Историческая наука. Зарождение раннефеодальной чешской и словацкой исторической литературы относится к концу 9 — началу 10 вв., когда на церковнославянском и латинском языках были созданы жития славянских просветителей Кирилла и Мефодия , первых Пржемысловичей — Людмилы и Вацлава, пражских епископов Войтеха и Прокопа. Лучшим образцом чешской анналистики (см. Анналы ) раннего средневековья является «Хроника чешская» (на латинском языке) декана собора св. Вита Козьмы Пражского (начало 12 в.); на латинском языке написаны и так называемые Братиславские анналы (конец 12 в.). Первым историческим сочинением на чешском языке была рифмованная так называемая Далимилова хроника (начало 14 в.). К этому же времени относится и «Хроника» аббата Петра Житавского (на латинском языке), доведённая до 1338. Историческая литература периода гуситского революционного движения (1-я половина 15 в.) отличалась полемической остротой, новыми профессиональными приёмами и формами (цитирование документов, дневниковые записи, диалоги), расширением социального круга авторов. Хроники Вавржинца из Бржезовы , Петра из Младеновиц, Микулаша из Пельгржимова и другие исторические памятники отразили острую социально-политическую и идеологическую борьбу того времени. После поражения гуситского движения идеи Реформации и гуманизма нашли выражение в произведениях Сикста из Оттерсдорфа, Яна Благослава и др. (16 в.). Им противостоял выразитель взглядов чешского католического дворянства Вацлав Гаек из Либочан. В Словакии автором наиболее значительных исторических произведений (в основном в поэтической форме) был М. Раковский. В эпоху католической реакции, наступившей с 20-х гг. 17 в., традиции прогрессивной историографии продолжали П. Странский, П. Скала, Б. Бальбин. У истоков словацкой историографии эпохи Национального возрождения стояли М. Бель и Ф. А. Коллар (18 в.).

  Становление и развитие капиталистических отношений в конце 18 — 1-й половине 19 вв. способствовало быстрому развитию исторической науки. Представители историографии раннего периода Национального возрождения (Г. Добнер, Й. Добровский, Ф. М. Пельцль ) положили начало научной критике источников, создали первые исторические труды, содействовавшие росту национального самосознания. Взгляды просветителей нашли выражение в трудах по словацкой истории Ю. Пананека и Ю. Фандли. «Славянские древности» (1837) и «Славянское народописание» (1843) П. Й. Шафарика — первые научные исследования древней истории славянских народов. Крупнейшим историком 1-й половины 19 в. был Палацкий. Он и его многочисленные последователи, принадлежавшие к буржуазному национально-либеральному крылу т. н. романтического направления в чешской историографии, особенно интересовались гуситским движением, рассматривали его как героическую страницу национальной истории; однако в их работах не были вскрыты социальные предпосылки борьбы народа против национального и религиозного угнетения. В отличие от них, Сабина, Арнольд и другие радикальные демократы видели социальные корни гуситского движения, отмечали революционный характер крестьянской войны под руководством Я. Жижки. Глубокое воздействие на словацкую историографию 19 в. оказали историко-философские и политические труды Штура.

