Когда он прильнул к ее губам долгим поцелуем, она не стала противиться тем чувствам, которые его язык заставил ее испытать. Сэм неторопливо исследовал каждый уголок ее рта, губ, лица, шеи, закрывая ей глаза воздушными, легкими, как перышко, поцелуями. Он не спешил и явно не хотел, чтобы она отвечала ему бурными ласками.

Мужчина еще ближе прижался к ней, и его набухшая от возбуждения мужская плоть снова разбудила в ней дремавшую до сего страсть. Его пальцы, скользнувшие Андреа под рубашку, нежно ласкали ее грудь и оставляли жгущие яростным огнем следы на ее животе и чуть ниже пояса, там, куда могла дотянуться его рука. Издав негромкий сдавленный стон, Андреа бесстыдно выгнула спину, плотно прижалась к нему и крепко обхватила его руками. Она вздрогнула и сделала усилие воспротивиться приливу желания, которое жаждало выхода.

Когда же она наконец высвободилась, они оба прерывисто дышали и ей удалось разглядеть на его лице печать горя, от которого лоб Сэма собрался складками. То, что сейчас происходило с Андреа, было вовсе не тем, чего она ожидала. Ее охватило желание, это верно, но за ним крылось и нечто большее.

Потом Сэм встал и, подняв ее на руки, понес в дом. Входная дверь захлопнулась за ними.

— Скажи мне, что хочешь меня, Андреа. — Голос его прозвучал так хрипло, что был едва различим. — Я хочу, чтобы ты сказала это.

Он позволил ей встать на ноги, продолжая покрывать всю ее поцелуями, раскачиваясь взад и вперед, пока ее тело не взмолило о пощаде, и она не перестала, наконец, сопротивляться.

— Да, да, Сэм. Я не хочу, чтобы ты уходил от меня!

Куда-то начисто исчезли нежность и терпение. Они сорвали друг с друга одежду, Сэм приподнял Андреа и нетерпеливо проник в нее, едва они коснулись кровати.

Он без конца, снова и снова погружался в нее и тут же отстранялся, затем снова набрасывался на ее тело своими жадными губами и руками, разжигая в Андреа такой неистовый огонь желания, о котором она едва ли когда-либо смела мечтать. Сэм шептал какие-то бессвязные слова, которые ее мозг фиксировал, но не оформлял в осмысленные мысли. Потом всю ее внезапно сотряс взрыв, и она издала крик, чувствуя, как по ее лицу струятся слезы. Сэм схватил ее руками за бедра и крепко, словно боялся потерять, прижал ее к себе, весь напрягшись и застонав от упоительного блаженства.

Потом он упал на нее, и, лежа под ним, Андреа вслушивалась в его учащенное дыхание. Он каким-то чудесным образом все еще оставался внутри нее, как будто ее тело захватило его в плен и отказывалось отпустить на волю. Ощущение единения было несравнимо ни с чем из всего того, что она когда-либо испытывала в своей жизни, и когда он слегка пошевелился, собираясь приподняться, Андреа потянулась к нему и удержала.

— Я слишком тяжелый, — запротестовал Сэм, касаясь губами ее уха.

— Нет, мне нравится это ощущение, когда ты все еще находишься… во мне. Не шевелись, пожалуйста.

Так они лежали и дальше, все еще сплавленные воедино постепенно остывающим огнем того, объяснения чему ни один из них не мог дать.

Когда Сэм наконец приподнял голову, Андреа вздрогнула и подняла голову, вытягивая губы к его рту.

В его прикосновении она почувствовала нежность, смешанную со страхом.

— Качели прекрасно сочетаются с лимонадом и печеньем, дорогая, но это это ужасно.

Он провел пальцами вниз по ее шее и обхватил шершавой ладонью грудь девушки. Андреа потянулась и, зевнув, уютно устроилась у него на плече.

— Что ты делаешь, любимая?

— Просто хочу быть еще ближе к тебе, Сэм. Мне хочется, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Я хочу без конца прикасаться к тебе, иметь возможность протягивать руку и знать, что ты рядом.

Андреа придвинулась ближе и скользящим движением прикоснулась к его телу, перебирая пальцами волосы на его груди.

— Но, дорогая, а как же Бак?

— Этой ночью дома его не будет, Сэм. Ты можешь остаться со мной.

— Андреа! Но как же… Что же скажут люди?

