— Здесь и там, — повторила она. — Мы здесь? — Девушка сделала попытку придать своему голосу небрежность.

— Нет, мы еще не пришли.

Сэм коснулся ее губ жарким поцелуем и отпрянул от нее, прежде чем она успела как-то отреагировать на его поступок. Не выпуская руки девушки, он провел ее дальше через гостиную к парадному входу и, остановив ее почти на самом краешке крыльца, с гордостью произнес:

— Вот. Здесь. Что вы об этом скажете? Андреа смущенно посмотрела туда, куда был устремлен взгляд Сэма и увидела там качели с полуоблупившейся от непогоды краской, висевшие в тени деревьев около крыльца. Она оказалась совершенно сбита с толку поцелуем и тем, что прочитала в глазах мужчины. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять замысел Сэма. Ему очень хотелось, чтобы она посмотрела именно на качели.

— Это качели Мэми? — спросила Андреа.

— Да. Я нашел их в сарае. Их нужно заново покрасить и поменять цепь, но я думаю, что они все же выдержат нас. Посидите на моем крыльце и на моих качелях, Андреа.

— Я не знаю. — Ее что-то сдерживало, и она понимала, что испытывает сомнение отнюдь не по поводу прочности качелей.

— Ну давайте же! Не обращайте внимания на соседей. Мы достаточно далеко находимся от дороги, — продолжал настаивать Сэм.

— Они и так не узнают, что я здесь. Я оставила машину за домом, — с излишней поспешностью ответила Андреа.

Мужчина еле сдержал улыбку. Она пришла к нему, пусть пока еще тайком, но все же пришла сама, и мысль об этом заставляла его сердце петь.

— Пожалуй, лучше будет сказать вам, шеф. Нет никакой гарантии, что никто не узнает о вашем пребывании здесь. — Сэм потупил свой взгляд. — Кажется, местные жители все-таки заинтересовались плотницкими работами.

— Да-а? А я думаю, что они просто дружелюбны.

— Было бы точнее сказать «любопытны». Меня уже пригласили на обед, потом на Праздник Города, да еще в церковь — это меня-то, неисправимого грешника, Я мог бы быть убийцей с топором, и они не заметили бы разницы.

— А вы не…?

— Что «не»? — удивился Сэм.

— Случайно не убийца с топором?

— Нет. По крайней мере пока еще нет. Но если вы сию минуту не сядете на мои качели, я начну кромсать вас рубанком.

— Ну хорошо. — Андpea позволила ему подвести себя к качелям и села на них, надеясь, что деревянное сиденье окажется прочнее, чем выглядит.

Раздался громкий треск, когда Сэм сел рядом с нею, однако сиденье все же выдержало. Они добрую минуту сидели молча, а потом мужчина босой ногой оттолкнулся от земли, приводя качели в движение.

— Сэм, не сердитесь на людей, которые заглядывают к вам. Для них главное, что вы внук Мэми. Они верят вам, — неожиданно даже для самой себя произнесла Андреа.

— Ага. И каждую минуту рождается еще новый глупец. В Аркадии их наверняка достаточное количество, включая и меня самого.

Девушка повернулась к нему.

— Я знаю, вам трудно или почти невозможно поверить в то, что вы здесь желанный гость. Но это так, благодаря отношению наших людей к Мэми. Не вынуждайте нас, — просто сказала она, слегка отведя в сторону взгляд, пожалеть о том, что приняли вас здесь.

Они медленно раскачивались взад и вперед. Тишину теперь нарушал лишь пронзительный скрип несмазанных качелей.

Сэм поднял вверх руку, и кончики его пальцев коснулись волос девушки. В течение четырех дней он убирал здесь разный хлам, наводил порядок в доме и избегал общества «случайно» проезжавших мимо людей. Он не видел Андреа, но не было такой минуты, чтобы он не думал о ней.

И вот теперь она сидит рядом с ним, и он понял, что всю эту работу он проделал не ради старой Мэми и не ради матери. Это делалось ради нее, Андреа. Сэм протяжно вздохнул.

— Спасибо вам за то, что заехали ко мне. Извините, если я создал проблему для вас и для губернатора, — произнес он и тут же пожалел о сказанном.

Он не хотел, чтобы в эту минуту говорили еще о ком-то, кроме них. Но он не мог рассказывать о своих чувствах, не зная наверняка, что ей это не безразлично.

— Вы зря беспокоитесь. И… Мне самой хотелось этого. — Ответ дался Андреа гораздо легче, чем она предполагала.

