– Значит, сейчас вы не верите в его благие намерения?

Джад знал, что проявляет излишнее любопытство, но ему действительно было интересно узнать о ней побольше.

Минерва отрицательно покачала головой.

– Нет. Он старался не замечать меня с того самого дня, когда мать принесла меня из роддома. Он хотел сына, а вместо этого получил дочь. К сожалению, моя мать больше не могла иметь детей. Мне было десять, когда она умерла. Для меня стало большой неожиданностью, что отец вдруг вспомнил о моем существовании. И понадобилось немало времени, чтобы разобраться, почему. В конце концов я поняла, что его волнует только его благополучие. Вовремя приготовленный обед, выстиранные и выглаженные рубашки, прибранный дом… – Минерва горько улыбнулась. – И единственная причина, по которой он сейчас хочет, чтобы я вернулась, в том, что Джулиана отказывается делать домашнюю работу.

– Джулиана?

«Черт, не стоило быть такой откровенной. Раз он не знает, кто такая Джулиана, значит, не слышал предположений отца, почему я здесь осталась».

– Моя новая мачеха.

Выражение лица Джада по-прежнему оставалось непроницаемым, но про себя он насторожился. Может быть, Минерва испытывает чувство детской ревности к своей мачехе? И именно потому она ушла из дома и в конечном итоге попала в его дом? Как он ее еще мало знает…

Неожиданно Минерва улыбнулась.

– На самом деле я должна сказать ей спасибо. Именно она невольно подтолкнула меня к решительным действиям.

Джад вопросительно приподнял бровь.

– Не понял, за что вы должны благодарить свою мачеху?

Минерва почувствовала необходимость выговориться. Все ее смущение перед Джадом куда-то исчезло. Она еще никому не рассказывала о своих взаимоотношениях с отцом. А тут вдруг почувствовала потребность рассказать об этом живому человеку, а не плюшевому медведю.

Минерва начала свой рассказ издалека.

– О, мой отец умелый кукольник. Я выросла с убеждением, что должна заботиться о нем, создавать ему условия, ухаживать за ним. Так продолжалось годы. И могло бы продолжаться еще невесть сколько времени. О моей дальнейшей судьбе, профессиональном росте мы никогда с ним не говорили. Однажды я не вольно подслушала его разговор с Джулианой. Это заставило меня посмотреть правде в глаза. Я тратила жизнь на человека, которому никогда по-настоящему не была нужна. Не знаю, на кого я тогда больше всего обиделась: на него или на себя. Но тогда я поклялась, что избавлюсь от его опеки и никогда не вернусь под крышу его дома. – Глаза Минервы заблестели. – И ни сколько не жалею о своем решении. Конечно, не все получилось сразу, но зато я чувствую себя свободной. Мне легко дышать. Такое ощущение, что всю свою сознательную жизнь я прожила под гнетом лжи, а теперь туман рассеялся, груз огромной тяжести упал с моих плеч, и я чувствую себя заново родившимся человеком.

Джад улыбнулся. Нет, не детская ревность к мачехе привела ее на порог его дома, а желание быть хозяйкой своей жизни. Отлично. За нее можно только порадоваться.

– Я рад, что вы вырвались на свободу и стали работать у меня. – Джад бросил взгляд на часы. – Уже поздно, мне пора идти.

Минерва с тоской посмотрела ему вслед. В ее голове звучали слова отца: «Да на тебя ни один мужчина не посмотрит… Ты имеешь виды на своего босса…» Он ошибается. Она избавилась от иллюзий и отлично понимает, что у нее нет никакого будущего с Джадом Грэмом.

Вернувшись на кухню, она стала свидетелем теплого прощания Джада с детьми. Острое чувство нежности затопило Минерву. Красивый, умный мужчина, именно таким его видят все женщины. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: она в него влюбилась. Жаль, что безответно.

Прошло две недели. Жизнь Джада вошла в нормальную колею. Он был рад, что малыши выздоровели и теперь снова весело бегали по дому. Доктор заверил его, что все они очень вовремя перенесли ветрянку. Так даже к лучшему. Что касается Ингрид, то она больше не появлялась. Джад чуть было не поверил, что в ней и вправду проснулся материнский инстинкт. Но его сомнения развеяла гримаса на ее лице: Ингрид не смогла себя заставить прикоснуться к больному ребенку.

