Дежурный указал Дойлу на рабочих по станции, видевших, как прибыл паровоз. Они дружно утверждали, что из вагона никто не выходил и никакой леди они не приметили.

Должно быть, так оно и было, потому что не заметить Эйлин они просто не могли.

Дойл хотел было оставить дежурному визитную карточку, но вспомнил, что его вещи остались в Рэвенскаре. К своему удивлению, он обнаружил в кармане пачку пятифунтовых банкнот и серебряный амулет Спаркса. Вероятно, Джек подсунул их, когда Дойл спал. Пересчитав деньги, Дойл понял, что у него в руках сумма, превышающая его годовой доход.

Дойл вернулся в вагон и перерыл все в поисках письма или записки, но ничего не нашел. Надев пальто, он вышел из вагона и направился прочь со станции.

Небо сплошь затянуло облаками, погода была безветренной и не очень холодной. Проголодавшись, Дойл зашел в ближайший паб и заказал пирог с мясом, вспомнив при этом Барри. Потом попросил сигару и, расплатившись, направился в сторону Темзы, к Ламбетскому мосту.

Он остановился посередине моста и, глядя на темно-серые воды реки, пытался обдумать, как жить дальше.

Возобновить врачебную деятельность? Он сомневался, что его пациенты захотят у него лечиться. Для начала не мешает подыскать жилье и приобрести кое-какие вещи. Нет. Сейчас он заниматься этим не будет. Обратиться в полицию? Об этом нечего и думать.

Так ничего и не решив, Дойл двинулся дальше мимо Парламента к набережной Виктории, пока не добрался до шпиля Клеопатры. Сколько времени минуло с того дня, когда они стояли здесь с Джеком и тот рассказывал о своем брате? Неужели меньше двух недель? Дойлу казалось, что прошла целая вечность.

Он свернул с набережной и пошел в сторону Стрэнда. Купил кожаный чемодан, пару ботинок, рубашки, брюки, белье, а также бритвенный прибор. Затем у довольно известного портного заказал себе костюм. Заказ будет готов через день или два, если джентльмен согласен, — сказали ему. Дойл не возражал, ибо спешить ему было некуда.

Сложив покупки в чемодан, он отправился в гостиницу «Мелвин» и снял номер на втором этаже, заплатив за пять дней вперед. В регистрационной книге он записался как Мило Смайли, эсквайр. Клерк за стойкой был ему незнаком и никакого интереса к нему не проявил.

Приняв душ, Дойл вернулся в номер и переоделся. Полиция, вероятно, разыскивала его, однако Дойла это совсем не волновало. Вечером он вышел прогуляться, купил в книжной лавке две книги: «Приключения Гекльберри Финна» и перевод «Бхагавадгиты». Потом поужинал в ресторане и вернулся в гостиницу. Он читал Марка Твена, пока не заснул.

На следующий день Дойл отправился на улицу Монтегю. Квартира Спаркса была закрыта, никаких признаков, что кто-то живет там, не было. Наводить справки у соседей представлялось бессмысленным.

На обратном пути он купил шляпу и зонтик и забрал готовый костюм.

Дойл примерял костюм, разглядывая себя в зеркале. В этот момент в номер постучали. Джентльмена внизу ожидает экипаж, сообщил мальчик-посыльный. Дойл ответил, что через минуту спустится.

Надев шляпу, пальто и прихватив зонтик, Дойл спустился. Кебмен был ему незнаком, но в экипаже его ждал не кто иной, как инспектор Клод Лебу.

— Здравствуйте, Клод.

— Здравствуйте, Артур, — вежливо поздоровался Лебу.

Дойл сел напротив инспектора. Лебу дал знак кебмену, и экипаж покатил по улице.

Лебу посматривал в окно, избегая встречаться с Дойлом взглядом. Казалось, он недоволен собой, а вовсе не Дойлом.

— У вас все в порядке, Клод? — спросил Дойл.

— Лучше не бывает, — ответил Лебу.

Они ехали минут двадцать, Лебу дважды смотрел на часы, заметно нервничая. Дойл услышал, как открываются ворота; въехав во двор, экипаж остановился. Лебу вышел первым и провел Дойла к дверям, где их приветствовал внушительного вида немолодой джентльмен, очевидно облаченный какими-то важными полномочиями. Его лицо показалось Дойлу знакомым, но вспомнить, где он видел это лицо, Дойл не мог. Джентльмен поблагодарил Лебу и, распрощавшись с ним, пригласил Дойла следовать за собой.

