Сент мерил шагами малую гостиную. Жажда увидеть Эви подобно лихорадке расползалась по жилам. С ней должно быть все в порядке. Сейчас она спустится и скажет ему, что слишком много выпила вчера на дурацком обеде со своим братом и просто-напросто проспала.

— Сент-Обин. Он обернулся.

— Раддик.

Волосы на его затылке встали дыбом. Что бы ни происходило, это было хуже, чем он ожидал. «Будь вежлив», — напомнил он себе. Эвелина не сможет ни в чем выступить против желаний своего брата, так что он должен добиваться расположения Виктора, если хочет убедить ее в своей искренности.

— Доброе утро.

— Доброе утро. Боюсь, моя сестра сегодня неважно себя чувствует.

Сент стиснул зубы. Ему не удастся ее увидеть.

— Ничего серьезного, надеюсь? — с трудом вымолвил он.

— Нет. Всего лишь головная боль. Но она никого не принимает.

— Ну что ж. Тогда не буду вас задерживать.

Сент раскланялся с Раддиком и, возвратившись в холл, передал букет дворецкому.

— Для мисс Раддик.

— Да, и еще, Сент-Обин, — продолжал брат Эвелины, последовав за Сентом к выходу.

Только присутствие Виктора удерживало Сента от того, чтобы взбежать вверх по лестнице и вышибать двери, пока не найдет Эвелину и не убедится, что с ней все в порядке.

— Что такое?

— Моя сестра не так разумна, как мне бы хотелось. Она помолвлена с Кларенсом Алвингтоном, и я прошу вас, как джентльмен джентльмена, чтобы вы держались от нее подальше.

Сент так и застыл. Нет. Когда она прежде упомянула ему об этом, речь шла лишь о возможности. О чем-то, что он уже твердо решил предотвратить. Женщина, которую он полюбил, не может быть помолвлена ни с кем другим.

— Она согласилась выйти замуж за Алвингтона?

— Конечно, согласилась. Она принимает близко к сердцу интересы семьи. Прощайте, Сент-Обин. Надеюсь, что вы больше здесь не появитесь.

Сент задержался, когда дворецкий распахнул перед ним дверь.

— Знаете, Раддик, я всегда считал себя худшим мерзавцем в Лондоне. И мне было приятно узнать, что, оказывается, я ошибался. Мои поздравления. Теперь этот титул заслуженно перешел к вам.

— Если бы у вас была сестра, Сент-Обин, вы бы меня поняли. Теперь уходите и больше не возвращайтесь.

Покидая особняк Раддиков, Сент чувствовал такую тяжесть на сердце, как никогда в жизни. Он знал, что Эвелина осталась там, в доме, и что она, должно быть, страшно несчастна. Ему необходимо было ее увидеть. Он должен был помочь ей. Он обязан был сделать хоть что-то.

Сент выхватил из рук конюха поводья Кассиуса, когда на парадном крыльце появился дворецкий.

— Эй ты, старьевщик! — закричал он. — Перестань докучать нашим гостям. Ты что, не знаешь, что вход для слуг с обратной стороны дома?!

Сент оглянулся через плечо в том направлении, куда обращался дворецкий. Никакого старьевщика нигде не наблюдалось. Мельком взглянув в сторону маркиза, дворецкий снова скрылся в доме, с шумом захлопнув дверь.

Изо всех сил стараясь подавить зловещее желание избить Раддика до полусмерти, Сент пустил Кассиуса вдоль улицы. Сразу же за углом, недалеко от Честерфилд-Хилл, он отыскал парнишку, дал ему шиллинг и поручил гнедого жеребца его заботам. Слава Богу, что есть на свете дворецкие.

Пробравшись по подъездной аллее, он направился на задний двор. Когда он подошел к дому, дверь на кухню открылась, и дворецкий провел его внутрь.

Кухонная прислуга, казалось, была что-то уж слишком занята наведением чистоты в столь ранний час, но поскольку это позволяло ему остаться незамеченным, у него не было возражений.

— Спасибо, — пробормотал он, взбираясь вслед за дворецким по узкой черной лестнице.

