесь или уедете. Но если вы хотите иметь либо ежемесячное пособие, либо деньги за вашу долю ранчо, которые получите через год, то должны остаться. Выбора у вас нет.

Ну уж нет, у нее есть выбор! Кэтлин на миг замерла, потому что в голове у нее мелькнула мысль, прекрасная, чудесная мысль. «Нет, мистер Уэйд Баркли, – подумала она победоносно, – у меня есть выбор». Внезапно у нее возник совершенно другой вариант – новый план, который не мог не сработать, но сообщать о нем Уэйду Баркли она не собиралась.

Он сам скоро все узнает.

Кэтлин отвернулась от Уэйда и обратилась к поверенному. На этот раз тон ее был бодрым и вежливым, но не более того.

– Благодарю вас за потраченное время и за то, что вы все так досконально мне объяснили, мистер Маккейн. Это все – пока что.

Вид у него был удрученный, но говорить больше было не о чем. Кэтлин проводила его и, вернувшись в гостиную, обнаружила, что Уэйд ушел в кабинет. Она тоже пошла туда и, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц, увидела, что он раскрыл гроссбух в кожаном переплете.

– Что это такое?

– Счета ранчо, – холодно ответил он, не глядя на нее.

– Хм. – Она подошла к нему с неслышной грацией кошки. – Мне хотелось бы просмотреть их, когда вы закончите, – спокойно сказала она.

Он не взглянул на нее, но высоко вскинул брови. Эта чертова девица была такой красивой и невинной, но его ей не одурачить. Она явно что-то задумала.

– А что вы знаете о бухгалтерских книгах, мисс Саммерз?

– Дело в том, что в Филадельфии я посещала одну из лучших школ для молодых женщин, – весело сообщила она. – Я получила там превосходное образование и была особенно способна к арифметике. – Кэтлин подошла к столу, положила ладонь на середину бухгалтерской книги и немного наклонилась. – Я считаю, что поскольку я – совладелец этого ранчо, мне нужно всесторонне изучить скотоводство. Я решила начать с финансовой стороны дела. Потом, разумеется, я хочу опросить всех тех, кто работает здесь.

– Опросить всех? – Она чуть не усмехнулась, настолько испуганным стало выражение его лица. – Зачем?

– А что, если мы нанимаем больше людей, чем требуется? А что, если можно уволить нескольких человек и сэкономить деньги на жалованье? А что, если кое-кто плохо выполняет свои обязанности? – Она изящно пожала плечами. – Кто знает, что я могу обнаружить? Всегда есть место для усовершенствования – таков мой девиз.

– Черта с два, не всегда!

– Мистер Баркли, вы сомневаетесь в моих словах?

Уэйд резко захлопнул книгу и вскочил со стула, двигаясь с ловкостью и быстротой, удивительной для такого крупного человека.

– Не пройдет, – сказал он, приблизившись к ней вплотную.

– Что не пройдет? – Ей захотелось отпрянуть – таким он казался внушительным, но она подавила это желание.

– Что вы там задумали?

– Вы никогда не догадаетесь о том, что я задумала, – пробормотала она с лукавой усмешкой. Уэйд заметил в ее колдовских зеленых глазах решительный блеск еще до того, как она повернулась к двери, и его охватило ощущение надвигающихся неприятностей.

Он смотрел ей вслед, не в состоянии оторвать взгляд от соблазнительного изящного покачивания ее бедер.

Проклятие, она что-то задумала! Что-то такое, что ему не понравится. Но что?

Обойдя письменный стол, он снова взялся было за счета, но потом отшвырнул книгу, подошел к окну и уставился на долину, которую знал так же хорошо, как свое собственное имя.

