— Позвольте представить: его королевское высочество принц Альберт Виктор Эдуард, герцог Кларенс, — громко и отчетливо произнес епископ. — Доктор Артур Конан Дойл.

— Здравствуйте, — тупо промямлил герцог.

В его пустых, близко посаженных глазах начисто отсутствовало какое-либо выражение.

— Ваше высочество, — поклонился Дойл.

— Мисс Эйлин Темпл, — представил епископ.

— Здравствуйте, — повторил принц, не узнавая Эйлин.

«Он, вероятно, болен, — промелькнуло в голове у Дойла. — Эйлин не та женщина, которую легко забыть… далее если видел ее лишь однажды, а ведь герцог провел в ее обществе целый вечер…»

— Ваше высочество, — присела в реверансе Эйлин.

— Погода сегодня удивительно теплая, — пробормотал, как заводной, принц.

— Да, необычайно ясный день для этого времени года, — сказал Дойл, почувствовав, что от принца несет перегаром.

— День, воистину посланный нам Богом, — закивал епископ, расплывшись в улыбке. — Это счастье можно объяснить только появлением у нас его высочества…

— Его высочество может осчастливить кого угодно, — с грациозным поклоном добавила Эйлин. — Я знаю, что по меньшей мере один из его даров, полученный им по наследству от отца, передается от одной женщины к другой по всей Англии.

Епископ остолбенел как громом пораженный: намек на венерическую болезнь принца был более чем прозрачным. Принц Эдди в растерянности заморгал глазами, едва ли уловив причину произошедшей заминки.

«Старший сын старшего сына королевы Виктории, прямой наследник трона», — подумал Дойл.

Трон.

Слова Спайви Квинса мгновенно вспыхнули в его памяти.

Трон. Открытый проход.

«Он ищет трон, ибо он станет Царем…»

— Его высочество столь щедро раздавал свои «подарки», что теперь где их только не встретишь… — продолжала с очаровательной улыбкой Эйлин.

Епископ побелел как полотно да так и остался стоять с раскрытым ртом, разом утратив всю свою солидность. Принц молча жевал губы с видом полного идиота.

— В жаркие дни, — внезапно пробормотал он, — я очень люблю клубничное мороженое.

Неадекватность его реакции смутила даже Эйлин. Из глаз Эдди вдруг хлынули слезы…

— Мне нужно совсем немножко… — захныкал он, как ребенок. — Я хочу спокойно повеселиться…

Седовласый мужчина, сидевший справа от принца, тотчас поднялся и подхватил принца под руку.

— Вам нужно отдохнуть, ваше высочество! Вы так измучились сегодня, вам необходимо хорошенько подкрепиться и поднять настроение.

— Хочу вина, — плюхнулся на стул Эдди.

— Вина принцу! — распорядился епископ. — Благодарю вас, сэр Найджел. Благополучие и здоровье принца — наша первостепенная забота.

— Я придерживаюсь такого же мнения, — сказал сэр Найджел Гулль, личный врач принца, сверля Эйлин ненавидящим взглядом.

«Этот тип не очень-то жалует женщин», — подумал Дойл, припоминая слухи о бурных дебошах Эдди, в которых чаще участвовали мужчины, а не женщины.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал епископ, обращаясь к Эйлин и Дойлу. — Мисс Темпл, будьте так добры, наш хозяин хотел бы, чтобы вы сели справа от него.

И Пиллфрок подвел Эйлин к столу — как раз напротив Александра Спаркса, слева от которого возвышалась крепкая фигура генерала Маркуса Макколея Драммонда.

— А вы, доктор, пожалуйста, сюда, — сказал Пиллфрок, указывая на стул, стоявший через одно место справа от Эйлин. — Пожалуйста, пожалуйста.

Позвонив в колокольчик, епископ тяжело опустился на стул между Эйлин и Дойлом.

В женщине, сидевшей напротив, Дойл узнал леди Кэролайн Николсон. Жгучая брюнетка с тонким чувственным лицом, гораздо более выразительным, чем можно было предположить по фотографии, она запоминалась с первого взгляда. В чертах ее лица было что-то хищное, темные глаза горели холодным, безжалостным огнем.