  Поражение Революции 1848—49 предопределило усиление консервативных прогабсбургских тенденций в чешской буржуазной историографии, нашедших отражение прежде всего в творчестве В. Томека. Однако с 60-х гг. главным направлением в историографии становится либерально-позитивистское; его представители А. Гиндели, Й. Колоусек, а также К. Я. Эрбен, Й. Эмлер и др. создали фундаментальные труды по национальной истории, собрали и опубликовали большое количество актового материала (см. Акты исторические) и юридических памятников. Наиболее ярким представителем романтического направления, господствовавшего в словацкой историографии вплоть до конца 19 в., являлся Ф. В. Сасинек. Основателем позитивистской школы в чешской историографии (школа т. н. чистого позитивизма) был Я. Голл . Он и его ученики значительно расширили тематику исследований (вопросы международных отношений, социально-экономической истории), раздвинули их хронологические рамки (до- и послегуситский период), существенно обогатили источниковедческую базу, стали применять сравнительно-исторический метод. Однако эта школа (В. Новотный, Й. Шуста, Г. Фридрих, З. Винтер, К. Крофта, Б. Мендль, В. Халоупецкий и др.) сосредоточивала своё внимание главным образом на отдельных проблемах истории. Школа Голла, господствовавшая в конце 19 — начале 20 вв. в чешской, а затем и чехословацкой историографии, в ходе своего развития претерпела существенную эволюцию. Некоторые ученики Голла всё более сводили свои исследования к простому описанию исторических событий и констатации фактов, а сравнительно-исторический метод — к так называемой теории влияний. Бурные события первых десятилетий 20 в. предопределили и процесс глубокой идейно-политической дифференциации среди учеников и последователей Голла: в трудах Й. Пекаржа выражена система ультраконсервативных взглядов на важнейшие периоды средневековой и новой чешской истории; другой ученик Голла Неедлы подверг критике позитивизм за ограничение задач исторических исследований, отказ от философских обобщений, стремление превратить историю в «чистую науку».

  На рубеже 19—20 вв. начал свою деятельность археолог и историк Л. Нидерле . В это же время появились и первые труды по политической истории Чехии нового времени (А. Срб), политическим, социальным, национальным и культурным проблемам истории Австро-Венгрии (З. Тоболка и др.), истории чешского рабочего движения (Л. Запотоцкий, Ц. Горачек, Шмераль).

  После создания буржуазной Чехословацкой республики продолжалось исследование чешской и словацкой средневековой истории, однако значительно возрос интерес буржуазных исследователей к Отечественной истории нового и новейшего времени и прежде всего связанной с воссозданием национальной государственности (Тоболка, К. Казбунда, Я. Опоченский, К. А. Медвецкий, Я. Ботто и др.). Особенно многочисленной была так называемая легионерская историческая литература, посвященная деятельности чехословацких политических организаций и воинских формирований в странах Антанты в годы 1-й мировой войны. Основная и наиболее влиятельная группа исследователей, работавшая над этой тематикой (Ф. Штайдлер, Я. Папоушек, Й. Кудела, Я. Верштадт и др.), активно пропагандировала концепцию «национального освобождения», изложенную в книгах Масарика и других политических лидеров правившей в Ч. буржуазной группировки (т. н. группы Града). За рамки этой концепции не выходило и социал-реформистское направление в историографии, хотя оно и уделяло значительное внимание истории рабочего движения (Ф. Соукуп, Й. Дерер и др.). Правая, консервативная оппозиция официальной концепции формировалась в основном в рядах сторонников К. Крамаржа (Ф. Зуман, А. Калина и др.). Особняком на самом левом фланге легионерской литературы стоят исторические труды Я. Кратохвила . Большое значение для утверждения прогрессивных взглядов на национальную историю имели научные труды и публицистическая деятельность Неедлы, активно содействовавшего ознакомлению общественности Ч. с достижениями науки и культуры в Советском Союзе. Марксистское направление в историографии Ч. было представлено главным образом работами видных деятелей КПЧ — Шмераля, К. Крейбиха, Я. Швермы , К. Конрада и др. Во 2-й половине 30-х гг. молодые историки, тяготевшие к марксизму (В. Гуса , О. Ржига, В. Чейхан и др.), группировались вокруг журнала «История и современность».

  В первые годы после освобождения Ч. от фашистской оккупации буржуазные историки занимали ещё сильные позиции в системе образования и в науке, но им уже противостояла группа историков, стоявших на марксистских позициях и начавших активную борьбу за коренной поворот в методологии, проблематике и методике исторических исследований. Исходные положения марксистской концепции национальной истории были разработаны и сформулированы Неедлы.