Пейзаж, бескрайний и величественный, как-то успокоил его, вернув душевное равновесие. Это ранчо, место, которое он так любит, с его травами и закатами, горами, поросшими соснами, значили все для Риза и все – для Уэйда. Его брат Ник родился с жаждой странствий в крови и так и не смог осесть на одном месте, а Клинт стал юристом в городе, избрав свой путь таким образом. Ранчо «Синяя даль» всегда будет их домом, но не в том смысле, как для Уэйда, – для него ни одно место на земле не было так красиво, волнующе и исполнено значения, как эти необъятные просторы Вайоминга.

А теперь в его любимую долину вторглась эта избалованная женщина, слишком несерьезная, чтобы оценить, какое сокровище она получила. Особа, желающая только одного – продать свою часть и уехать.

«Зачем тебе так нужно было, чтобы она жила здесь, Риз? – размышлял Уэйд, глядя, как косуля с детенышем прыгают через ручей и исчезают в зарослях кустарника. – Ее матери не хотелось жить здесь, и она разбила тебе сердце, а дочка ничуть не лучше. Я должен отпустить ее. Пусть уезжает».

Поднялся ветер, ворвался в открытое окно и перевернул страницы счетной книги. Уэйд усмехнулся. «Не беспокойся, старина! Я этого не сделаю. Пусть плачет, умоляет, кричит, угрожает или пытается подкупить меня всеми деньгами, какие есть на свете, я не поддамся. Я дал тебе обещание присмотреть за ней, и я его сдержу».

Но это будет чертовски трудное дело – и чертовски долгий год.

Когда Уэйд пришел вечером в дом к работникам, чтобы сыграть еженедельную партию в покер с Рустером, старым Болди и другими пастухами, то обнаружил, что все заключают пари о том, когда новый совладелец ранчо «Синяя даль» сбежит отсюда.

– Что до меня, даю ей неделю, – заявил Мигель, красивый ковбой-мексиканец, швырнув на стол банкноту.

– Не-а, даю один день. – И Рустер добавил две серебряные монеты. – Завтра к ужину уедет. Я видел, какое у нее было лицо, когда она только что приехала, мокрая и все такое. Эта леди не годится, чтобы жить на земле. Такие ходят в гости на чай с пирогами, а не возятся с хозяйством. Уедет к завтрему, – рассудительно сказал он.

– Ну! Она ведь Ризова дочка. – Слезящиеся стариковские глаза Болди по очереди оглядели каждого из собравшихся. – В ней должно быть хоть чуточку его упрямства, и не важно, где она выросла. Держу пари, она выдержит примерно десять дней или около того. А после, – он пыхнул сигаркой, – вылетит отсюда с такой скоростью, что у нас всех глаза на лоб полезут.

– А я надеюсь, что она останется, – убежденно проговорил Джейк Янг. Он был новичком на ранчо, со свежим розовым лицом, всегда чисто выбритый, но Уэйд никогда еще не встречал человека, который лучше Джейка умел бы обращаться с лассо. – В жизни не видал таких красоток. Мне больше нравится смотреть на нее, чем на разодетых леди в танцевальном зале Дикси в Ларами.

– Кто-то, кажется, влюбился, – насмешливо сказал Мигель, и Уэйд вместе с остальными беззлобно ухмыльнулся, глядя на покрасневшего ковбоя.

– В общем, либо да, либо нет. Но если мисс Саммерз пробудет до танцев, которые устраивают на майский день, я попрошу у нее позволения сопровождать ее, – пообещал Джейк.

– Тебе придется стать в очередь, старина. – Дерк Уоткинс, который, прежде чем устроился работать на ранчо, занимался укладкой рельсов или охотился, бросил на него холодный взгляд. – Найдутся такие, что пригласит ее раньше тебя.

Уэйд нахмурился.

– Может, эта леди и хорошенькая, но у нее сердце хищницы, – рявкнул он. – Лично я предпочитаю другой тип, с более мягким нравом.

– Вроде мисс Луанн Поргер? – Рустер понимающе кивнул. – Сколько раз ты ужинал у нее на прошлой неделе?

– Не твое дело.

– По мне, так она вполне ничего, – пробормотал Дерк.