Мужчина справа от Дойла с трудом уселся на стул, морщась от боли. Его правая нога не сгибалась, и даже под брюками было заметно, что колено у него сильно распухло. На чисто выбритом бледном лице, покрытом редкими оспинами, не было никаких следов грима, и, несмотря на то что мужчина был в очках, Дойл легко узнал в нем Черного человека, которому он прострелил ногу во время зловещего сеанса на Чешир-стрит. Это был профессор Арминиус Вамберг.

Итак, за этим столом собрались все — все семеро — плюс внук королевы, на которого они делали ставку. Дойл огляделся и встретился взглядом с Александром Спарксом, который пристально смотрел на него, словно читая самые сокровенные мысли доктора. На губах Александра блуждала загадочная полуулыбка. Не в состоянии бросить ему открытый вызов, Дойл отвел взгляд в сторону.

В зале появился целый эскадрон слуг с подносами, на которых стояли чашки с прозрачным бульоном. Слуги двигались как заводные, более похожие на роботов, чем на живых людей.

— Когда-то на Карибских островах я сделал одно открытие, — неожиданно начал Вамберг, в его речи слышался резкий иностранный акцент.

— Открытие? — заинтересованно откликнулся Дойл.

— Вы когда-нибудь сталкивались с культурой первобытных племен, доктор Дойл?

— Нет, если только французская к таковым не относится, — ответил Дойл, поднося к губам чашку с бульоном.

Профессор сдержанно улыбнулся.

— Самым важным отличием подобных культур, на мой взгляд, является то, что наименее развитые народы самым непосредственным образом связаны с природой и ни о какой «цивилизованности», столь близкой сердцу зазнавшихся европейцев, тут и говорить не приходится. В силу таких отношений примитивные народы познают то, что для нас абсолютно недостижимо, а именно мир духов! Это особый мир, состоящий из духов природной стихии, населяющих физический мир, в котором, как мы полагаем, живое перестает существовать. Медики считают людей, верящих в духов, неразвитыми, суеверными — одним словом, примитивными. После многих лет исследований я пришел к выводу, что они гораздо мудрее и умнее нас и живут в таком согласии с окружающей природой, какое нам и не снилось.

Дойл кивнул, поглядывая на Чандроса, необыкновенно увлеченного беседой с Эйлин, которую, похоже, бульон интересовал гораздо больше, чем разговор да и сам собеседник.

— Я никогда не верил в их существование, — неожиданно вступил в беседу епископ, шумно прихлебывая бульон из чашки. — Можете себе представить: частная школа, англиканская церковь, я уже был викарием…

— Чье существование? — рассеянно переспросил Дойл.

— Как — чье? — расцвел в улыбке епископ, умудрившись забрызгать бульоном даже очки. — Существование духов природной стихии, разумеется. Так продолжалось до тех пор, пока я не встретился с профессором Вамбергом. И с моих глаз упали шоры!

— В разных странах их называют по-разному, — продолжал Вамберг, явно недовольный бесцеремонным вмешательством епископа. — Вы ведь ирландец, не так ли, доктор Дойл?

Дойл кивнул. Его чашка была уже пуста, и он, глотая слюнки, смотрел на полную чашку Вамберга. Профессор даже не притронулся к бульону…

— В Ирландии их называют гномами. Здесь, в Британии, — эльфами, но в разных районах страны у них опять-таки разные названия: в Корнуэлле это альвы, в Шотландии — карлики.

— Я немного знаком с мифологией, — сказал Дойл, которого начинал раздражать самодовольный тон профессора.

— Да-да, кто же в этом сомневается. Но дело тут не в одной мифологии, уважаемый коллега, — и для пущей важности Вамберг поднял указательный палец.

В этот момент подали второе блюдо.

«Ну слава богу, — с облегчением вздохнул Дойл. — Мало того, что мы с Эйлин умираем с голоду, они еще мучают нас своими занудными речами…»

— Жареная куропатка с капустой, — громогласно возвестил Пиллфрок.

Куропатка? Дойл удивился. Должно быть, епископ ошибался. Дело в том, что крылышко этой куропатки не уступало по размеру крылу индюшки, а капустный лист занимал всю тарелку. Где это на севере Англии, да еще в середине зимы, можно вырастить такую гигантскую капусту?

Однако дареному коню в зубы не смотрят, решил Дойл, откусывая большой кусок от крылышка куропатки. Мясо было мягким, сочным и невероятно вкусным.