— Если мистер Раддик увидит вас, боюсь, мне придется отрицать, что я помог вам войти, — в ответ проговорил дворецкий. — Но мисс Раддик, судя по всему, действительно любит вас, а мы любим ее. Она не заслужила такого скверного обращения. Поднимитесь на третий этаж. Ее спальня — четвертая с левой стороны.

Сент кивнул, вихрем взлетая по ступенькам. По крайней мере действия дворецкого подтвердили его собственные подозрения. Эвелина оказалась в таком положении не по своей воле. Коридор был пуст, и Сент направился к двери, которую указал дворецкий. Тихонько постучав, он приложил ухо к твердой древесине.

— Эвелина?

— Убирайся прочь, Виктор! Я не желаю с тобой разговаривать!

— Эвелина Мария, — позвал он тем же тихим голосом. — Это я, Сент.

Он услышал шелест ткани, приблизившийся к двери.

— Сент? Что ты тут делаешь?

— В двери нет ключа, — прошептал он в ответ. — Не знаешь, где он может быть?

— Я заперлась изнутри. Уходи, Сент. Сейчас же. Ты только усложнишь положение.

Сент шумно подергал ручку двери:

— Открой дверь, Эвелина. Мне нужно поговорить с тобой.

— Нн… нет.

— Я выломаю дверь, и тогда все узнают, что я здесь. Открой, пока никто меня не увидел.

На мгновение он подумал, что она не уступит, но затем замок щелкнул и дверь открылась. Он проскользнул в спальню и тихо запер за собой дверь.

Эвелина смотрела, как он выпрямился, повернувшись к ней лицом. Всю эту долгую бессонную ночь она мечтала снова его увидеть. Теперь, когда он был здесь, она не могла себе представить, что он может сделать, чтобы помочь ей.

— Тебе не следовало приходить сюда, — сказала она, стараясь придать твердость своему голосу. — Если Виктор узнает, он немедленно отправит меня в Западный Суссекс.

Маркиз смотрел на нее короткое мгновение, затем подошел ближе. Обхватив ее лицо ладонями, он наклонился и поцеловал ее так осторожно, так нежно, что ей захотелось заплакать.

— Твой драгоценный братец вышвырнул меня из дома несколько минут назад, — прошептал он, снова целуя ее так, словно они не виделись уже долгие годы, — так что я сомневаюсь, что он рассчитывает найти меня где-нибудь поблизости.

— Тогда как ты…

— Виктору никогда не удастся быть столь же искушенным в интригах, как я, даже если он очень постарается. Расскажи мне, что случилось.

Она вынуждена была согласиться с ним: никто не мог сравниться с Сент-Обином в различных уловках. Ей хотелось броситься в его объятия, рассказать обо всех своих неприятностях и позволить ему все уладить. Однако ничего уже нельзя было исправить.

— Виктор узнал о моей деятельности в приюте и кое-что о нас с тобой и решил, что с него хватит. Кларенс Алвингтон согласился жениться на мне, в особенности за очень щедрое приданое, а лорд Алвингтон согласился передать голоса своего округа Виктору.

Сент с жестким застывшим выражением лица расхаживал из угла в угол.

— Значит, дело сделано. Подписано и скреплено печатью, и ты продана. Они спросили тебя, Эвелина? Кто-нибудь спросил, чего ты хочешь?

— Конечно же, нет. Но я вышла за рамки благопристойности. Я знала, что может случиться.

— Значит, ты смирилась с этим?

Эвелина прерывисто вздохнула.

— Лучше бы ты не приходил сюда, Майкл. Конечно же, я не хочу выходить замуж за этого идиота. Но что еще я могу сделать?

— Бежать отсюда. Со мной. Прямо сейчас. О Боже, ей так хотелось это услышать!

— А как насчет моей семьи?

— Они тебя продали. Тебе не стоит беспокоиться о них.

— Но, Сент, они — моя семья. Я так старалась разрешить эти противоречия. Если я погублю карьеру Виктора, о чем это будет говорить?

Он прищурил глаза.

— О том, что вы квиты.

— Но я не приемлю такую философию.

Она провела пальцами по его лацкану, не в силах противиться желанию прикоснуться к нему.

Он захватил ее руку, прижав ладонь к своей груди.

— Я не позволю тебе выйти замуж за Кларенса Алвингтона, — сказал он тихим мрачным голосом, которого она никогда не слышала прежде. — Вот моя философия.