– Вы сильно пострадали? – автоматически спросила Мэри.

– Довольно серьезно, я несколько дней находился на грани двух миров и потому не мог поговорить с вами, хотя должен был это сделать еще два дня назад. Мне и сейчас еще нельзя ни с кем общаться, так что, разговаривая с вами, я нарушаю все режимы, предписанные мне лечащим врачом. Но еще раз примите мои извинения, Мэри, я приступаю к делу…

Последовала очередная пауза, и Мэри поняла, что Жаку тяжело говорить и он набирается сил, чтобы продолжить свой рассказ.

– Не торопитесь, Жак, – сказала она. – Не растрачивайте силы. Только одно сначала скажите: Люк жив?

– Цел и невредим. Можете в этом не сомневаться.

Мэри облегченно вздохнула. О чем бы ни хотел поведать ей Жак, главное уже сказано: Люк жив.

– Дело в том, что ему пришлось так срочно уехать из города, что он не успел вас предупредить. Да и не был готов. Потому как уехал по вашему делу.

– По какому такому делу? – удивилась Мэри.

– Я знаю только голые факты, без всяких подробностей, так что могу вам сказать лишь то, что ваш дядя затевает какую-то махинацию. Вроде бы дело касается денег. Люк уехал, чтобы все выяснить самостоятельно. Он просил передать вам кое-что на словах и письмо.

– Письмо при вас? – поинтересовалась Мэри.

– Да, при мне. Вам нужно его как-то забрать.

– Распечатайте и прочитайте мне, – потребовала Мэри.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Нет смысла отдавать его мне в руки. А точнее у меня нет терпения, чтобы ждать, когда оно попадет ко мне.

– Хорошо.

Мэри услышала шорох бумаги. Через несколько секунд Жак принялся читать:

– «Дорогая моя Мэри. Извини, что все произошло так спонтанно, но у меня не было времени, чтобы тебя подготовить. Мне пришлось спешно уехать, но я вернусь через три дня и тогда все тебе объясню. А пока прошу: будь осторожна со своим дядей. Я знаю, что ты и сама ему не доверяешь, и, поверь мне, у тебя есть все основания для этого. Я передал это письмо через Жака потому, что не хотел, чтобы оно попало в чужие руки. Твой дядя и без того не спускает с меня глаз. Береги себя. Скоро увидимся. Люк», – дочитал Жак.

Мэри молчала. Неужели Люку каким-то образом стало известно, что дядя Эд хочет отобрать у нее наследство? Видимо так, других объяснений у нее нет.

– А что он просил передать мне на словах?

– Что он любит вас и ему страшно не хотелось уезжать, не переговорив с вами.

– А почему он не поговорил, вы не знаете?

– К сожалению, нет.

По его голосу Мэри поняла, что у Жака почти иссякли силы.

– Спасибо, Жак, – поспешила поблагодарить она его. – Как только приедет Люк, мы навестим вас в больнице. Выздоравливайте.

– Это вам спасибо, Мэри, за то, что вы не сердитесь на меня. Представляю, что вы пережили за эти два дня, не зная, куда пропал Люк.

– Все в порядке, – заверила его Мэри, хотя внутренне содрогнулась от воспоминаний.

Она положила трубку и рухнула в постель. Пустоту, образовавшуюся с исчезновением Люка в ее душе, сменили облегчение и сладкая эйфория.

Люк жив. Он скоро приедет… Что было написано в письме? «Я вернусь через три дня». Прошло уже два, значит, он приедет уже завтра!

Мэри уютно устроилась в постели и закрыла глаза. Теперь она действительно может спать спокойно. Силы ей ох как понадобятся.

Дока Мэри нашла с превеликим трудом. Ей не хотелось обращаться за помощью к дяде Эду, и потому она постаралась отыскать Вика. Утром у него дома никто не снимал трубку, а сотовый не отвечал. Только к обеду Мэри наконец дозвонилась до него.

– И зачем тебе знать, где Док? – спросил Вик своим обычным ворчливым тоном.

– Я с ума схожу от беспокойства, – раздраженно сказала Мэри. – Пропал мой будущий муж. И ты спрашиваешь, зачем мне нужен доктор? Дай мне телефон Дока, я хочу посоветоваться с ним насчет успокоительного.

– А раньше ты наотрез отказывалась их пить, – хмыкнул Вик. – Где логика?

Он все же дал Мэри адрес Дока, когда та уже начала терять терпение.