Взгляд Джада скользнул по бумагам, лежащим у него на столе. Ветрянка только на время остановила вторжение Ингрид. Она по-прежнему собирается оспаривать права опеки над детьми. Но зачем? Этот вопрос не давал ему покоя ни днем, ни ночью. Дети ей нужны на время. Она не собирается воспитывать их сама. Это очевидно. Попробовать дать ей денег, чтобы она оставила их в покое? Так ведь не возьмет. Отец неплохо ее обеспечил. У нее по крайней мере четверть миллиона долларов в ценных бумагах. На одни проценты можно жить без забот.

Джад терялся в догадках, но к определенному мнению так и не пришел. Он строил одну версию за другой и сам же опровергал их. Его размышления прервал стук в дверь.

– Войдите, – громко сказал он.

Дверь открылась, и на пороге показалась Минерва. Он подождал, пока она сядет, потом спросил:

– Малыши заснули?

Минерва кивнула.

– Да, заснули, за них я не беспокоюсь. А вот Джон… не знаю, уснул он или ловко провел меня, притворившись спящим. Он сегодня долго не мог расслабиться, догадываясь, что у вас что-то случилось.

– Да, он очень чувствительный ребенок. – Джад вышел из-за стола и сел на стул рядом с Минервой, приглядываясь к ней повнимательнее. «Нет, она не такая уж простушка, как это может показаться на первый взгляд. У нее красивые глаза, обрамленные густыми и пушистыми ресницами. Они выдают живой ум и внутреннюю красоту. Да, она не выделяется из толпы, но она очень женственна и по-своему красива. Рядом с ней всегда тепло и уютно. Она отлично поладила с Люси. Дети ее просто обожают. Кажется, по всем статьям она подходит идеально».

– Я замечаю, что он начинает привязываться к вам.

Минерва несколько занервничала под его пристальным взглядом.

– Для его возраста это обычное явление, – пояснила она.

– То же самое можно сказать про тройняшек.

Минерва не сомневалась, что он пригласил ее не для того, чтобы обсудить, как у нее складываются взаимоотношения с детьми. Под его пристальным и изучающим взглядом она чувствовала себя просто каким-то насекомым под микроскопом.

– Все ваши дети по своей природе очень добры и ласковы.

– И очень дороги мне, – продолжил Джад, закидывая ногу на ногу. – Их мать собирается оспаривать права опеки в суде. Я не хочу рисковать психическим здоровьем детей.

Вот теперь понятна цель их разговора.

– Если хотите, я останусь с ними и буду заботиться о них даже при условии, что она выиграет дело.

– Не сомневаюсь, что вы именно так и поступите, но это не то, о чем я собирался с вами поговорить. – Джад попытался поймать ее взгляд. – Я собираюсь бороться с Ингрид любыми средствами. Мой юрист сказал, что, если бы я был женат, это бы намного усилило мои позиции. Он не дает никаких гарантий, но это может в значительной степени повлиять на мнение присяжных.

Минерва внезапно почувствовала острую боль в сердце. Вот сейчас он ей скажет, что собирается жениться на Фелисе Фрондесворт и попросит подготовить детей к этой новости. Ну что ж, это не так уж трудно. А все-таки видеть Фелису в качестве его жены – тяжелое испытание для ее нервов.

– Вы действительно думаете, что брак поможет вам обыграть Ингрид?

– Не уверен, но надо использовать каждый шанс. Именно поэтому я хотел бы знать, во сколько вы оцените потраченное на это время.

Минерва посмотрела на него в глубоком смущении.

– Мое время? – бессмысленно переспросила она.

– Ну, я не жду, что вы согласитесь подарить мне просто так часть своей жизни. Поэтому предлагаю вам составить договор, по исполнении которого вы получите соответствующее денежное вознаграждение.

Он хочет жениться на ней?! В это трудно поверить.

– А я было подумала, что вашей супругой станет Фелиса.