— Тебя заботит моя репутация, дорогой? Давай, давай, для тебя это не ново. Сколько уже раз ты останавливался где-нибудь на несколько месяцев и находил себе женщину, готовую пустить тебя в свою постель?

Этим вопросом Андреа вовсе не обвиняла его. Она просто хотела, чтобы он знал — она готова принять эту ночь такой, какая она есть, если, конечно, и он настроен так же.

— Думаешь, я тем самым теперь пытаюсь отыграться на тебе?

— Нет. Я думаю, что ты такой, как ты мне сам о себе говорил — хороший любовник. И я хочу получить тому верное подтверждение. Разве ты не понимаешь, Сэм? Я знаю, что все это закончится, и я не могу позволить себе верить еще во что-то. Это другой вид честности.

— А что бы ты сказала на то, если бы я предложил тебе выйти за меня замуж?

Возникла долгая пауза. Андреа включила лампу, стоявшую на прикроватном столике, и только тогда позволила своим глазам насладиться красотой лежавшего рядом с ней мужчины. При свете его смуглая кожа отливала мягким матовым блеском, подчеркивая каждый мускул торса и каждый изгиб его длинных ног. Нижняя часть его тела, слегка покрытая темными волосами, приковывала ее взор. Самая мужественная часть тела Сэма снова начала пробуждаться к жизни под ее пристальным взглядом.

— Лучше поторопись с ответом, леди Гроза. Я больше не могу лежать здесь и глазеть на тебя, ничего при этом не предпринимая.

Прежде чем ответить, Андреа погасила свет.

— Тогда и не стоит этого делать, — прошептала она и обняла его.

Мгновение спустя он так крепко прижимал ее к себе, что трудно было понять, где чье тело. Сэм нетерпеливо терся о ее живот, поддразнивая своими прикосновениями, пока она резко не потянула его на себя, навстречу ее выгнувшемуся дугой телу.

А потом стало слишком поздно. Ее разум использовал тело для того, чтобы избежать ответа. Единственное, в чем она уверена — это настоящее и ее любовь к Сэму. Ей очень не хотелось, чтобы кончалась эта ночь. Даже если всем в Аркадии известно, что Сэм остался у нее на ночь, она будет знать, что была самой счастливой из всех столь изысканно любимых падших женщин, когда-либо носивших полицейскую форму.

— О, Сэм, — прошептала Андреа, — мне кажется, я хочу, чтобы ты научил меня, научил тому, как побезумствовать вместе с тобой.

Она изо всех сил боролась со сном, но все-таки уснула. Проснулась она от прикосновения губ к своей правой груди. Губы скользили по кружочку-ореолу, жадно впиваясь в отвердевший от возбуждения сосок и вызывая у нее чувство, будто она кормит проголодавшегося ребенка. Какое-то время она тихо лежала, наслаждаясь этим ощущением, но потом ее собственное желание возросло настолько, что она опустилась немного ниже на постели и приподняла его голову на уровень своих губ.

Она почувствовала прикосновение его мозолистых пальцев, скользивших вверх по ее ноге. Потом они задержались на той части ее тела, которая уже истомилась от ожидания. Она не знала, как долго он ласкал ее тело, прежде чем она окончательно пробудилась ото сна.

Андреа была настолько готова к новому сеансу любви, что когда он снова накрыл ее своим сильным телом, она среагировала на это почти мгновенно.

— Ты восхитителен, — отважилась наконец вымолвить она.

— Ты права, — лениво признался Сэм, целуя ей мочки ушей и шею, — И лучше, чем горячий гренок в любое подходящее время.

— Гренок? Боже, да ведь действительно уже почти утро. — Ее голос звучал удивительно нежно. — Вот мы и провели вместе с тобой целую ночь.

— Только не говори мне, что раньше ты никогда не спала с мужчиной.

Его голос внезапно прозвучал как-то совсем по-другому, и она интуитивно почувствовала, что мужчине, лежащему рядом с ней, ее ответ действительно очень важен.

— Нет, конечно. Этого я тебе не могу сказать, Сэм. Ты же понял, что я не девственница. Извини. Мне очень жаль, что это не так. Мне бы очень хотелось, чтобы первым у меня был ты… Но, к сожалению, этого не случилось.

Андреа попыталась отодвинуться от него, но Сэм тут же так крепко сжал ее в своих объятиях, что ей даже трудно стало дышать. Он целовал ее до тех пор, пока она не расслабилась и не обмякла в его надежных, внушающих спокойствие руках.