Через час Мэри подъехала к маленькому домику в тишайшем районе, где селились сплошь любители природы и садоводства. Весь район состоял из небольших коттеджей, прятавшихся в гуще деревьев.

Дока она нашла в саду. Он сидел на низенькой скамеечке и копался в земле.

– Привет, Док, – сказала ему Мэри, изумленная открывшейся ей картиной. – Вот уж не думала, что увижу тебя копающимся в земле.

Док поднялся ей навстречу, стянул с рук перчатки и смущенно улыбнулся.

– Я решил последовать твоему совету, Мэри.

– Какому совету?

– Помнишь, ты говорила, что на моем месте купила бы маленький дом и жила бы в свое удовольствие, разводя цветы и выращивая овощи.

– Ну?

– Вот я и купил…

– Ты купил этот дом?! – воскликнула Мэри. – Честно говоря, я думала, что ты просто его снял на какое-то время.

– Нет, – покачал головой Док, – он теперь мой. Хочешь чаю, Мэри? Самое время перекусить.

Он провел Мэри в дом, чистенький и аккуратный. Свои привычки Док перенес из своего врачебного кабинета в жилище.

Мэри вошла вслед за Доком в светлую кухню. Там было тесно даже двоим, но, учитывая то, что у Дока никогда не было многочисленных гостей, места для одного оказалось больше чем достаточно.

– Мне нравится у тебя, – сказала Мэри, осматриваясь. – Очень уютно.

– Да, – согласился Док. – Впервые после смерти жены я вновь чувствую себя хорошо. Потому что теперь у меня есть дом.

Он приготовил чай и бутерброды и только после этого сообразил, что вряд ли Мэри настолько заскучала по его обществу, что приехала просто так.

– Ты хотела поговорить о чем-то? – спросил Док.

– Да, хотела, – ответила Мэри.

Док уселся напротив нее и стал помешивать чай ложечкой. Док, казалось, был чем-то смущен, и Мэри прекрасно догадывалась чем. В сущности он был неплохим человеком. Любовь к деньгам любого может превратить в зомби, который станет выполнять приказания своего хозяина за возможность услышать в своем кармане шуршание купюр. Док не был лишен совести, и частенько она говорила в нем так громко, что он ничем не мог ее заглушить.

– Люк еще не нашелся? – спросил он.

– Нашелся, – ответила Мэри, и Док испуганно дернулся, в изумлении взглянув на нее.

– Да? И когда же?

– Сегодня. Я знаю, где он. А вот почему он там оказался, я бы хотела спросить у тебя.

– А где он оказался? И при чем здесь я?

– Не важно где, – отмахнулась Мэри. – Но ты имеешь к этому непосредственное отношение. Что у вас там за тайные делишки с моим дядей?

Док отставил в сторону кружку и скрестил руки на груди. Он не собирался так просто сдаваться, хотя ему до смерти хотелось как можно скорее покончить со всей этой историей.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно понимаешь. Но если уж ты такой упертый, то могу пояснить. Речь идет о наследстве, оставленном мне бабушкой. И об условии, при котором я смогу получить это наследство.

У меня нет сил сопротивляться, подумал Док и, тяжко вздохнув, сказал:

– Откуда ты могла узнать об этом?

– От тебя, – ответила Мэри, улыбаясь.

– Что?! – вскричал Док. – Я никогда в жизни при тебе не обмолвился и словом!..

– Я подслушивала, когда ты вел беседы с Виком, – призналась Мэри.

– О-о-о… – простонал Док. – Я так и думал, что этим все закончится.

– Я не сержусь на тебя, – спокойно сказала Мэри. – Ты делал деньги. Но мне сейчас надо знать все подробности.

– Да, ты права, все завязано на твоем наследстве.

– Я не получу его, если не выйду замуж.

– Такова последняя воля твоей бабушки.

– Вернее ее прихоть. Жаль, я не могу спросить у нее, что ей ни с того ни с сего взбрело в голову, после чего она решилась написать такое завещание. Но вернемся к дяде Эду.

– Ты была очень нервным подростком, часто болела. Я на правах вашего семейного врача имел возможность наблюдать за тобой. Ты всегда была необычной девочкой. Вечно сидела с книгами, что-то сочиняла сама… Нередко я слышал, как ты разговариваешь с собой. Это просто объяснить: у тебя очень богатая фантазия, и за отсутствием друзей-ровесников тебе приходилось жить в выдуманном тобой мире. Это нередко бывает с детьми. Вот и ты всегда была одна и искала убежище в придуманной сказке, где у тебя всегда были друзья.