Они миновали слабо освещенную прихожую, прошли по узкому коридору, обшитому деревянными панелями, и оказались в небольшой, но очень уютной гостиной. Мебель в гостиной была дорогой, но неброской. Указав на диванчик, джентльмен предложил Дойлу сесть.

— Подождите, пожалуйста, здесь, — сказал он. Это были первые слова, которые он произнес с момента встречи.

Дойл кивнул, снял пальто и шляпу и сел. Джентльмен вышел из комнаты, и Дойл остался один.

Он услышал звук ее мягких, неторопливых шагов в коридоре, а затем и ее властный голос, который спрашивал что-то у человека, сопровождавшего Дойла в гостиную.

Дверь распахнулась, и Дойл вскочил с диванчика, приветствуя ее стоя. Он не мог поверить, что видит ее так близко. Она была ниже, чем он представлял себе, не выше пяти футов.

Держалась она столь величественно и прямо, что казалась выше ростом. Ее лицо — простое и строгое — было с детства знакомо ему так же хорошо, как и лицо матери; но в нем не было той непреклонности и суровости, которыми отличались ее портреты. Скромное черное платье с белоснежным воротничком, белая шаль, наброшенная на плечи, — этот образ был дорог любому английскому мальчишке. Увидев Дойла, она улыбнулась ослепительной улыбкой, чем привела его в полное замешательство.

— Доктор Дойл, надеюсь, мы не причинили вам особого беспокойства? — спросила королева Виктория.

— Нет, ваше величество, — с поклоном ответил Дойл, не узнавая собственного голоса.

— Очень хорошо, что вы приехали. Садитесь, пожалуйста, — сказала она, указывая на стул справа от себя. Дойл вспомнил, что королева плохо слышит левым ухом. Повернувшись к джентльмену, встречавшему Дойла, она сказала: — Спасибо, Понсонби.

Так это Генри Понсонби, ее личный секретарь, — Дойл видел его фотографию в газетах… Как он мог не узнать! Королева вновь обратилась к Дойлу:

— Кажется, у нас с вами есть общий друг…

— В самом деле? — растерялся Дойл.

— Да. И очень верный друг.

Дойл сообразил, что она говорит о Джеке.

— Да-да, ваше величество, — поспешно ответил он.

Королева улыбнулась.

— Наш друг навестил нас недавно и рассказал, что вы очень помогли ему в деле, чрезвычайно важном для меня и моей семьи.

— Надеюсь, он не преувеличил мои заслуги, — пробормотал Дойл.

— Наш друг крайне редко допускает неточности, чего бы это ни касалось. Я бы сказала, что он во всем любит точность. Вы согласны с этим?

— Согласен. Целиком и полностью.

— Значит, у меня нет причины не верить его словам?

— Нет, мадам… Ваше величество.

— Следовательно, и у вас нет причин отказаться от моей сердечной благодарности.

— Да, ваше величество. Спасибо. Сердечное спасибо.

— Спасибо вам, доктор Дойл, — слегка наклонила голову королева.

Дойл поклонился в ответ.

— Насколько мне известно, у вас возникли некоторые сложности со Скотленд-Ярдом.

— Вынужден признаться, что это так, ваше величество.

— Уверяю вас, что вы можете не беспокоиться об этом.

— Я… я чрезвычайно вам признателен.

Королева замолчала, благосклонно глядя на Дойла.

— Скажите, доктор Дойл, вы женаты?

— Нет, ваше величество, я холост.

— Неужели? Такой энергичный и красивый молодой человек, к тому же врач, и не женат? Трудно себе представить, — с юмором заметила королева.

— Я… мне… в общем, просто не было подходящего случая…

— Запомните, что я вам скажу. — Королева доверительно наклонилась поближе к Дойлу. — Очень скоро вы непременно встретите свою судьбу. Супружество часто оборачивается не тем, что мы ждем от него, но это определенно то, что человеку необходимо.

Дойл вежливо поклонился. Королева неожиданно спросила:

— Что вы можете сказать о здоровье моего внука? Я имею в виду герцога Кларенса.

Совершенно обезоруженный внезапностью и прямотой вопроса, Дойл пробормотал:

— У меня не было возможности осмотреть его, а без…