— Знаете, если верить Луизе, нам с вами постоянно перемывают косточки. Раньше со мной такого никогда не случалось.

Андреа была поражена услышанным. Нет, эта история явно переросла в сплетню, которая до нее еще не дошла.

— Не могу представить себе, почему, — удивилась она. — Ведь все совсем не так!

— Так. Так, дорогая. Молва уже связала нас воедино.

— У вас слишком богатое воображение, мистер Фарли. Ведь между нами ничего не было, — искренне возмутилась девушка.

— Ничего? — Сэму понравилось то, как она избегала его взгляда. Это, как впрочем и краска смущения на ее лице, говорило даже о большем, чем если бы она упала в обморок.

— Одного поцелуя недостаточно, чтобы принять его как серьезное доказательство Мы не более, чем друзья или знакомые, — быстро поправилась Андреа.

— Всего лишь друзья? Мне кажется, вам лучше отвечать только за себя, шеф Флеминг, — лениво протянул Сэм. — Строго говоря, с этой точки зрения у губернатора есть повод для беспокойства. Кроме того, я ведь уже дважды поцеловал вас.

Андреа отогнала ладонью стайку комаров от своего лица, а потом ее рука скользнула на затылок, чтобы поправить выбившуюся из косы прядь волос. Девушка коснулась пальцев Сэма и резко вскочила на ноги.

— Что ж, возможно Эд на самом деле слишком много себе воображает, — стала объяснять она, — но я могу оказаться много хуже. Он ведь честен и надежен и предлагает мне благополучное будущее. В Аркадии это считается достойными восхищения чертами поведения.

Сэм взял ладонь девушки в свою руку.

— Я не слишком много могу сделать для вашего будущего. Я даже не знаю, каким будет мое будущее, но если вы желаете именно честности, тогда выслушайте меня. Я хочу заняться с вами любовью и мне кажется, что вы тоже не прочь.

— Вы хотите заниматься со мной любовью? — Андрее смерила Сэма скептическим взглядом. — Почему вы это мне говорите?

— Вы ведь требовали честности, дорогая. Сегодня вечером, завтра, всегда, как друг или как кто-то больше, чем просто друг, я хочу заниматься с вами любовью, Андреа. Нас обоих ударило молнией в доме, помните, и мы не в силах ничего изменить. Мы можем только принять это как должное и на столько долго, сколько это может продлиться.

— Так долго, сколько может продлиться? Даже и не думайте, мой романтический Хозе. Я больше не допущу ничего подобного.

Андреа собралась было повернуться, чтобы уйти, но сильной рукой Сэм усадил ее рядом с собой.

— Вы велели мне поверить в честность прекрасных жителей Аркадии, но сами не можете понять простой истины. Все это звучит очень хорошо до тех пор, пока дело не касается тебя лично, когда приходится поверить кому-то, не так ли?

— Но, Сэм, вы не понимаете…

— Кто же вас так обидел, шеф, что вы бросились в эту кроличью нору и, как плащ, натянули на себя этот город?

— Не имеет значения, кто, — отрезала Андреа. — Допустим, он был таким же проезжим, как и вы. Даже простая дочь фермера извлекает из жизни уроки рано или поздно.

Сэм взял ее руку и поднял к своему лицу ладонью вверх, покрывая нежными поцелуями гладкую кожу.

— Так когда-то делала моя мать, — пробормотал он. — И она обычно говорила: «Дай мне поцеловать ладошку, и ей станет лучше». Может быть мы могли бы делать так же друг другу?

— Да как же мы можем сделать друг другу лучше, Сэм? Мы ведь не похожи. Вот вы…

— Мне тоже нужно, чтобы меня хоть иногда кто-нибудь вот так держал за руку. Поцелуйте меня, Андреа, а?

Но от решения выполнять или нет его просьбу ее избавило лязгание грузовичка Отиса, резко вывернувшего на дорожку, ведущую к дому. Он перепрыгивал с одной колеи на другую, потом неожиданно свернул в сторону и направился к крыльцу дома, рядом с которым они сидели.

— Осторожно! — закричал Сэм. — Он сейчас влетит в дом!

Едва он успел соскочить с качелей, подхватив с собой Андреа, как машина с грохотом врезалась в угол дома. Грузовик смахнул опоры веранды, обрушив при этом часть крыши и похоронив себя под грудой обломков. Когда машина наконец остановилась, ее капот уперся в кровать Сэма.